Восстание святого

Сэйнт откинулся назад и поправил пиджак.

— Оставайся. Рядом.

Дверь открылась, и у меня перехватило дух. Я понятия не имела, что он имел в виду, говоря, что все изменилось, и что именно происходит. Все, что я знала, это то, что больше нет ничего черно-белого. Ничего.

Выйдя из лимузина, я прижала рукой большую белую шляпу, которая была на мне. Сэйнт стоял в стороне и ждал меня, а когда наши взгляды встретились, он улыбнулся мне, излучая только тепло и привязанность. Меня бы это ошеломило, если бы я не задалась вопросом, не является ли все это частью шоу, в котором мы оба будем участвовать в течение следующего часа.

Он взял меня за руку и повел за собой, как безупречный джентльмен. Широкие плечи, дорогой костюм, идеально ухоженные волосы и чисто выбритое лицо — Марчелло Сэйнт Руссо был воплощением утонченной власти. Подобно тропическому шторму, он был силой, с которой нужно было считаться, энергичная энергия наполняла открытое пространство вокруг него. Я наблюдала за тем, как люди расступались в стороны, когда мы проходили через здание, украшенное декоративными элементами и оформленное почти театрально. Женщины смотрели на него, хлопая ресницами и раскрасневшимися щеками, а я получала смертельные взгляды, когда они замечали, что он сжимает мою руку. Я их не винила. Сэйнт был дьявольски красивым мужчиной, а уверенность, которую он излучал, как магнит притягивала к нему всех. С каждым шагом по мраморному полу мой пульс учащался, и мне с усилием удавалось делать глубокие вдохи, чтобы воздух успевал оседать в легких.

Марио, адвокат Святого, ждал за большой двустворчатой дверью с портфелем в руках.

— Это законно? — Сурово спросил Святой, не поприветствовав его.

Марио нахмурился, и на его лбу образовались бороздки.

— Боюсь, что да.

— Черт, — пробурчал Сэйнт. Он кивнул в сторону двери. — Они знают?

— Они не дали никаких признаков того, что знают.

— Катарина здесь?

Марио покачал головой, и мое сердце выпрыгнуло из груди. Я положила руку на локоть Святого.

— Моя мать? — Прошептала я, и Святой наконец повернулся в мою сторону.

Он кивнул, его глаза стали еще мягче, чем прежде.

После того как он рассказал мне истинную причину, по которой мои родители отказались от меня, у меня не было желания знать их имена или что-либо о них. Для меня они были двумя людьми, выбросившими своего первенца из-за какой-то глупой сделки, которую мой прадед заключил с Руссо. Меня лишили настоящей семьи из-за чего-то, что, на мой взгляд, не имело никакого значения в наше время. Даже если бы договор был подписан кровью, ни один суд в мире не признал бы такую сделку обязательной.

— Хорошо. — Сэйнт отпустил мою руку и провел ладонью по лицу. — Не говори об этом ни слова. Только если они не сделают этого. Должна быть причина, по которой Катарина до сих пор не раскрыла ее. Кроме того, сегодня это ничего не изменит. Наследство Рафаэля останется прежним. — Сэйнт взглянул на меня. — И наследство Милы тоже.

Что происходит? Что-то было не так.

— Пойдем. — Он снова сжал мою руку. — Давай покончим с этим.

Я сглотнула, во рту пересохло, а каждый мускул напрягся, как резинка. Я уже несколько недель знала, что этот день наступит. День, когда я должна буду сделать то, что он задумал для меня с того момента, как все это началось. Это было оно. Я могла подписать наши брачные документы как Милана Катарина Торрес, но сегодня я наконец-то стану ею.

Джеймс открыл дверь, и мои каблуки ступили с мраморного пола на плюшевый ковер, когда я вошла в зал заседаний под руку со Святым. Я не поднимала глаз. Не могла. Я боялась того, что увижу, того, что увидят они, когда Сэйнт откроет, кто я такая. Он слегка сжал мою руку — тонкий способ заверить меня, безмолвный способ сказать: "Будь женой Руссо".

— Добрый день, господа.

— Марчелло, что ты здесь делаешь? — Услышала я незнакомый голос, не поднимая головы.

— Это собрание акционеров, не так ли? И поскольку я являюсь акционером, мое присутствие необходимо. И еще я хотел бы кое с кем вас познакомить. — Он крепко сжал мою руку. — Позвольте представить вам мою жену. — Он сделал драматическую паузу, и мой пульс окончательно участился. — Познакомьтесь с Миланой Катариной… Торрес.

В этот момент я подняла голову и посмотрела прямо в глаза четырем мужчинам, которые уставились на меня так, словно увидели привидение. Пожилой мужчина, сидевший в конце стола, немигающим взглядом смотрел на мое лицо, словно был уверен, что я исчезну в любой момент.

— Что это, во имя Христа? — Его голос заставил меня вздрогнуть, и я придвинулась ближе к Святому, когда по моей коже пробежали мурашки. Святой стоял неподвижно. — Вы слышали меня. Она моя жена отец, а также девочка Торрес, которую мы все считали мертвой.

В шоке я посмотрела на человека, которого Сэйнт назвал своим отцом. От него исходило то же тяжелое присутствие, что и от Сэйнта, и оно тянулось ко мне через всю комнату. Угрожающее. Смертоносное. Леденящее кровь. Из-под расстегнутого воротника его светло-голубой рубашки выглядывала толстая золотая цепь. С острым вдовьим пиком, волосами цвета соли и перца, и только его кристально-голубые глаза напоминали глаза Святого. Если бы я столько раз не смотрела в точно такие же голубые глаза, то никогда бы не догадалась, что они отец и сын.

Мужчина поднялся со своего места, нахмурив темные брови и скривив губы в оскале.

— Что здесь происходит?

Сэйнт вел себя отстраненно и спокойно.

— Это собрание акционеров. И поскольку я владею тридцатью девятью процентами акций, думаю, у меня есть право присутствовать здесь. — Он пожал плечами. — Я просто решил, что это идеальное время, чтобы познакомить отца с моей новой женой.

Его слова пронизаны презрением, от которого у меня по позвоночнику побежали мурашки. Мне не раз доводилось испытывать на себе гнев Святого, но такой сильной ненависти в его голосе я еще не слышала.

Перед нами стоял более молодой мужчина: зеленые глаза, темные волосы аккуратно подстрижены по бокам, на макушке оставлены длинные локоны. В нем было что-то знакомое, в его лице, в его выражении. И чем дольше я смотрела на него, тем больше начинала понимать, кто он.

— Рафаэль?

— Я не знаю, кто ты и что, черт возьми, думаешь делать, но если это какая-то шутка, то она не смешная. — Его неверие усиливалось гневом в голосе, а я все ближе подходила к Святому.

— Уверяю тебя, это не чертова шутка. — Сэйнт посмотрел на Марио и снова на Рафаэля. — У моего адвоката есть все необходимые доказательства, чтобы развеять все ваши сомнения относительно ее личности. Но, честно говоря, Рафаэль, неужели ты не видишь сходства? Оно сверхъестественно. Уверен, если ты отрастишь волосы, то легко сойдешь за девушку Торрес. — Его ухмылка дополнила сарказм. Взгляд Рафаэля переместился к нему и остановился на мне, его лицо исказилось от явного замешательства.

— Милана? Как это… как это возможно?

— Это…

— Это мы можем обсудить позже, — перебил Святой и бросил на меня предупреждающий взгляд, напоминая, что мы здесь не для воссоединения семьи. Но Рафаэль бросился ближе, оказавшись почти на голову выше меня.

— Ты… Это действительно ты?

Слезы грозили прорваться сквозь мою игру, сорвать храброе лицо, которое я обещала себе сохранить. Годами я представляла себе этот день, день, когда я встречу кого-то из своей настоящей семьи, воссоединюсь с семьей, которой я действительно принадлежу. Ночь за ночью я гадала, есть ли у меня сестра или брат и не отказались ли от них при рождении. Мне столько раз приходило в голову, что, возможно, если где-то в мире у меня есть брат или сестра, они проходят через тот же ад, что и я. Жестокие приемные родители, запертые шкафы и бесконечные ночи, проведенные в мечтах о лучшей жизни. О безусловной любви семьи. И вот теперь я наконец-то посмотрела в глаза брату, о котором никогда не знала, что он у меня есть, брату, с которым мечтала играть в детстве.