Доктор Елизов

– Знаешь, может, это и правильно, – подумав, произносит братишка. – Хорошо, что вы с этим замом расстались мирно. Кто знает, вдруг он нам ещё пригодится?

– Честно говоря, я тоже так решил, но есть один момент… Я всё ждал, когда он хоть как-то скажет про грядущую смену главврача, но на эту тему не прозвучало ни слова. Скорее всего, этим вопросом занимается какой-то другой зам.

– Возможно, – соглашается Ванька, – но, считаю, иметь среди всей этой камарильи хоть одного человека, с которым можно говорить нормально, будет полезным. Поэтому я с тобой полностью согласен.

– Однако, Ванюха, это не последняя новость, – продолжаю я. – Есть ещё один случай, о котором я хочу тебе рассказать. Вообще эти четыре дня начиная с понедельника выдались богатыми на разные события.

– Ещё что-то случилось? – удивляется он и с некоторой ехидцей добавляет: – Только ты между разговорами не забывай про свои обязанности.

Всё ясно! Это намёк на то, что настал момент мне начать колдовать над джезвой.

…Кофе сварен, разлит по чашкам, и я рассказываю про обе свои встречи с отцом Серафимом, о наших с ним разговорах и о результате моей непроизвольной диагностики состояния его здоровья. Естественно, упоминаю про категорическое пожелание батюшки не видеть нас не только в чистоозёрской церкви, но и вообще в посёлке. Не забываю сказать и про угрозу меня проклясть. Ванька слушает подчёркнуто внимательно.

– Может, я нехорошо скажу, – после моего рассказа вздыхает братишка, – но восточная мудрость гласит: «Шакал воет, а караван идёт». Считаю, ты правильно сделал, что его вежливо послал. А вот насчёт его болезни надо что-то придумать, чтобы ты мог его доставить в университет. Но ты тоже хорош. Зачем тебе понадобилось провоцировать священнослужителя, да ещё и в церкви? Раздражённого человека в чём-то убеждать всегда труднее. Ты же сам это должен понимать.

– Не сдержался. Такого ярого неприятия всего исходящего от нас с тобой, я даже не мог себе представить. Видел бы ты эту баранью упёртость!

– Тебя отец Михаил разбаловал своей философской глубиной, и ты решил, что все священники такие же, – выносит приговор братишка и закуривает. – Надеюсь, этот батюшка всё же одумается и придёт к тебе, чтобы можно было его отправить на обследование к онкологам. Может, когда он получит подтверждение твоего диагноза, у него хоть что-то в голове встанет на нужное место, – с некоторым сомнением произносит Ванька, допивает кофе и командует: – Ну ладно, хватит разговоров! Я пошёл заниматься наукой, а за тобой мытьё посуды и отправка в холодильник остатков ужина.

Он гасит сигарету в пепельнице и скрывается в комнате.

– Есть, товарищ командир, – обречённо соглашаюсь я ему вслед.

Открыв пошире окно, тоже закуриваю и задумываюсь. Что же надо сделать, чтобы заставить упрямого батюшку обратиться к онкологам? Ведь помрёт же человек!

Мелькает мысль, заставляющая меня улыбнуться: может, обратиться к его церковным начальникам?

Посоветовавшись с Кириллом Сергеевичем о способе убеждения строптивого батюшки, у себя в кабинете лезу в Интернет и нахожу в районном центре адрес и телефон руководства епархией, к которой принадлежит церковь в нашем посёлке. Остаётся туда позвонить и напроситься на приём к, насколько я это понял, архимандриту, являющемуся для отца Серафима начальником. Сразу звонить не спешу, ведь сначала, чтобы не нарваться на отрицательный ответ, надо правильно сформулировать свою речь.

Решив для себя, что и как буду говорить, набираю номер и, представившись тому, кто поднял трубку, прошу помочь мне с приёмом у высокопоставленного архиерея. Дальше начинаю удивляться. Мужской голос на том конце линии с некоторым лукавством приветствует меня по имени и отчеству, хотя я назвался только по фамилии и должности, которую исполняю в больнице.

– Откуда вы меня знаете? – невольно вырывается у меня.

– Не каждый день такие люди, как доктор Елизов, балуют нас своим вниманием, – звучит с той же интонацией, но без прямого ответа на вопрос.

Говорящий со мной человек записывает меня на посещение архиерея подчеркнуто в удобное время и не спрашивая причину. Кроме того, следует объяснение, как найти в районном центре собор, где размещается руководство епархией. Такая предупредительность радует, поскольку мне становится ясно: моё имя по крайней мере для этих святых отцов не является пустым звуком.

– Думаю, его высокопреподобию архимандриту отцу Григорию будет интересно с вами поговорить, – звучит в заключение нашего разговора.

Очень кстати прозвучали слова «его высокопреподобию». Теперь я хотя бы знаю, как мне обращаться к архиерею, к которому собрался.

…Договорившись с Главным об отлучке, еду в районный центр. Нужное здание, а вернее, собор, в котором размещается глава епархии, нахожу быстро. Уже на месте мне выделяют сопровождающего, который ведёт меня по какому-то коридору.

Архимандрит принимает в небольшом, очень просто обставленном кабинете. Здесь я вижу лишь то, что нужно церковному чиновнику для повседневной работы. Передо мной пожилой благообразный человек с недлинной бородой, смотрящий на меня спокойно, но с явным интересом. Он протягивает руку, и я её пожимаю. Подсознательно сравниваю его с теми священнослужителями, с которыми мне в своей жизни приходилось общаться.

– Садитесь, Александр Николаевич, – хозяин кабинета делает приглашающий жест в сторону небольшого кресла. Сам он садится напротив, всё так же продолжая меня изучать. – Что вас привело ко мне?

Ощутив в себе некоторую скованность, какое-то время не могу начать разговор, но не испытываю никакого неудобства под ласковым взглядом серых глаз.

Наконец, заставив себя немного расслабиться, излагаю ему историю с заболеванием чистоозёрского батюшки. Способа диагностики не скрываю. Обращаю особое внимание на необходимость быстрого принятия решения о лечении. Наших разногласий со священником относительно моих методов лечения стараюсь не касаться. Незачем это.

– Гм… Отец Серафим не верит в вашу диагностику… – усмехается архимандрит.

– Я предлагал ему пройти обследование в медицинском университете и тем самым заодно меня проверить, но он отказался, – повторяю я и прошу: – Не могли бы вы, ваше высокопреподобие, как… начальник, обязать его срочно обследоваться? Онкология в поджелудочной железе развивается очень быстро и может стать неоперабельной.

– Мне понятно ваше беспокойство, – задумчиво поглаживая свою бороду, произносит мой собеседник. – Вы поступаете как настоящий целитель, которому небезразлична судьба пациента, пусть даже и создающего ему немалые проблемы.

Из сказанного делаю вывод, что войнушка, начатая нашим батюшкой, здесь в какой-то степени известна.

– Тем не менее отказ от обследования, а значит, и лечения – это выбор самого отца Серафима, – продолжает он. – Может, Господь считает, что земной путь конкретного человека должен быть прекращён. Как с этим быть? – архимандрит смотрит на меня с хитринкой, ждёт ответа.

Ого! Меня испытывают, втягивая в дискуссию.

– Тогда, если считать, что любая болезнь является Божьим наказанием, то моя профессия врача однозначно богопротивна, ведь я занимаюсь исцелением заболевших, а значит, иду против Божьего промысла. Ведь так? – я принимаю вызов.

– Думаю, это не так, – с улыбкой произносит оппонент, явно довольный моей реакцией. – Лечиться или не лечиться от напавшей болезни является выбором каждого человека. Уверен, Господь наш всемогущий не склонен решать всё и всегда за каждого из нас и оставляет нам свободу выбора в каждой ситуации. А вот ответственность за результат этого выбора должны нести мы сами. Да, собственно, вы, наверняка, это понимаете, – архимандрит, посмотрев на меня с добродушной улыбкой, продолжает: – Не могу не признать: вы достойно ответили на мою провокацию, но всё же как поступить с выбором отца Серафима?

– Считаю, если речь идёт о жизни человека, пусть даже в данном случае и неразумного, нельзя пускать всё на самотёк. Здесь никакого выбора быть не должно.