Птичья гавань

— Да заткнись ты, — я вдохнул его перегар, словно сам замахнул стопарь. Заткнулся и уставился ему на рубаху, перепачканную то ли кровью, то ли рвотой. Из кармана его брюк торчал край галстука.

— Жука, меня здесь не было!

Это все, что он сказал. Кузьма отодвинул меня с дороги, и быстро ушел в тень и дальше, куда-то за гаражи.

Следующим вечером его арестовали, к тому времени история об убийстве была известна всему поселку. В результате Кипеша отмажут по малолетке, Козыря — потому что он был сумасшедшим. Кузьме дадут девять лет, но выйдет он примерно через шесть.

* * *

Помимо обязательных в девятом классе я сдавал два экзамена: литературу и информатику. В какой-то мере мне удалось совместить подготовку. Я написал две очень простые программы. Первая — игра в крестики-нолики. У меня не получилось довести все до ума, сделать так, чтобы клавишами-стрелками можно было выбирать позицию, куда поставить знак. Вышло так: на экране просто появляется решетка из двух пар линий, образуя необходимые для игры поля. В каждом поле стоит бледно-серая цифра от одного до девяти.

Программа подсказывает: «Введите позицию крестика», вы вписываете в поле ввода, например, «1». На месте единицы появляется крестик. Программа подсказывает: «Введите позицию нолика», и так далее. В конце программа резюмирует: «победили крестики» / «победили нолики» / «ничья».

Вторая программа была намного проще по своему коду, но, как мне кажется, оказалась интересней.

Я впечатал десяток отрывков из произведений школьной программы, обязательных для экзамена по литературе, заменив имена героев на заданные пользователем значения.

Программа задает несколько вопросов:

— Как тебя зовут?

— Как зовут твоего друга?

— Как зовут твоего врага?

— Как зовут твою девушку?

Затем на экране появляется один из текстов. Недостаток был в том, что не в каждом отрывке использовались все заданные имена. Плюс я мог брать только те отрывки, где не нужно было склонять имена. Ну и, конечно, сложно было подобрать куски из стихов. Почти всегда ритм нарушался, иной раз переменное значение нарушало авторскую рифму:

Когда бы знать она могла,

Что завтра Жука и Кузьма

Заспорят о могильной сени;

Ах, может быть, ее любовь

Друзей соединила б вновь!

Но этой страсти и случайно

Еще никто не открывал.

Жука обо всем молчал;

Матвеева изнывала тайно:

Одна бы няня знать могла,

Да недогадлива была.

«1 — еще один текст, 2 — ввести другие имена».

Молодой, хорошо одетый человек приятного вида встретился ей на улице. Она показала ему цветы — и закраснелась.

— Ты продаешь их, девушка? — спросил Жука с улыбкою.

— Продаю, — отвечала Матвеева.

— А что тебе надобно?

— Пять копеек.

— Это слишком дешево. Вот тебе рубль.

Матвеева удивилась, осмелилась взглянуть на молодого человека, — еще более заскраснелась и, потупив глаза в землю, сказала ему, что она не возьмет рубля.

Мне очень понравилось, каким получился отрывок из «Героя нашего времени»:

Гопник с бульвара стал против меня и по данному знаку начал поднимать пистолет. Колени его дрожали. Он целил мне прямо в лоб…

Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей.

Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту.

— Не могу, — сказал он глухим голосом. — Трус! — отвечал Кузьма.

Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтобы поскорей удалиться от края.

— Ну, брат Гопник с бульвара, жаль что промахнулся, — сказал Кузьма, — теперь твоя очередь, становись! Обними меня прежде, мы уж не увидимся. — Они обнялись; Кузьма едва мог удержаться от смеха. — Не бойся, — прибавил он хитро, — все вздор на свете! Гопник с бульвара, запомни: натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка!

Кое-где приходилось вычеркивать авторские слова и отказываться от хороших мест. Пару дней я горел идеей, сидел с библиотечными книгами в кабинете информатики. А потом решил остановиться, расхотелось совершенствовать дальше. Но информатик сказал, что этого более, чем достаточно, а директриса (она тогда преподавала у нас литературу) пришла в неистовый восторг, так ей польстило, что я применил литературные тексты на ИВТ.

— Это что-то новое! — сказала она.

Реакция меня немного смутила, ведь первая версия программы была написана мной почти два года назад и имела эротический смысл.

Мне только исполнилось тринадцать, и картонные фишки с голыми женщинами я уже перерос. Случай посмотреть порнографию или хотя бы легкое эротическое видео представлялся очень редко. Негде было взять кассету из разряда «для взрослых», у отца и мачехи таких я не нашел; даже если я оставался один дома — максимум, что я мог себе позволить — эротическую сцену в обычном фильме. Прогонять ее по нескольку раз. Как правило, чуть ли не в каждом боевике или фантастике девяностых была одна постельная сцена. Но длились эти сцены недолго, секунд по двадцать— тридцать. Только настроишься, надо перематывать. Пока перемотаешь, надо заново настроиться. У меня не получалось синхронизировать руку, член и видео, войти в роль, стать персонажем, который жарит телку. Поэтому я делал так: смотрел несколько раз, а потом уже дрочил. Но от этого испытывал разочарование и досаду. Это было недостаточно круто.

Однажды, ночуя у своей тети в отдельной комнате, я наткнулся на книгу: кто-то поместил под одной обложкой «Эммануэль» и «Тропик рака». До рассвета я терзал себя, перелистывая страницы. Вернувшись домой я понял: если у меня нет доступа к порнографии, я напишу ее сам. Когда брата не было дома, я писал свою первую порно-программу на его персональном компьютере, сохранял на дискету и прятал ее под матрас.

Да, первая версия была попроще, нужно было ответить только на один вопрос, то есть ввести одну переменную: имя девушки?

А дальше выпадал наугад один из идиотских самописных текстов. Что я мог написать не зная предмета? В результате, я почти не пользовался этой программой для дрочки, мне было неинтересно читать, что получилось. Оказалось, что писать код в Qbasic, сочинять эти истории, держать дискету в тайнике, — это и было моей высокой порнографией, а не результат. На выходе я имел лишь пресный и глупый продукт, на который не встанет даже у самого неискушенного онаниста.

Девятый «А» и девятый «Б» объединили в один десятый класс. Со мной стали учиться Миша, Демон и Настя Матвеева — единственная красивая девочка на всей параллели. Уже в мае мне было известно, что она собирается пойти в десятый — это радовало и волновало. Только учителя ее не очень хотели брать, считали тупой. Но желающих остаться в нашей школе было слишком мало, и им пришлось взять всех.

Так Миша стал одним из лучших моих друзей, а Демона выгнали через месяц за прогулы. Он по блату поступил в какое-то ПТУ, где начал пускать по вене ханку. Рэп-группы у нас с ним не получилось, вместо Демона я нашел другого напарника.