Камерная музыка

Когда мы сочиняли и записывали «детского психиатра», у меня были деньги и работа, которая мне нравилась, а Костя сидел в квартире, как в темной норе, в паутине и долгах, временами впадая в  отчаяние. У меня была ровная, как работа и выходные, чистая жизнь, ясная голова, а в сердце постепенно утихала боль по поводу предавшей меня С. и  смутное сожаление по поводу брошенной учебы во ВГИКе, нереализованных моих сценарных, актерских и режиссерских амбиций. Я не отпускал боль и сожаление, пока не выжал из них все, что мне требовалось для раскачки и сочинительства. И минимальное знание законов кинодраматургии очень помогло мне в рэпе — конечно, я не использовал Линду Сегер и Скипа Пресса напрямую, как линейку и транспортир, но постоянно в уме возвращался к некоторым рекомендациям и схемам, не буквально, а скорее вдохновляясь ими. В то ровное время я  купил ноутбук, прошел курс лечения от простатита, заплатил за запись и сведение альбома и даже начал встречаться с другой девушкой.

А потом опять сорвался, и все пошло через жопу.

Спустя год все было наоборот. Костя переехал в Москву и нашел нормальную работу. Теперь он мне давал деньги, а не я ему. Я как-то вдруг оказался без всего, торчал то в Москве, то в Петербурге, даже недолго в Кемерове — но там затосковал, опять Москва, сразу же Петербург, ютился по гостям, временами помногу пил и многим знакомым был должен. Ноутбук был разломан во гневе. Я опять подхватил инфекцию, изменив Л., с которой провстречался где-то год.

Не хочется вдаваться в лишние подробности начавшегося муторного времени, в котором с трудом ориентируюсь, но так хотя бы в общих чертах можно обрисовать несколько месяцев, ставших преамбулой к началу сочинительства альбома «девять рассказов».

В общем, Л. временно осталась в Кемерове, чтобы получить диплом (училась на заочном отделении) и поработать. Она сразу простила меня и выслала оттуда денег в Петербург на лечение. Все в жизни ходит по кругу: я опять оказался на той же съемной квартире недалеко от Автово, пил антибиотики и после полугодового пробела в трудовой жизни начал работать установщиком дверей.

Весну 2010 года я встретил с дрелью в руках и  жжением в мочеиспускательном канале. Девятый месяц сидел на веганстве, больше года на вегетарианстве, и из-за обилия бухла и сигарет похудел с 72 до 67 килограммов. Истекал соплями от явного недостатка витаминов.

Работа, антибиотики и трезвость — это было замечательно. Начал делать зарядку, регулярно питался кукурузой, орехами и фасолью, которые воровал в магазине «Пятерочка» (все мои заработанные деньги — от полутора до трех тысяч за рабочий день — уходили кредиторам и за квартиру), и, благодаря отжиманиям, подвешенным дверям и продолбленным перфоратором стенам, тело и разум приходили в тонус.

Но целый год я почти не писал текстов, и это очень угнетало. Только декабрьская промо-запись: «жан-поль петросян» и «вся вселенная», которые хоть и были интересными, как будто глубокими и  печальными, но не задали вектора. Я не знал, какими должны быть новые треки. Все, что шло в голову, казалось повторением пройденного, я чувствовал запах, но не мог понять, откуда дует ветер. Пока наконец у меня не родился куплет «Москвы». То есть тогда названия еще не было, и  не было рефрена, а сам текст был навеян случаем, в  действительности произошедшим в Петербурге на пересечении Германа и Ветеранов в продуктовом магазине «Семья». Я решился порвать целку этому магазину, потому что он находился на том же расстоянии от квартиры, что и «Пятерочка», но там еще можно было украсть соевую спаржу.

Было так. Я ходил по «Семье» и нагребал товар в сумку: гель для душа, фасоль, зеленый горошек, спаржа. В карманы куртки засунул зубную пасту и  орехи. Пошел к кассе, в корзинку положил только хлеб и влажные салфетки, чтобы за них заплатить. Но вдруг необъяснимое чувство палева заставило меня повернуть обратно и все выложить. Я купил хлеб и салфетки, но на выходе запищал, хотя был пустой. Подошел охранник, и мы долго пытались разобраться, почему я пищу. Я предположил, что это пищит книга в сумке, но это вообще пищала не сумка — пищал я сам. Почему — так и не поняли. Но предчувствие меня спасло, если бы я попался со всем, что успел выложить, то оставил бы дневную зарплату в магазине или, того хуже, пришлось бы иметь дело с мусорами. Родилась идея куплета песни, которую позже мы назовем «г. москва». Место действия будет перенесено из Петербурга в Москву и вместо мусоров появятся непонятные люди в штатском, которые не только знают обо всех преступлениях, но и о личной жизни лирического героя.

думаешь мы не знали что ты пиздишь шмотки в H&M’е

думаешь мы не знали когда ты изменил жене

твои мысли у нас на пленке че живешь в свободной стране

где там наручники пристегни его к батарее

В целом куплет был немного в духе раннего «Кровостока», но для меня разбавить стихи триллером было приятно и ново. Плюс закинул еще один крючок, пусть пока лишь намеком: тема блядства всегда была важна для меня, но чтоб говорить о ней по-настоящему честно, нужно было обладать мужеством, которого не хватало. Я чувствовал в  себе готовность изменять, несмотря на нежелание причинять боль, но не мог признаться себе в том, что я  — блядь, и когда был готов наступить на горло этой своей черте, каждый раз все же обманывал самого себя и оставлял маленькую лазейку, форточку, через которую черти выбирались наружу.

Окончание курса лечения и отрицательный анализ на хламидии я решил отпраздновать вином. В  «Пятерочке» можно было своровать бутылку, но я решил заплатить, так хотелось. Выбрал бутылку ежевичного вина и прошел на кассу.

— Сколько вам лет? — спросила продавщица.

Показал свой паспорт. Мне это очень польстило: в 18 давали 24 года, а в 24 не дали и 18 — я хорошо выглядел и прекрасно себя чувствовал.

Весеннее солнце и замечательный выходной день. Выпил вино и вечером встретился с другом и его девушкой. Мы сели в «Ростиксе», купили по стакану, чтобы пить по системе стакан = безлимит газировки + коньяк, долитый под столом. Они сказали, что к нам сейчас присоединится подруга девушки друга, которая хочет со мной познакомиться. Видела мои фотографии «вКонтакте» и очень полюбила песни, и теперь хочет познакомиться, черт возьми. Я почувствовал запах палева, запаниковал и хотел слиться, но забуксовал и выпил еще. С  блядством, как с алкоголизмом, нужно каждую секунду быть начеку. После монтажной склейки я  обнаружил себя стоящим с шашкой наголо в комнате незнакомой квартиры, ожидая подругу девушки друга, мывшуюся в ванной. Л-2 была крепкой и смешливой, юной бабищей с титьками и простыми жизнерадостными шутками. С утра она мне сказала, что почти не слышала моих песен. Насчет ее восхищения мной — ложь и провокация со стороны друга и девушки друга.

Через несколько дней раздумий Л. сказала, что не приедет ко мне. И я ее прекрасно понимаю: только долечив венерические инфекции, я снова вставил хер куда не надо.

Я не стал брать с собой на работу сменную одежду, не видел в этом смысла. Всю ночь пролежал на матрасе, как на каруселях: кто я? Мой напарник Марат немного удивился, когда я в рубашке Paul  Smith и в своих самых узких джинсах начал разбирать дверной проем.

— Сынок, переодеваться не будешь?

— Не-а.

Мы отработали несколько часов и сели перекусить. Марат решил, что я перепил вчера. Он мой очень хороший друг, и я мог с ним поговорить, рассчитывая на понимание и поддержку, но слова застряли в глотке. Дело было даже не в Л., а в  этих чертях и бессмысленности обещаний, данных себе и другим людям. Я уже много месяцев старался говорить только то, что думаю, не использовать пиз деж, флирт и хитрость, но они были заложены глубже мыслей, слов и поступков, в самой моей  человеческой  природе. Было больнее даже не то, что Л. меня бросила, а то, что через короткий срок все это не будет иметь никакого значения.