Страница 17 из 30
Литературная часть была готова. Насчет названия были сомнения — ведь Айдар почему-то не любил Сэлинджера. «Девять рассказов», я просил Кирилла, чтобы он очень аккуратно сообщил Айдару, как мы хотим назвать альбом.
Но я напрасно волновался — тот сказал, что все, что касается слов, даже заглавие, можем подбирать мы с Костей, как считаем нужным. Счеты Айдара и Сэлинджера нас не касаются.
Голос записывали у Бориса, который позже получит прозвище Суперборис. Это был странный и немного мутный парень, ныне молодой тунеядец, но у него был хороший микрофон, нормальный компьютер, гитарный комбик и клавиши. В свои двадцать два года он успел жениться и стать конченым алкашом, год позаниматься бизнесом — спекулировал спортивными тренажерами, пока налоговая не прижала его и брата, в результате чего Борис получил условный срок, но успел обжиться полезными вещами. Он успел даже размножиться. Он жил всего в двух остановках от Щелково на электричке. В двухэтажном доме на станции Соколовской, небольшом, но уютном. Средства к существованию они с женой получали с двух квартир, в Королеве и в Москве, которые сдавали. Но сам он усилиями родственников обычно был лишен возможности своими руками прикасаться к купюрам.
Борис был готов бесплатно помогать нам, сколько потребуется, — ему было нечего делать, и в нем жила настоящая светлая тоска по неподдельности, смутное желание бороться с несправедливостью мира. И он был уверен, что это будет лучший по текстам рэп-альбом и одновременно лучший альбом альтернативной русскоязычной музыки. Мы с Костей тоже верили в это, или, по крайней мере, надеялись.
Еще у Бориса был интерес в том, чтобы переписываться с телочками через клуб любителей «макулатуры» на «вКонтакте».
За два дня мы записали голос. Все прошло нормально, я всего несколько раз бил кулаками стены и себя в лицо, когда что-то не получалось (я очень хотел все записывать одним дублем, без склеек, насколько бы сложной песня ни была, как настоящий рэпер), и несколько раз орал на Костю и Бориса за их косяки.
У Бориса было две двухлетних дочки-близняшки. Иногда мы хорошенько проветривали помещение от табачного дыма, и их приносили в нашу импровизированную студию, занимавшую весь второй этаж, и тогда Борис включал запись, брал дочек на колени, они сосали соски, смотрели и слушали, как мы с Костей записываемся. Потом мы прослушивали, что получилось, а дочки качались из стороны в сторону — танцевали под наши заводные биты. Так появилась идея сделать клип на «жжизнь».
Наша работа как вокалистов была закончена.
У Бориса также дописали гитару в песни «альбатрос» и «никто». Сыграл мой друг по ВГИКу Михаил Енотов.
Отправили wave-файлы Кириллу, но в Казани дело замедлилось, потому что он решил, что нужно еще дописать пианистку почти в каждый трек. А потом еще замедлилось, потому что тормозил звукорежиссер.
Я кипел этим детищем, постоянно был на взводе, к тому же, лето адски разогревалось, не предвещая ничего хорошего.
….В Петербурге друг нашел мой паспорт…..
….Оксана уехала отдыхать в Абхазию со своими друзьями, я остался у нее…..
….Через проводников друг передал мне паспорт. Я разглядывал его и не мог поверить в эту удачу….
В это время Даша поступала во ВГИК. Она советовалась со мной, на какой факультет идти — я сказал, что, думаю, проще поступить на сценарный. Тут я могу ее консультировать, если что. На другие факультеты — не знаю. Пошел с ней на последний творческий экзамен — «собеседование». У нее были все шансы поступить, как я судил по Дашиным предварительным работам. Набирал в этом году сценарист Юрий Арабов, которого я немного знал — несколько лет назад ходил на его лекции. Конечно, я не собирался впрямую нахваливать Дашу Арабову и рекомендовать к зачислению, просто думал помочь ей советом, рассказать, как проходит собеседование и всякое такое. Когда она вошла в аудиторию, я пошел подождать на улице. Сидел в тенечке, и ко мне вдруг подошел один абитуриент. Кудрявый парень вопросительно произнес мое имя и фамилию.
— Да. А что вам нужно? — сказал я, испугавшись. Откуда он знает мое имя?
Парень протянул мне мятую тетрадку и сказал:
— Распишитесь, пожалуйста.
У меня впервые попытались взять автограф. Но я запаниковал.
— Простите, я не могу.
Перепугался от неожиданности и после плохого сна.
— Почему?
Парень тыкал в меня этой тетрадкой.
— Извините, не могу, — сказал я.
— Извините, — сказал он.
Он отошел, я успокоился, и мне даже стало немного стыдно. Ну что такого, мог бы и расписаться. Я высматривал этого парня среди других абитуриентов, но не решился подойти к нему и объясниться.
….Температура воздуха в Москве и области поднялась до 38–40 градусов….
…..Я взял паспорт и прошел собеседование на должность «работник склада»….
….Не перезвонили….
….Даже если я устроюсь за 30 тысяч в месяц и буду отдавать половину зарплаты, чтобы погасить долги, уйдет три месяца, пока я доберусь до нулевого баланса….
….Оксана написала смс о том, что купалась с дельфинами….
….Мне исполнилось 25 лет…. Папа и сестра прислали по 1000 рублей, плюс заплатили 1300 — гонорар за порно-рассказ…..
….Вместо членовредительства я разорвал трудовую книжку. Да зачем она мне нужна? Там было всего две записи по полтора месяца: кладовщик в магазине O’stin и продавец в магазине Topshop/Topman….
….Один раз я пошел прогуляться и получил солнечный удар….
….Торфяные болота горели; дома, улицы и города окутал вонючий туман….
….Даша не поступила во ВГИК. После собеседования посчитала, что у нее недостаточно баллов, и общеобразовательные экзамены сдавать не стала….
Целыми днями валялся на диване, потел, иногда ездил к Борису поесть или попить пива, если ему удавалось взять денег у брата, жены или матери. Хотя есть и пива почти не хотелось в такую жару, аппетита не было, больше хотелось лежать на диване, ходить в душ, лежать на диване, ходить в душ. В Москву почти не выбирался. Я пытался читать книги, но текст будто плавился и растекался по страницам. Голышом я проводил дома дни и недели, разглядывая картинки в старых журналах, которые нашел тут, и обдувая бумажным веером потную мошонку. Комары, наверное, не выдержали такой жары — их не было. Зато мухи появлялись каждое утро. Из-за жары невозможно было накрыться даже простыней, и они садились на потную кожу. Я с отвращением гонял их по квартире, убивал и писал посты в ЖЖ о том, как уничтожаю дорогостоящих роботов-мух, которых федералы используют против меня для слежения, анализа крови и ввода препаратов. Я верил в это, сходя с ума.
Иногда звонил из этого тумана Кириллу в Казань. Он отвечал, что все нормально, вот-вот все будет дописано и сведено.
Но когда мне прислали первые сведенки, я чуть не умер. Голос звучал как из бочки, скрипка больше напоминала гармошку. Хорошо звучали только барабаны. Никакой аранжировки вообще не было, хотя Кирилл должен был все показать и объяснить звукарю: где обрезать какую дорожку, какое сделать вступление и так далее.
«Все из-за твоего петушиного похуизма!» — писал я в гневе Кириллу. Просто не понимал, как можно было говорить «да, да», а потом забыть скопировать рефрены в «кафке» и добавить шум моря, как было обговорено. Нужно было все контролировать самому.
Решил, что буду все пересводить с Борисом.
Как раз в эти дни вернулась из отпуска Оксана, и если бы не она, я бы сошел с ума.
Понятия не имел, как сводить живые инструменты. Борис беззаботно соврал, что все легко сможет сделать за день или два. Мы вдохновились учебными видеороликами с инструкцией, как сводить живую музыку в Cubase, и приступили.
На деле на это ушло пять дней. Утром приезжал к Борису, пили чай. К обеду сводили черновой вариант песни, отсылали Кириллу и Айдару; начали сводить вторую по той же схеме и одновременно пить водку. Я был напряжен, курил борисовскую «Золотую Яву» одну за другой, ругался, когда что-то не получалось, иногда падал на ковер без сил. Вокруг все было в мусоре и пепле. Иногда жена Бориса поднималась к нам покурить и пугалась, видя наши перекошенные лица. «Хочешь меня?» — спрашивал Борис, и она корчилась, как от запаха дерьма. Детей она к нам в последние дни приносить не рисковала.