Драэкора

Он протянул руку, прижимая к ее обнаженной щеке, кончики его пальцев едва касались ее маски. Слишком потрясенная его словами, у нее не хватило присутствия духа отстраниться.

— Я не буду тебе лгать, — сказал он. — Мне все еще не нравится идея о том, что мы так много даем смертным, поскольку я действительно считаю их низшими, независимо от параллелей, которые ты так проницательно подчеркнула с нашей зависимостью от драэкорцев. Но теперь я понимаю, что меярины, гораздо более старые и мудрые, чем я, решили поддержать смертных. Те же самые меярины прислушались к моему голосу и голосам моих Мятежников, и теперь я понимаю, что мне пора уступить руководству нашего города и заставить мой гарсет уйти в отставку. Совет решит, что лучше для нашего будущего и будущего смертных. Я не обязан соглашаться с ними — ты помогла мне понять это, — но как гражданин Мейи, я должен уважать их решение. И сейчас больше, чем когда-либо, я согласен с этим.

Пошатнувшись, Алекс повторила:

— Сейчас больше, чем когда-либо?

Улыбка тронула его губы.

— Давай просто скажем, что в последнее время я не был так… предан своему делу, как следовало бы. Что-то гораздо более важное отвлекало меня.

Вот дерьмо, подумала Алекс, заметив многозначительный взгляд в его глазах. Внезапно осознав, насколько близко они стояли, с его рукой, все еще лежащей на ее щеке, она отстранилась, отступив на шаг.

— Эйвен, — сказала она шепотом.

— Эйлия, конечно, ты должна знать, что я чувствую к тебе.

Она протянула руку между ними, но он проигнорировал это и придвинулся ближе, заставив ее снова отодвинуться назад.

— Эйвен, пожалуйста…

— Кажется, все знают, — сказал он, выглядя одновременно удивленным и слегка раздраженным. — Моя мать в восторге. Очевидно, она выбрала тебя для меня в тот момент, когда впервые увидела тебя. Она благодарит звезды с тех пор, как ты появилась.

Алекс подавила желание застонать. Она думала, что Ниида просто так хорошо относится ко всем. Но теперь она задавалась вопросом, насколько их дружба была связана с тем, что королева видела в ней потенциальную невестку.

Это так нехорошо, подумала Алекс, задаваясь вопросом, как она должна была найти выход из своего нынешнего затруднительного положения, и жалея, что не покинула балкон бального зала, когда у нее была такая возможность.

— Ты собираешься что-нибудь сказать? — спросил Эйвен, все еще направляясь к ней, и теперь они углублялись в густые деревья, окружающие поляну.

Алекс отодвинула тонкую, низко свисающую ветку, которая ткнулась ей в спину, и сломала ее, когда продолжала идти назад через лес.

— Эйвен, я не уверена…

— Я, Эйлия, — прервал он, выражение его лица пылало, когда он размытым движением протянул руку, схватив ее за плечи, чтобы остановить ее отступление. — Я никогда ни в чем не был так уверен в своей жизни.

Алекс чувствовала себя зверем в клетке, пойманным в его объятия. Она пожала плечами, пытаясь сбросить его руки, но он не отпускал ее.

— Подожди минутку, — предложил он. — Подумай об этом, и ты поймешь, что я прав. Что мы правы. Пожалуйста, Эйлия, ты знаешь, что я говорю правду. Разве ты не чувствуешь того же?

«Нийкс!» Алекс отчаянно кричала про себя, не имея ни малейшего представления об этикете, необходимом для того, чтобы осторожно, но эффективно отклонять безответные ухаживания принца. «Эйвен только что сказал мне, что он…»

Она не смогла закончить свою мысль, поэтому она пропустила воспоминание о заявлении Эйвена через их мысленную связь и спросила: «Что мне делать?»

Реакция Нийкса последовала незамедлительно, в ее голове пронеслась череда ругательств, за которыми последовало:

«Я надеялся, что он подождет, пока пройдет фестивальная мания, и тогда это не будет иметь значения, так как ты уйдешь. Но сейчас ничего не поделаешь… ты должна сказать ему правду».

Глаза Алекса расширились.

«Ты с ума сошел?»

«Не ту правду, Эйлия, — сказал Нийкс. — Правду о том, что ты к нему чувствуешь».

«Но мне он не нравится таким, Нийкс, — сказала Алекс. — Ты же знаешь, что не нравится».

«Это не мне ты должна рассказывать, Эйлия. Просто будь нежна… он сейчас уязвим.»

Да, без шуток, подумала Алекс, но она не проецировала это на Нийкса. Вместо этого она снова сосредоточилась на Эйвене, который все еще ждал ее ответа, предполагая, скорее всего, что она последовала его совету «подумать об этом».

Дрожащими руками Алекс протянула руку и приложила пальцы к его сердцу. Его лицо просветлело от ее знакомого жеста, думая, что она соглашается с ним, поэтому она быстро заставила себя тихо сказать:

— Эйвен, мне так жаль, но я просто не испытываю к тебе таких чувств.

Сразу же его сияние исчезло, и как будто само солнце настроилось на его эмоции, свет в лесу померк с наступлением сумерек. Алекс сочла бы это поэтичным, если бы не чувствовала себя так ужасно.

— Ты замечательный друг, — сказала она, не веря, что разыгрывает карту «давай будем друзьями», но поскольку ее практика свиданий с меяринами была не совсем на высоте, ей больше не с чем было работать. — Мне бы не хотелось подвергать это риску, когда я знаю, что не могу ответить тем же, что ты чувствуешь.

В мгновение ока его руки опустились с ее плеч, и он отступил назад, освобождаясь от ее прикосновения. Он провел рукой по своим медовым волосам, не в силах встретиться с ней взглядом.

— Рискуя показаться эгоистичным, я этого не ожидал, — сказал он грубым голосом.

Алекс шагнула к нему.

— Эйвен…

— Нет, — сказал он, подняв руку. — Просто… Просто нет.

И с этими словами он развернулся и твердо зашагал обратно сквозь густые деревья, как будто его единственной целью в жизни стало убраться подальше от нее.

Иди за ним, сказала себе Алекс. Иди за ним, или у тебя не будет шанса попрощаться.

Если она упустит Эйвена из виду, если у него будет шанс отступить в свое отвержение и зализать раны, она знала, что больше не увидит его этой ночью. Скоро он взлетит на Валиспасе и исчезнет. А завтра она уйдет. Она не могла смириться с мыслью, что их последняя встреча в прошлом закончится тем, что он сбежит от нее, потерпев унизительное поражение.

— Эйвен, подожди! — закричала она, подхватив юбку и побежав за ним, не обращая внимания на ветки, цепляющиеся за ее платье, поскольку густой лес сопротивлялся ее поспешным движениям.

— Эйвен, пожалуйста, — сказала она, подходя к нему сзади как раз в тот момент, когда он протискивался мимо тонкой нависающей ветки.

Поскольку вся природа ненавидела Алекс, она не удивилась, когда ветка не сломалась, а вместо этого отлетела назад и ударила ее по лицу, заставив ее вскрикнуть от боли:

— Ой!

Ее испуганный вскрик остановил отступление Эйвена, и он развернулся, по его лицу было видно, что он не осознавал, что она была так близко.

— Звезды, Эйлия, — сказал он, и выражение его лица мгновенно стало извиняющимся. — Я не знал…

— Это не твоя вина, — быстро сказала она ему, быстро моргая, когда глаза наполнились слезами от шлепка. — Я знаю, что ты сделал это не нарочно.

— И все же, — сказал он, слегка наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть ее лицо в тени угасающего света.

— Все в порядке… это даже больше не больно, — солгала она, глядя на его теперь искаженное страданием лицо и задаваясь вопросом, насколько этот взгляд был вызван тем, что он думал, что причинил ей боль, и насколько это было из-за того, как она причинила ему боль. — Честно говоря, я вообще этого не чувствую.

Эйвен стоял неподвижно. Все, что Алекс хотела сделать, это утешить его; извиниться за то, что не ответила на его чувства; дать ему понять, как ей понравилось их совместное времяпрепровождение. Но прежде чем она успела что-либо сказать, его глаза встретились с ее, и она быстро вдохнула, увидев в них мучительный огонь.

Затем, не сказав больше ни слова, он убежал.

В одно мгновение он был там, а в следующее его уже не было.

Алекс разочарованно и печально вздохнула и осторожно пробралась обратно через оставшийся лес, понимая, что единственное, что было хуже, чем то, что она видела его в последний раз, — это его униженное поражение, его паническое униженное поражение.