Драэкора

Когда солнце начало опускаться за горизонт, Алекс вернулась в свою комнату, где Ниида и Кия ждали ее с безудержным волнением, обе уже были одеты в свои собственные потрясающие наряды. Они помогли Алекс надеть волшебное платье, подарив не менее красивую маску, изящно вышитую тонкими нитями Мирокса, которая облегала ее кожу, как будто она родилась в ней. Затем они втроем присоединились к королю и Рока, которых Алекс была рада видеть, учитывая его отсутствие в последнее время; но еще больше ей было приятно отметить его реакцию с открытым ртом, когда он увидел Кию в ее наряде — прежде чем присоединиться к веселящимся гражданам Мейи, многие из пришли в бальный зал.

Алекс почувствовала нотку гордости, глядя на веселящихся меяринов и их ослепительные наряды. Несмотря на то, что она ничего не знала о бессмертной моде, она вместе с Кией и Ниидой сотворила чудо с нарядами. В отделе гардероба не осталось недостатка ни в одном человеке — мужчины и женщины одинаково выглядели достойными быть королями и королевами. И она помогла этому случиться.

Стоя с Нийксом на балконе бального зала, любуясь закатом, Алекс пришла к резкому осознанию того, что ей будет не хватать Мейи прошлого. Наступит завтра, и она больше не будет считаться одной из них; она больше не будет известна как Эйлия меярин, она снова станет Алекс смертной. Она снова станет мишенью яростного гнева будущих советников, а также ненависти королевы, которую стала обожать. Нийкс возненавидит ее, Эйвен снова будет желать ее смерти. А что касается Ксираксуса, она понятия не имела, какая судьба постигнет его, и увидит ли она его когда-нибудь снова.

Конечно, она испытала бы облегчение, вернувшись к нормальной жизни, например, Рока и Кия вместе, а Заин не был разыскиваемым преступником. Она также с нетерпением ждала возможности не беспокоиться о сокрытии своей личности, и ей не терпелось воссоединиться со своими друзьями и семьей, даже если для них не прошло бы и минуты. Но и в этом случае Алекс знала, что навсегда оставит частичку своего сердца в прошлом.

— Что тебя беспокоит, Эйлия? — спросил Нийкс, оторвав взгляд от заходящего солнца и снова посмотрев на него.

— Ничего страшного, Нийкс, — ответила она со вздохом. — Я просто думаю о завтрашнем дне. О будущем.

— Это звучит как слишком весомое соображение для вечеринки, — прервал их новый голос.

Как один, и Алекс, и Нийкс обернулись и увидели Эйвена, стоящего прямо позади них, его глаза смотрели на Алекс с таким нескрываемым благоговением, что она изо всех сил старалась не ерзать от его откровенного изучения.

— Где ты был весь день? — с озабоченно спросил Нийкс.

— Я должен был кое-что сделать, — неопределенно сказал Эйвен, отрывая взгляд от Алекс, чтобы посмотреть на Нийкса. — В последнюю минуту фестиваль имеет большое значение. Но сейчас я здесь.

Вот он действительно был здесь; поразительное черно-золотое видение, с гордостью носящее цвета Королевского Дома Далмарта, как и остальные члены его семьи.

— На самом деле, я хочу попросить тебя об одолжении, Нийкс, если ты не возражаешь? — спросил Эйвен. — Эйлия, не могла бы ты извинить нас на минутку? Обещаю, я скоро вернусь.

Она кивнула, озадаченная его странной формулировкой, которая подразумевала, что он вернется один. Алекс должна была быстро принять решение… либо она сбежит, а позже предложит предлог для исчезновения, либо она смирится с тем, что это один из последних моментов, которые она когда-либо проведет в дружеских отношениях со своим будущим врагом. Независимо от того, насколько осторожной надо ей быть, она знала, что должна находиться рядом с ним, Алекс еще не была готова попрощаться с Эйвеном прошлого. Поэтому она осталась на месте и терпеливо ждала, глядя на заходящее солнце, заливающее великолепный город и его усеянных улицами тусовщиков.

— Извини, — сказал Эйвен несколько минут спустя, когда он снова подошел к ней. — Должно быть преступлением оставлять такую красивую женщину, как ты, одну в такой вечер, как этот.

Смущенная его тревожно-милым комплиментом, Алекс сказала:

— Здесь происходит много всего, что может меня развлечь.

Эйвен коротко рассмеялся, глядя сверху вниз на праздник.

— Похоже, что все действительно наслаждаются жизнью.

— Ты проделал потрясающую работу, Эйвен, — искренне произнесла Алекс. — Ты должен по-настоящему гордиться собой.

Он отмахнулся от ее похвалы и в шутку сказал:

— Никому нет дела до того, что я сделал; все они просто счастливы носить такую красивую одежду.

Алекс почувствовала, как ее губы приподнялись, зная, что он просто скромничает, и понимая, насколько это нелепо. Вот почему она не была готова закончить свое время с ним, потому что завтра скромный Эйвен уйдет в прошлое… в буквальном смысле.

— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он, его глаза сияли. — Но сначала я хочу…

Чего бы он ни хотел, Алекс не услышала, потому что в этот момент из бального зала донеслись оглушительные аплодисменты, когда труппа артистов начала хореографическое воздушное представление, которое, казалось, бросало вызов гравитации. Как и все зрители, Алекс была загипнотизирована их плавными движениями и гибкими трюками. Только когда она почувствовала нежное прикосновение Эйвена к своему обнаженному плечу, она повернулась, забыв, что он не закончил разговор.

— Ты не возражаешь, если мы пойдем куда-нибудь в тихое место и поговорим? — спросил он, громко перекрикивая усилившуюся музыку и аплодисменты. — Это займет всего минуту.

Она переводила взгляд с него на акробатов и обратно, сомневаюсь. Одно дело было ждать его на балконе, но совсем другое — уйти с вечеринки вместе с ним.

— Пожалуйста, — сказал он, видя ее нерешительность.

Именно уязвимый тон задел ее, побудив слегка кивнуть в знак согласия вопреки здравому смыслу.

Широко улыбаясь, Эйвен подошел ближе и активировал Валиспас. Он ничего не сказал, когда они улетали от дворца, и не произнес ни слова, когда они поднялись на вершину Золотых утесов и продолжили путь в Серебряный лес. Только когда они остановились на краю Раэлии, он повернулся к ней, последние лучи солнечного света пробивались сквозь балдахин и падали на его золотую маску, создавая ангельский эффект.

— Ты помнишь это место? — спросил Эйвен.

«Больше, чем ты можешь себе представить», — подумала она, оглядывая лесистый перекресток, но все, что она сказала, было:

— Да.

— Ты помнишь, что ты сказала мне той ночью?

Этого Алекс не помнила, поэтому покачала головой.

— Ты сказала, что никто не может сказать нам, что мы должны чувствовать, — вспоминал он. — Как принц Мейи, я должен был жить своей жизнью в соответствии с набором ценностей. Я возмущался этим, никогда не зная, верю ли я в то, во что верю, потому что я в это верю, или потому, что это то, чего от меня ожидают. Мое несогласие с отцом по поводу смертных было первым случаем, когда я почувствовал что-то достаточно сильное, чтобы усомниться в своей семье и бороться за то, во что я действительно верил. Это было сильное, пьянящее чувство — отстаивать дело, которое я считал справедливым, когда другие стояли рядом со мной.

Он сделал паузу, перевел дыхание и подошел на шаг ближе.

— Прошлой ночью ты заставила меня понять, насколько я был неправ.

Рот Алекс открылся в беззвучном вздохе.

— Я был так полон решимости доказать, что у меня могут быть другие чувства, что у меня могут быть собственные убеждения, что я был ослеплен своей страстью к тому, что считал справедливым. Я бы не стал прислушиваться к доводам разума… ни моего отца, ни Рока, ни даже твоего. Даже когда начал задаваться вопросом, не был ли я наивен, не было ли это тем большим делом, которое я делал, и тогда слишком боялся изменить свою позицию, опасаясь, что мои чувства снова были не моими собственными, а скорее теми, которых от меня ожидали. Но прошлой ночью, Эйлия, ты помогла мне увидеть, что я неправ, и что даже если это не так, все это не имеет значения.