Теория Хайма

Встревожено ахнув, Ким распахнула глаза, когда крепкие мужские руки подняли ее с кровати. Девушка даже не поняла, как оказалась на чужих коленях, в колыбели сильных рук, прижимающих ее к широкой груди, как малого ребенка.

— Не плачь, Ким. Оно того не стоит. — Шептал мужчина, осторожно прижимая ее к себе. — Просто ты выбрала объектом своего интереса совсем не того мужчину. Я умею причинять лишь боль, только страдания, но я не хочу, чтобы это была ты. Ты просто… хм… ты что-то делаешь со мной и мне это… это не привычно. Я никогда не… чувствовал себя таким…

— Каким? — Всхлипнула Ким, шмыгнув носом.

— Просто таким. — Пробормотал Реиган стараясь не смотреть на нее, явно чувствуя себя не самым лучшим образом. И все же он добился своего, она больше не рыдала, сосредоточенно, удивленно в него всматриваясь. — Но сейчас я чувствую себя последним критином.

— Прости…

— И я не тот, кто заслуживает твои «прости» и «спасибо».

— Но сейчас со мной именно ты. И ты… так здорово успокаиваешь. — Девушка осторожно прижалась к нему, обвивая руками. — Спасибо.

— Глупая, взывать к твоему разуму, кажется, бесполезно. Я сдаюсь.

— О… это твое первое поражение?

— Нет… второе, но все равно тебе.

— Ри. — Усмехнулась Ким, закрывая глаза, чувствуя блаженную усталость. — Можно я… посплю вот так? Не уходи, ладно?

— Я бы никуда не пошел, даже если бы захотел. — Ответил бормотанием, в котором слышались нотки отчаянья, мужчина, прислоняясь спиной к изголовью кровати, облокачиваясь на подушку. — Спи, Ким.

— Мне нравится то, как звучит мое имя… у тебя это получается… волшебно.

«Волшебно», усмехнулся про себя Реиган, смотря на засыпающую женщину. Подумать только, она сказала «волшебно».

Она проснулась поздно, и об этом говорили не только часы, стоящие на прикроватной тумбе, об этом пело все отдохнувшее тело, ноющее блаженной истомой. Вот что ей нужно было все это время — здоровый, многочасовой сон, в котором не было место волнениям и страхам. И это странно, если учесть с кем на этот раз она делила свою кровать… буквально (ах, как жаль).

Не успев еще стряхнуть сон со своих ресниц и блаженной улыбки, Ким запустила руки под подушку. Вот оно — пробуждение с любимым (пусть он и не отвечает взаимностью) мужчиной под боком.

Ее радость, однако, была преждевременной: не ощущая кожей чужого тепла, девушка через пару мгновений резко повернулась, натыкаясь взглядом на холодную, безразличную стену.

Никого.

Приподнявшись на локте, Ким нахмуренно осмотрелась.

Никого.

Ее квартира не очень радостно и воодушевленно приветствовала ее пустотой и хмуростью осеннего дня, заглядывающего сюда через окно. Ох, нет, это же не могло быть сном?

От резкого подъема в глазах еще долго бродили черные точки, но ей нужно было убедиться.

Никакого намека на присутствие мужчины в этой квартире не было обнаружено, потому Ким остановилась в коридоре, пытаясь разобраться со своей растерянностью. Вопрос «радоваться ей или плакать» оставил серьезный отпечаток задумчивости на лице, влажный блеск в глазах и горькую улыбку на губах.

Еще с минуту побродив по своей однушке, Ким скрылась в душе, все еще не веря тому, что мужчина мог просто так уйти. Может, он действительно сжалился над ней и решил оставить здесь… Но тогда ей следует радоваться и праздновать победу. Отчего тогда она чувствует себя проигравшей, а еще… брошенной?

Когда Ким вышла из душа, где успела натянуть обычную домашнюю одежду — шорты и топик, то поняла, что все ее радости и разочарования были слишком преждевременными.

Резко остановившись, чувствуя, как сердце подскочило от неожиданности, Ким уставилась на Реигана, который стоял перед большим зеркалом в коридоре, хмуро рассматривая свое отражение.

Ей кажется, или волна, прошедшая через ее тело, называется облегчением?

— Эм… не ожидала, что ты настолько любопытный, что решился на самостоятельную экскурсию…

— Из чего оно? — Проговорил мужчина, прищурено смотря вглубь зеркала.

— Стекло и серебряное напыление. — Пробормотала Ким, рассматривая мужской сосредоточенный профиль. И она бы могла всю оставшуюся вечность изучать признаки хмурой сосредоточенности и благородного любопытства на этом лице, если бы до нее не донесся запах свежесваренного кофе. — Эти соседи совсем себе совесть пропили… — Вдохнув полной грудью, Ким поморщилась, чувствуя вперемешку с ароматом потрясающего завтрака еще и уколы едкой зависти. — А у меня нет ничего кроме одноразового чая… — Живой желтый взгляд перешел на нее. — Да ты прав, и это сойдет. А потом найдем подходящее место и…

Ким остановилась на пороге собственной кухни, не веря своим глазам.

— Ешь. — Бросил сухо Реиган, уходя в жилую комнату, явно чувствуя себя в этом недоуменном молчании не лучшим образом.

Однако его неловкое одиночество не продлилось долго, потому что Ким, очнувшись от потрясения, подхватила капучино и круассаны со свежими фруктами, после чего водрузила это все на поднос, который через минуту стоял на столе перед диваном в зале.

— Боже, они еще и с шоколадом. — Прошептала Ким, медленно наслаждаясь вкусом булочки. — Ри, ты читаешь мои мысли.

— Если бы.

— А ты чего? Попробуй. — Она протянула ему отломленный кусочек. — Ты что, уже поел?

— Ты первая. — Объяснил скупой на слова северянин.

— Еда отравлена… — Сглотнула Ким, не находя других объяснений, получая в ответ острый взгляд.

Забирая из ее рук предложенное лакомство, мужчина демонстративно его съел.

— Традиция. — Добавил он позже. — Мужчина не будет есть раньше… женщины.

— Правда? — Ким внимательно на него смотрела, запивая слова и еду горячим кофе из старбакса. — Если честно, никогда не замечала…

— Люди слишком эгоистичны, чтобы придерживаться этого правила. — Бросил Реиган, отводя взгляд.

Пряча улыбку за ободом стаканчика, Ким думала над тем, что эти слова звучали почти как признание. Признание в том, что он считает ее женщиной, на которую распространяются его правила.

— Спасибо. За завтрак.

— Не хотелось тратить время еще и на это. — Ответил он так же сухо, словно пытался безразличием и черствостью отгородиться от света ее улыбки. — Экскурсия. Помнишь?

— Как я могла забыть. — Еще шире улыбнулась девушка, прикусывая нижнюю губу. — У меня на тебя поистине грандиозные планы.

— Похоже на угрозу. — Хмыкнул Реиган, отчего уголок его губ дернулся вверх, обозначая его отменное настроение. — Отлично.

Глава 38

Отрицать очевидное было бесполезно. А он не любит бесполезность… Раньше не любил. Боги, если задуматься, то с появлением этой женщины весь его мир перевернулся с ног на голову.

— Боже, мне кажется, что мое сердце разорвется. Еще секунда — и конец. Мне это чертовски нравиться. — Рассмеялась Ким, сжимая руль черного «ягуара», вдавливая в пол педаль газа.

Угрожающее рычание двигателя мощностью в пятьсот лошадок огласило эту одинокую автостраду. Запредельная скорость превращала мир за окном в сплошную темноту. В рай…

Прикрыв веки, Реиган растворился в скорости, жалея о том, что это первый и последний раз, а еще о том, что он на такую скорость не способен. Кажется, сейчас, если не останавливаться, то за спиной можно оставить свое прошлое, окончательно забывая о том, что было до этого самого момента.

Сейчас напряжение сошло на нет. Хотя первые мгновения он не доверял ни ей, ни этой тесной, железной телеге, естественно.

— Уверяю, тебе понравиться. — Вспомнил он чуть пьяный, соблазнительный голос своей спутницы. Блеск ее глаз спорил с драгоценными камнями, рассыпанными по ее шее и груди. — Ты почувствуешь ее. Потом еще умолять меня будешь…

Ким Рендал выглядела так, словно праздновала лучший день своей жизни. Ким Рендал, эта ненормальная, абсолютно неадекватная женщина, аномальность которой не объяснит ни один из ныне живущих мудрецов, встречала рассвет своей гибели с улыбкой на лице и блеском жажды в глазах. Жажды жизни. Жажды ощущений.