Роман межгорья

В калейдоскопе терзавших его дум мелькнуло и воспоминание о наивном искреннем удивлении Вероники Синявиной по поводу того, что ее «папа» слишком долго не выздоравливает. Да и правда: не является ли это звеном все той же цепи? Этот человек хотя и не очень смело, но честно отдает весь свой опыт строительству. А чья-то коварная рука нанесла ему удар, чтобы удалить его с арены борьбы. Нанесла удар камнем…

Камнем в голову!..

А он, Саид? Может, и его где-нибудь подстерегают с таким же оружием. А как же иначе? За то, что на мертвых пустынных равнинах он хочет создать колхозы, заводы, тоже найдутся желающие отомстить, поднять на него руку.

И его вдруг охватила какая-то тревога. Тысячи рабочих трудятся на строительстве, Лодыженко уже снова, как в водоворот, углубился в обычные хлопоты. Преображенский вместе с корреспондентом готовят интервью с Саидом о ходе работ, а он вдруг разволновался, не знает что делать, пока шофер подает машину.

Направо, в тени, у подножия горы, разместилась главная больница строительства.

Там находятся на излечении те, кто пострадал от несчастных случаев на строительстве в Голодной степи. В больнице находится и Синявин!

«Туда ты боишься заглянуть?» — бросил ему как-то упрек ташкентский бетонщик, будто Саид своими руками, по какой-то безумной причуде, покалечил их.

Бесшумно, точно подкрадываясь, подъехала машина.

— В больницу! — приказал Мухтаров.

XII

Евгений Викторович закончил свой ежедневный обход тяжелобольных. Проходя мимо палаты, где лежал Синявин, он хотел зайти и к нему. Администрация строительства постоянно просила врачебный персонал больницы обеспечить старательное лечение Синявина, заботливый уход за ним и рекомендовала не торопиться с выпиской его из больницы, чтобы избежать осложнений. Ведь он был ранен в голову! Преображенский лично как-то между прочим напоминал об этом. Кто-то говорил и о недовольстве рабочих тем, что в больнице лучшие места занимают вполне здоровые инженеры. Ну так что же — у Храпкова в кармане есть и записочка Мухтарова: «Ответственность за здоровье инженера Синявина полностью лежит на вас».

И несмотря на это, пора бы уже выписать Синявина из больницы. Пусть ему дают отпуск, отдых…

— Вас, Евгений Викторович, из конторы просят к телефону.

Он повернулся и грузной походкой прошел в кабинет, пропуская впереди себя сестру Тасю, которая и в палате, и в кабинете, и даже во время его научных исследований помогала одаренному хирургу.

— Слушаю. Виталий Нестерович? Приветствую… Что? Сам или еще с кем-нибудь? Хорошо. Рабочие? Ну конечно… Думаю, что нет… Да. К нам? Чего? Уже и выехал?.. Хорошо, спасибо… искренне благодарю.

— Тася, голубушка. Немедленно же идите к Синявину! Чтобы везде был порядок! Настроение, Тасечка, настроение ему… Мухтаров едет сюда.

Храпков почему-то стал побаиваться начальника строительства. Не физическая мощь Саида пугала Евгения Викторовича. Он и в себе ощущал достаточно этой силы. Пугало его что-то иное. Мухтаров и вежлив, и образован, и как начальник никогда не делал оскорбительных замечаний, а вот побаивается его Евгений Викторович. Боится тем внутренним страхом, в котором кроется подсознательное признание превосходства Мухтарова над ним. Он без свойственных Евгению Викторовичу сомнений и колебаний решает такие проблемы строительства! Он с полуслова понимает человека и, кажется… кажется, даже читает твои мысли. А мысли, к сожалению, у купеческого сына бывают всякие, будь они прокляты… Разве он только один? А разве другие инженеры не остерегаются Мухтарова? Да хотя бы Преображенский, какой инженер… Ну, Синявин, Лодыженко, Ма-циевский, они — другое дело…

Вдруг Храпков стал думать об этих людях. Неужели они искренне уважают Саида Мухтарова? Пускай Мациевский — он хотя и русский, но во время гражданской войны воевал здесь против белых. Ничего удивительного, акклиматизировался. Лодыженко — коммунист, и к тому же еще неизвестно, какой он техник, — ему и бог велел вертеться возле начальства. А вот Синявин — это загадка. Преображенский все подшучивает, будто старик «неспроста подлизывается». Да черт их поймет! Тут бы самому попасть в нормальную колею и каждый раз перед встречей не ощущать этого унизительного страха.

Под окнами раздался гул автомашины.

Хирург хотя и был несколько тяжеловат на подъем, но опрометью помчался прямо к парадному. Чувствовал, что все же опоздал. Такая неприятность!

Парадную дверь открыла Тася и впустила Саида. На его лице светилась печаль. Он даже не улыбнулся Тасе в ответ на ее внимание. Храпков растерялся. Он растерялся, как всякий простой смертный, который находится на ответственном посту и считает необходимым, как барометр на погоду, реагировать на настроение начальства.

— Милости просим! Наконец-то, товарищ Мухтаров!

— Здравствуйте, доктор! Почему это у вас уборные без дверей и тропинки к ним загажены? Пригласите, пожалуйста, санитарного врача, — обратился Мухтаров к сестре.

— Позовите срочно доктора Боголюбского! — бросил Храпков сестре повышенным, начальственным тоном.

Он должен был спешить за Саидом. Надо успеть предупредить всякие вопросы, точно рассказать, когда и при каких обстоятельствах тот или иной больной палаты получил увечье. Об этом он знал досконально. Храпков даже повеселел и, как бы невзначай, напомнил об игре Саида на скрипке. Это, по-видимому, несколько улучшило настроение Мухтарова.

— В каком состоянии здоровье инженера Синявина? — наконец спросил Мухтаров у Храпкова, видимо устав выслушивать разные истории об увечьях (главным образом в туннеле).

— О, Александр Данилович на этих днях выпишется из больницы. Пожалуйста, вот его палата. — Наконец-то Храпков улучил момент и открыл дверь в палату Синявина.

Саид-Али улыбнулся Синявину, вскочившему из-за стола при виде неожиданного посетителя.

— Простите нас, инженер, — промолвил Саид, — мы так увлеклись разговором, что забыли даже постучать к вам в дверь, — и посмотрел на покрасневшего смущенного Храпкова.

Да, конечно, думал про себя в эту минуту Храпков, он поступил некультурно, ворвавшись в комнату без стука, но сделал он это неумышленно. Да разве здесь не одичаешь!..

Храпков даже не понял, о чем говорили два инженера: толстяк ирригатор Синявин и лихой красавец узбек.

— Спасибо Евгению Викторовичу, — наконец дошли до его сознания слова Синявина.

— Да оставьте, пожалуйста. Благодарите свой организм, а мы — вспомогательная инстанция.

— Ну нет, Евгений Викторович, не скромничайте. Фергана может гордиться таким врачом, как вы! — с улыбкой сказал Саид Храпкову.

Затем они перешли в кабинет Храпкова. Саид окинул взглядом строго деловую обстановку кабинета. Евгений Викторович почти насильно усадил его в свое кресло, а сам уселся на диване. Это невольно сблизило их.

Над самым ухом Саида прозвучал звонок телефона. Почти автоматически, как привык это делать у себя в кабинете, он взял трубку.

— Слушаю. Да, больница. А вам кто нужен? Нет, скажите вы… Хорошо: говорит начальник строительства инженер Мухт… — Саид бросил взгляд на Евгения Викторовича.

— Наверное, моя жена? — спокойно спросил Храпков, медленно поднимаясь с дивана.

— Спасибо, Любовь Прохор… Здравствуйте… Случайно. Любовь… Нет, здесь. Могу передать ему трубку. Что? Конечно, конечно, поздравляю… передаю… Евгений Викторович! Ваша жена.

— Вот еще коза! Ну, слушаю! Привет вам, товарищ Мухтаров, от моей жены, — промолвил вспотевший, как после солнечной ванны, Храпков.

— Спасибо… Так вас можно поздравить с наследником?

— С наследницей, — поправил Саида довольный отец, кладя на рычаг телефонную трубку.

После этого беседа стала еще оживленней. Евгений Викторович, как говорится, попал в тон, уловил настроение. Посыпались обоюдные комплименты, шутки, остроты, потом перешли к деловым разговорам. Синявин уже и сам решил выписаться из больницы. Вот только разрешит ли ему Евгений Викторович? Врач, конечно, уверен, что инженер Синявин уже здоров. Как советуют его коллеги, ему, во всяком случае, не помешало бы два-три месяца побыть хотя бы в Джалал-Абаде, на теплых водах, да попить кумыс. В самом деле, это очень способствует укреплению организма… но он, Храпков, предоставляет решить это самому больному. Наконец они решили, что Синявин сегодня же выписывается из больницы и уезжает вместе с Саидом, а с завтрашнего дня берет на себя всю ответственность за строительный отдел.