Страница 14 из 16
Потратив пятнадцать минут на сушку волос феном, я не стала плести косы, от которых болит голова, а позволила кудрям свободно спадать на плечи. Надела чистые темно-синие джинсы, белую футболку и рубашку в клетку. Сунула ноги в тапочки и пошла по коридору.
В доме стояла тишина, однако около одной из дверей мой чуткий слух уловил еле слышный храп. Я успокоилась: Томас крепко дрыхнет, значит, он не лил всю ночь слезы по утраченным волосам. Я собралась спуститься вниз, но в коридор выглянул Николас и радостно улыбнулся:
— Проснулась? Выглядишь свежей и отдохнувшей, смотрел бы и смотрел. А барон еще изволит почивать.
— Как он перенес процедуру бритья и мытья? — покраснев от похвалы, спросила я.
— Заходи в мастерскую, я расскажу, — пригласил он.
Я с удивлением разглядывала необычную комнату. Просторная, с большими окнами в стенах и в потолке, она казалась парящей в невесомости звездной капсулой. Лишь заснеженные елки и разобранный красный соловей мешали почувствовать себя космолетчиком, бороздящим просторы Вселенной. В комнате почти не было мебели, лишь стол с мощной лампой, удобное кресло, два шкафчика — и все. На столе моргал спящим режимом ноутбук, стояла коробка с разными инструментами.
— Смотри, Машенька, я уже разобрал игрушку и нашел повреждение. Осталась самая тонкая работа: подогнать детали, настроить мелодию и вновь собрать птичку.
Я с любопытством уставилась на разобранного соловья, но гораздо больше мне хотелось смотреть на Николаса. В серой футболке и джинсах, он уже не был таким лощеным, а выглядел обычным парнем, умным и симпатичным.
Я смутилась.
— Ты так мило краснеешь, Машенька, — заметил Николас. — Твое лицо заливает румянец, и глаза начинают сиять.
Я смутилась еще больше.
— Расскажи, как прошло изгнание блох из Томаса? — спросила, чтобы отвлечься.
— Виски, — коротко ответил Николас. — Я захватил в подвал «Ballantine’s Finest» трехлетней выдержки и бельгийский шоколад. Прихлебывая и закусывая, барон и не заметил, как я его побрил. Потом я заставил его раздеться и отвел в рабочий душ, ну то есть душ в подвале. Барону так понравился льющийся сверху горячий дождик, что он не хотел выходить и вылил на себя почти весь флакон кошачьего шампуня. Пару раз заикнулся, чтобы его помыли, но я это быстро пресек. Потом искупался сам и отвел барона в кроватку. Его одежду и парик позже сожгу.
— Сожжешь? — ахнула я. — А в чем же он пойдет к Клементине? Он должен вручить ей соловья сегодня до полуночи!
— Пойдет в чем-нибудь. Неужели ты хочешь возиться с этим рассадником блох или нарядить чистого Томаса в грязную одежду? — жестко спросил Николас.
Он умел мгновенно перевоплощаться из доброго мягкого парня в уверенного мужчину. Я сразу начинала верить, что он успешный бизнесмен.
Николас подошел ко мне, сдул с лица непослушный локон и продолжил:
— Найдет Томас свой дом, а там у него наверняка еще с десяток кафтанов. Машенька, ну не дуйся. Пойдем со мной, я тебе покажу кое-что интересное.
Он толкнул незаметную дверь в стене, и я оказалась совсем в другом мире. Темноватая комната с вытертым ковром на полу, кресло-качалка с клетчатым пледом, старые комоды, полки из красного дерева… И на всех этих поверхностях стояли и сидели заводные игрушки: белая цирковая лошадка, скачущая в галопе, три куклы за чайным столиком, коричневый мишка с барабаном, веселый клоун в больших туфлях, смешной робот с антеннами, а в углу на тумбочке лежал небольшой клавишный инструмент.
— Клавесин! — восторженно воскликнула я.
— Не клавесин, а клавикорд, старинный четырехоктавный клавикорд XVII века, — поправил Николас.
— А он настроен? — замерев, спросила я.
— Настроен, — рассмеялся Николас. — Здесь все работает. Я купил игрушки на блошином рынке за бесценок, отремонтировал, отреставрировал…
Я перебила его:
— И спрятал от всех в закрытой комнате. Как будто стесняешься!
— Ты угадала, — согласился Николас. — Не хочу прослыть чудаком. А клавикорд я сейчас отнесу вниз, пусть барон поиграет.
— А можно мне? — спросила я, подойдя к инструменту.
— Конечно, Машенька! Сыграй!
Маленький полированный ящичек с откинутой крышкой, на которой можно рассмотреть пасторальную картинку — ангелочки и овечка, рычаги, струны — инструмент ждал исполнителя несколько столетий. Я положила пальцы на клавиши, взяла первую ноту, но из коридора раздался грохот и ругательства.
Мы с Николасом переглянулись и побежали выручать Томаса, который опять попал в какую-то передрягу. Николас успел первым, он зашел в комнату, захлопнул дверь и крикнул:
— Ничего не случилось, Машенька! Он всего лишь уронил кресло. Сейчас барон оденется, и мы выйдем. Спускайся вниз, посмотри, что есть из продуктов. Ты ведь, наверное, проголодалась.
Я действительно ощутила сильный голод, ведь ела в последний раз вчера, в кофейне напротив «Лавки чудес».
Глава 21
Завтрак
Глава 21. Завтрак
Огромный холодильник в хромированной кухне я нашла не сразу. Открыла несколько ящиков с посудой, бокалами и кофейными и чайными чашками. Я уже отчаялась, но случайно задела рукой абсолютно ровную стенку и на ней появилась прозрачная дверца. А за дверцей виднелись продукты и пакеты с молоком.
— Ура! — обрадовалась я. — Хорошо бы еще ручку найти, как открыть-то этот фантастический агрегат?
Водила рукой по панели в разные стороны, но безуспешно. Я не знала, что делать, но опять помог случай. С досадой пнула бездушный аппарат ногой, и о чудо! Дверца открылась!
— Умный человек всегда справится с умной техникой! — гордо сказала я и вытащила продукты для завтрака.
Шесть яиц, взболтать, налить молока, посолить, поперчить, добавить тертый сыр — и на сковородку. Плита навороченная, но я разобралась. Закрыла сковородку крышкой и приступила к закускам. Нарезала карривюрст, фаршированные сыром колбаски, босну, отличный тирольский бекон. Достала круглые булочки земмельн и вернулась к омлету. Я ловко перевернула большой желтый блин, услышала шаги и оглянулась. Лопатка упала на пол, а я вытаращила глаза.
На кухню, привлеченные запахами еды, пришли Николас и… некто. На голове у субъекта красовалась синяя лыжная шапка с помпоном, серые треники висели на тощем заду, на худых плечах болталась футболка с Гарри Поттером, а на ногах — белые носки и черные туфли с позолоченными пряжками. Вошедший хлопал темно-ореховыми глазами с длинными ресницами и смотрел на меня взглядом олененка Бемби.
— Николас, пожалуйста, свари кофе, — сказала я, выключила сковородку и опрометью бросилась в коридор, где и сползла по стенке, корчась в беззвучном смехе.
— Что случилось с фройляйн Марией? — услышала я знакомый голос. — У нее колики?
— Наверное. Дам ей лекарство, — безмятежно ответил Николас и пришел ко мне со стаканом воды. — Фройляйн Мария, вам нехорошо? Выпейте водички! — Он заботливо протянул мне стакан.
Икая, я выпила всю воду и опять затряслась.
— Возьми себя в руки, Машенька! — прошипел Николас. — Барон сам выбрал себе одежду.
Я вытерла рубашкой выступившие слезы и, приняв мученический вид, вернулась на кухню.
— Фройляйн, вам лучше? — с тревогой спросил Томас.
Надо же, какой заботливый!
Я кивнула.
— Я рад, фройляйн, потому что я очень голоден, а так как вы единственная женщина среди нас, то негоже вам болеть и оставить нас без завтрака, — укоризненно сказал Томас.
Что ж, Томас как всегда думает только о себе, а я уж обрадовалась.
За завтраком мы вели односторонний светский разговор. Николас сидел с серьезной миной и делал вид, что проказы, которые вытворяет сестрица Томаса — Ильзе — интересуют его больше всего на свете, я молча ела, а барон безостановочно трещал. Аппетит у него оказался хороший, он слопал свою порцию омлета, сказал, что его кухарка фрау Майер стряпает лучше, но все же попросил добавки.
— Барон, — резко произнес Николас, — вы невежливы. Фройляйн Мария приготовила для нас завтрак, хотя вовсе не обязана, поэтому вы должны поблагодарить ее. Уважайте чужой труд!