Встреча на Рождество

— Я отдаю барону фон Краузе Орден Золотого руна, а вы, фройляйн, получите флейту позже. Барон фон Краузе выдержал свое испытание, он не пропал в чужом мире, нашел друзей и научился обращаться с людьми без чванства. Барон, забирайте Орден, клетку с соловьем и поторопитесь! А вы, молодые люди, проследите, чтобы подарок попал одаряемому.

Томас сгреб Орден, схватил клетку с птичкой и побежал к выходу, а нам с Николасом пришлось идти за ним.

За дверью нас ждала непроглядная темнота и сырость. Вместо белого пушистого снега с неба сыпала мелкая крупка и дул холодный ветер. Никто не бродил по переулку, ни заблудившийся турист, ни местный житель, лишь под тусклым фонарем стояла одинокая карета. Кучер, накрывшись плащом, дремал, лошади всхрапывали, встряхивались и переступали ногами.

Вдруг дверца кареты распахнулась и оттуда выпрыгнула женщина в меховой накидке.

— Барон фон Краузе! — закричала она.

— Клементина, любовь моя! — завопил Томас и помчался вперед, хлюпая по лужам и размахивая клеткой, завешанной платком.

Они встретились посередине дороги и протянули к другу руки. Я и Николас, стараясь не попасть в грязь и навоз, подошли и тихонько встали рядом.

— Баронесса фон Гогенштайн! — прошептал Томас. — Я уж думал, что никогда не увижу вас, и так горевал!

— Ах, барон, когда ваша матушка сказала, что вы ушли и не вернулись, я не находила себе места от страха за вас, — отвечала ему хорошенькая девушка в высоком белом парике. — Слухи донесли, что последний раз вас видели входящим в «Лавку чудес», и моя милая матушка отпустила меня ненадолго. А я жду вас уже несколько часов. Какое счастье, барон, что вы живы!

— Вы беспокоились за меня, баронесса? — удивился Томас. — А я нашел для вас соловья, он механический, но зато поет арию из оперы господина Моцарта.

— Ах, не надо мне соловья, дорогой барон. Мне нужны только вы!

Они обнялись, а мы смотрели на них с умилением родителей, женивших шалопая сына на хорошей хозяйственной девушке. А потом, взявшись за руки, побрели обратно в лавку. Николас посмотрел на часы и пробурчал:

— Без пяти минут двенадцать. Время резиновое, что ли? Мы торчим здесь уже четверть часа, а стрелки не двигаются. — Черт! — вскрикнул он. — Я наступил в кучу лошадиного навоза!

— Это гипноз! — хихикнула я.

— Стойте! Подождите! — послышалось позади.

Мы обернулись.

— Герр Камински, фройляйн Мария! — подбежавший Томас крепко обнял нас. — Спасибо вам за все!

Я шмыгнула носом, чмокнула его в щеку и навсегда запомнила Томаса таким, как сейчас: лысым, нелепым, в сползающих трениках, в футболке с Гарри Поттером и с зеленой плюшевой свинкой в кармане синего кафтана.

— Машенька, нам пора! А то останемся здесь навсегда! — поторопил меня Николас.

Мы пулей влетели в лавку.

— Проходите, молодые люди! — проскрипел закутанный в темно-красный плащ высокий седовласый старик с посохом в руке. — Итак, соловей исправлен и подарок вручен! Вы успели до Рождества, хотя мне и пришлось немного растянуть время. Томас и Клементина обрели свое счастье, а сейчас ваша очередь, фройляйн Мария. Перед вами две флейты: ваша, которую подарила бабушка, и моя волшебная флейта. Вы можете выбрать только одну! Выбирайте!

Я схватила свою флейту и радостно рассмеялась.

— Верный выбор, фройляйн, — одобрил старик. — В руках талантливого музыканта, а вы, несомненно, очень талантливы, любая флейта станет волшебной. А что же вы, герр Камински? Какой подарок хотите вы?

— Я уже получил свой подарок, — покачал головой Николас. — Соловья, которого я починил, увидит великий Сказочник и напишет прекрасную сказку. Это ли не подарок для мастера?

— Вы совершенно правы, герр Камински, — сказал старик, подпирая головой потолок лавки. — Ну что ж, молодые люди, вас ждет еще один подарок, но вы узнаете о нем позже! Торопитесь, ваше время истекает!

Он стукнул посохом, и лавка стала преображаться, погасли свечи, загорелась разноцветными лампочками китайская гирлянда. Мы помчались к выходу, роняя на пол статуэтки, шляпы, веера, серебряные ложки, кукол с льняными волосами, а они поднимались в воздух, превращались в футболки, кружки, магнитики и прочую дребедень и ложились на металлические стеллажи. Но входная дверь оставалась прежней: тяжелой и старинной. Николас сильно дернул за ручку и мы, шумно дыша, вывалились на ярко освещенный Горбатый переулок.

Часы на Ратушной башне пробили полночь.

— С Рождеством, Машенька!

— С Рождеством, Николас!

— Я понял, о каком подарке толковал Святой Николай, — тихо сказал Николас. — Я встретил тебя!

— А я тебя!

Снег сыпал хлопья на нас, обнявшихся в белой метели, а мы ничего вокруг не замечали, потому и не увидели вышедшего из сувенирного магазина высокого седобородого старика с большим мешком и посохом .

Конец