Неправильная пчела

Она оглянулась, а вдруг случайный прохожий на улице вступится за нее. Но, как назло, никого не было, да и кому надо связываться с компанией агрессивных малолеток…

– Не бреши… Ты не песчановская, а с Чижовки. Ходишь тут, воздух портишь. За воздух бабки гони, – сказал Звонкий.

– Вы ж девчонок не трогаете? – оглянулась Глина по сторонам.

– Конечно, не трогаем, только немного щупаем.

Компания молодых ублюдков стала теснить Глину к росшим возле забора кустам. Мимо шел молодой человек, и Глина закричала: « Помогите, помогите!», но тот только вжал в плечи голову и ускорил шаг. Подростки глумливо заржали.

Глина вытащила шарик и, покоряясь интуиции, не понимая для чего бросила шарик под ноги Звонкому. Раздался громкий хлопок, и вверх взвился упругий столб огня. Звонкий заорал не своим голосом, загораживая руками лицо. Одежда на нем задымилась, а руки моментально покрылись волдырями. Приятелей, как ветром сдуло, и Глина без оглядки бросилась к дому бабушки. Назавтра, возвращаясь из школы, она наткнулась у булочной на Вадима. Зыркая по сторонам, он подошел к ней и тихо сказал.

– Не знаю, что за шухер ты вчера устроила, но у Звонкого всю будку разворотило. Он в больнице. Сказал, что выйдет – уроет.

– Передавай привет дружку, – сказала Глина, – сунется ко мне – без яиц останется. У меня много взрывчатки, и тебе перепадёт.

После этого случая Звонкий и его дружки Глину не беспокоили, а она не испытывала ни малейших угрызений совести. Наоборот, она ощутила силу и задор: теперь Глина знала, для чего с ней говорят вещи. Они отдавали ей свою память, а уж как ее использовать, решать ей.

Глина стала слушать окружающие предметы, но чаще всего рассказы ее пугали. Словно всё зло мира стекалось теперь в ее руки. Шарики скатывались мелкие, темные. Один из них серого цвета Глина по недомыслию бросила в пруд, и наутро на его поверхность всплыла утопленница, иссиня-белая, сморщенная и частично изъеденная раками бабка Лёдиха, пропавшая в мае. Глина сразу сообразила, что вода и темные шарики – опасное соседство. Во второй раз Глина раскрошила фиолетовую бусину и рассыпала крошки на городской свалке. Погибли голуби, а в дальнем углу вспыхнул, а потом долго тлел пожар, разнося невыносимый смрад над микрорайоном.

Путем проб и ошибок Глина поняла, что безопаснее всего темные шарики хоронить. Одну такую бусину она скатала после того, как с ней вздумал поболтать полицейский уазик. От рассказанной истории Глину чуть не вырвало, зато она знала, где в селе Песчановка находится большой схрон якобы уничтоженного по акту героина. Этот шарик она решила похоронить по всем правилам, на кладбище на Пионерской. Подвернувшейся железкой Глина выкопала неглубокую ямку и похоронила смоляной шарик. Место запомнила. Все темные шарики она намеревалась собрать вместе, чтобы потом выкопать и применить. Она задумала разнести к чертовой матери «Божью пчелу»! Но пока у нее не было четкого плана, Глина решила копить злую силу. Рано или поздно это предстояло сделать, а пока, Глина вытерла руки влажной салфеткой из рюкзака, словно это могло ей помочь. Крошечное пятно на ладони от соприкосновения с бусиной осталось, как червоточинка на яблоке, но Глина знала, что скоро оно исчезнет, как было не раз… Глина мрачно усмехнулась: «Надеюсь, что из могил покойники не поднимутся, не авторизуются». Вода и воздух не приняли нежеланный дар, земля отвергнуть не должна была. Все мы из земли вышли и в землю уйдем.

Для себя Глина сохраняла только светлые шарики, оставшиеся от добрых историй. Похожие на речной жемчуг бусины она нанизывала на нитку и носила на шее. От оберега шло ровное тепло, он дарил спокойствие. Несколько рыжих и темно-синих бусин Глина оставила для себя, пригодились бы при встрече со Звонким и его компанией. Карманы Глины всегда были набиты секретным оружием.

***

– Это, по-вашему, нормально? Старшая дочь при живых родителях в приюте живет, младшая – у бабушки! – следователь Борис Сергеевич смотрел на Таисию Переверзеву.

Та только шмыгала носом, комкая мокрый и грязный платочек. Борис Сергеевич постучал карандашом по столу.

– Эх, Таисия Андреевна, не нравится мне ваша семья, ох как не нравится.

Таисия вскинула на следователя мокрые глаза.

– При чем же тут моя семья? Разве только у нас дети из дома уходят? Вон что делается по стране…

– И что же по стране делается? – усмехнулся следователь. Он закрыл папку, и не получив ответа от Переверзевой, сказал, – едем к вам домой, посмотрим, что пропало из вещей. Если дочь ушла, то она к этому явно готовилась.

– Дочка дома давно не была, – жалобно сказала Таисия, – я вещи ее к бабушке перевезла.

Следователь и стажер переглянулись.

– А у Гали есть сотовый телефон? – спросил стажер Валера.

– Откуда? Дорого же.

– Это очень плохо, искать ребенка с телефоном легче.

На улице было сыро, промерзшие от весеннего дождя ветки деревьев роняли тяжелые капли на шапки и воротники прохожих. Загруженная стоянка перед отделом полиции была обильно покрыта грязью с соседних улиц, на которых не было асфальта. Разбитый тротуар плескался на прохожих водой из луж. Ботинки Таисии промокли, и она подумала, как там ее девочка, в старых сапожках, заношенных за два сезона мокрой зимы. Над головой нависало низкое мартовское небо с облаками, похожими на комки старой ваты, насквозь пропитанные водой.

– С бабушкой Галя дружно жила?

– Да, наверное. Глина не жаловалась.

– Глина? – удивился Борис Сергеевич.

– Ой, – спохватилась Переверзева, – это ее домашнее прозвище. Старшая дочь у нас почти не разговаривала, а вот имя сестры научилась выговаривать. Нам показалось, это мило. Так и стали дочку Глиной звать.

– Знаете, не очень это мило, – ответил Борис Сергеевич задумчиво. Он прошелся по комнате, заглянул под кровать Глины, перевернул матрас и подушку на ней. Проверил вещи в шкафу.

– Может, деньги пропали?

Таисия наморщила лоб и покачала головой.

– Моя дочь – не вор, – неуверенно сказала она, вспоминая характеристику Пасечника.

– Не об том речь, дорогая мамочка, – с раздражением в голосе ответил следователь, – ей надо на что-то жить, еду покупать, билеты.

– Билеты? Она могла уехать? – округлила глаза мать.

– Мы были у бабушки, и та сказала, что Глины не было дома два дня. Из вещей пропал только рюкзак. Все зависит от того, что произошло перед ее уходом, и как долго она к этому уходу готовилась.

– Из наших с мужем денег ничего не пропало, – мать заглянула в шкатулку на полке, – у Глины были карманные деньги, вот здесь лежали десять тысяч, она копила на скоростной велосипед. Теперь их нет. Ясно…

– Муж ваш где? – спросил Валера, когда осмотр комнаты закончился.

– Он на работу устроился, в газетный киоск. Временно, придет поздно вечером.

Следователь и стажер спросили адрес киоска и ушли, оставив Таисию в одиночестве. Ее жизнь только начала налаживаться, а тут снова проблема. Неужели эта черная полоса никогда не кончится? Таиса посмотрела в зеркало: на лице появились первые морщинки, а уголки губ опущены скобкой, корни волос совсем седые. Таиса вытащила пудреницу, в которой была золотистая пыльца и, ухватив ее щепоткой, посыпала на волосы и втерла немного в лицо. Совсем другое дело! Дочка найдется, Таиса чувствовала, что у нее всё в порядке, скоро позвонят и скажут, где ее Глина.

***

Глину нашли быстро, и в этом она была виновата сама. Зачем она побежала прочь от полицейского на московском автовокзале? Надо было пристроиться к какой-нибудь попутчице, завести с ней разговор, и пройти мимо опасного полицейского, не вызывая подозрений: она идет со взрослой, а не одна. Но все, что репетировала Глина, мгновенно забылось, стоило ей только увидеть полицейскую форму. Полицейский погнался за Глиной, и довольно быстро ее настиг, учитывая, что она не знала географии московских переулков. Глина заплакала и не смогла дать внятных объяснений, что она делает в одиночку в чужом городе. В местном отделении полиции связались с Левобережным отделом полиции Воронежа, откуда радостно сообщили, что следователь Купцов передает Глине пламенный привет от себя и родителей.