Страница 28 из 43
Если мы остаемся в одной лодке, то я должна знать, в какие волны Глеб погружает свое весло, пытаясь удержаться на плаву. Вдруг ему понадобиться помощь, чтобы отбиться от голодных наглых пираний?
Хотя Надя даже не пиранья, а какая-то скользкая зубастая стервь.
— Тогда звоню?
— Звони, — медленно, но уверенно киваю, а потом встаю. — Подожди.
Выглядываю из кухни.
— Я столовую запер, — Глеб оборачивается. — Без шума им не удастся подкрасться. Да и мы сейчас не интересны. Они ждут, когда к Чичикову в Мертвых душах начнут приставать призраки.
— Тогда звони, — закрываю дверь кухни и бесшумно возвращаюсь за стол. — Не тяни.
Глава 40. Разговорчивый Ярик
Гудки обрываются хриплым голосом Ярика. Он выдыхает:
— Босс…
А затем кашляет.
— Ты, что, там куришь? — Глеб сердито хмурится.
— Да, — Ярик кашляется сплевывает, — ну и дрянь. Десять лет назад бросил. Фу! Бэ!
И еще несколько разномастных коротких слогов, которые говорят нам, как Ярик недоволен.
— Будто дерьмо высушенное покурил… Фуф. Ужас, какой, — вздыхает и кричит на сторону. — Эй, мужик! Сигареты нужны?
— Ну, давай сюда, — раздается на стороне пьяный голос. — Благодарству.
— Ярик, — шипит Глеб. — Ты мне чего звонил?
Молчание, и я вся напрягаюсь.
— Жена рядом? — серьезно спрашивает Ярик.
— Рядом, — подаю я голос.
— Это хорошо, что рядом, — тянет Ярик. — Не выпнула его еще?
Я немного теряюсь от фамильярности Ярослава, но я в ней не слышу надеменности, презрения или насмешки. Она такая. Дружелюбная, будто я с ним сто лет знаком.
— Блин, пардон, Антонина, — Ярик вздыхает. — Как-то я начал не так, да? Ну, я же деревенский. Невоспитанный.
— Все в порядке, — сдержанно отвечаю я.
— Блин, а по тону так и не скажешь, — цыкает Ярик. — Бубенчики босса в целости?
Я поднимаю взгляд на Глеба, который устало проводит рукой по лицу и подпирает подбородок кулаком:
— Ярослав… Мои бубенчики в целости.
— Не отрезала?
— Нет.
— Это хорошо, — Ярик чем-то шуршит. — Босс, погоди… — замолкает и рявкает. — А ну, пошли отсюда! Что у вас там?! Где родители?! Отошли от моей машины!
— Да это не машина, а корыто!
— Я тебе за корыто уши оторву! Это раритет!
— Глеб, — шепчу я. — Что происходит?
— Я не знаю, — он медленно моргает.
— Что за дети пошли?! — возмущенный Ярик возвращается к нам. — Они мне на двери мужской половой орган нацарапали. Художники, блин. И знаешь, Глеб, неплохо получилось. Анатомично, я бы сказал.
— Ярослав, — медленно выдыхает Глеб.
Кажется, хлопает дверца машины, дальше Ярик покряхтывает, и все это сопровождается непонятной возней на фоне.
— Короче… — говорит Ярик и загадочно замолкает.
— Ярик, я сама готова тебе бубенцы подрезать, — цежу я сквозь зубы. — Зачем звонил.
— О встрече прошу, — Ярик тяжело вздыхает. — Это не телефонный разговор. Тут надо лица видеть, глаза…
— Разговор касается Нади? — тихо спрашиваю я.
— Угу.
— Что-то случилось? — сглатываю ком тошноты. — Ярик…
— Да дома эта дрянь, — глухо и мрачно отвечает он. — Я ее пальцем не тронул, а помыться хочется, жуть как. С хлоркой. Что за человек такой? И кто виноват? Мамаша?
— Ярик, — скрипит зубами Глеб.
— Наверное, и папаша где-то прощелкал клювом, — продолжает свои измышления Ярик. — Тоже хорош. Только и говорит, как он всю жизнь положил на дочь. Как работал. Только я, я, я, да я. Страдалец. Труженик. Моего алколоида тоже послушаешь. Так он тоже герой-отец и всю жизнь положил на нас с братом. А на деле смертным боем бил. Но у нас хотя бы бабушка есть. А тут бабушки нет, — недовольно прищелкивает языком. — А еще я в дерьмо собачье, кажется, наступил.
Я в полнейшем недоумении. Как он быстро перескочил с насилия в семье на собачьи фекалии.
— Вот блин, точно, наступил, — тяжело вздыхает.
— Ярик, говори сейчас, что хотел сказать, — Глеб хмурится.
— Нет, это разговор для личной встречи, — невесело отзывается Ярик.
— Да вот мне нечего делать, как сейчас лететь к тебе на встречу, Яр. Совесть поимей, — рычит Глеб. — Такие деловые все кругом.
— Не, сегодня никаких встреч. Завтра, Глеб. Я сейчас тоже не готов.
— Ты мне, что, какую-то подставу готовишь?
— Вот какого ты обо мне мнения?
— Ну знаешь, — охает Глеб, — у меня сейчас ни одной хорошей мысли не лезет в голову.
— Я бы тоже как бы тут весь на нервах, если чо.
— Если чо? — Глеб вскидывает брови. — У меня тут ужин был в кругу семьи, а ты долбил звонками.
— Ну, такой я, блин! Завтра все поймешь!
— Давай сегодня! — повышаю голос.
— Сегодня не могу, — упрямо говорить Ярик. — У меня еще сегодня будет разговор. Тоже не из простых, знаете ли.
— Что ты такой разговорчивый, а? — Глеб бьет по столу кулаком. — Что ты там мутишь, Ярик?
— Знаешь, Глеб, ты прям сердце в нож вгоняешь… Нет.. Нож в сердце! Подстава, значит, да? Вот как? Я тебя хоть раз подставил, а?
— Нет, — Глеб накрывает лоб ладонью.
— Ну вот! А сейчас, блин, внезапно решил подставить? Так, что ли? Обидно, блин! да я бы свои бубенцы за твои отдал! Антонина!
— Что? — шепотом отзываюсь.
— Я не тот человек, который зайдет со спины, — серьезно и строго говорит Ярик. — И я признаю, что это мой косяк, что тогда меня не было на этом тупом корпоративе. Я бы этого козла в туалет одного не отправил! И проследил бы за тем, что бы он не нажрался так.
— Да вы бы вдвоем могли нажраться, — устало откидываюсь назад.
— Он не пьет, — Глеб потирает бровь.
— Да, не пью. Блин! Опять обидно, Антонина!
— Прости, я не знала.
— Короче, завтра стукнемся, — обиженно вздыхает Ярик. — И это… я просто нервничаю, ага? Я вас люблю.
Мои брови ползут на лоб. Неожиданное признание от мужика, которого я толком и не знаю.
— Люблю и уважаю, — не унимается Ярик. — Вы крутые. И никто никаких подстав не готовит, елки-палки. Просто тут все очень сложно.
Сбрасывает звонок, и Глеб со вздохом растерянности выключает телефон.
— Ярик у тебя пипец странный… — озадаченно чешу щеку.
— Нормальный он мужик, — Глеб откидывается назад и смотрит на меня, — с жирными тараканами, но надежный.
— Ну да, — усмехаюсь, — не каждый свои яйчишки готов отдать за босса. Самое дорогое, что есть. Это даже не сердце вырвать. Подумаешь, какое-то сердце.
— Завидуешь?
— Ну, у меня таких надежных людей нет, — скрещиваю руки на груди. — Конечно, тоже хочу.
— Ну, он же нам двоим признался в любви и в уважении, — Глеб смеется. — Значит, и за тебя отдаст самое дорогое, — а затем морщиться, — давай не будем об этом, а?
— Я теперь не усну, — перевожу взгляд на люстру. — Серьезный разговор. Да он еще у тебя интриган.
— Будем вместе не спать.
Вновь смотрю на Глеба.
— И я… — он приподнимает подбородок, — все еще на диване сплю?
— Я еще не решила. А что так хочется обратно в уютную кроватку?
— Не в кроватку, а к жене.
— Пока еще жене, — деловито веду плечиком.
— С бывшей женой в одной кровати будет еще теплее и интереснее. Что-то в этом есть запретное.
— Про запретное, Глеб, рановато, — отвечаю ему едва слышно. — Пока отменяются только чемоданы.
Глава 41. Должок
— Люб, ты ружье убери, — хрипло говорю я. — Либо стреляй. Только давай в самое сердце.
— Ты время видел? — шипит Любка и зло вглядывается в глаза. — Какого черта приперся?
Разве должен я обращать на время дня и ночи, когда у меня, мать ее, любовь. И любвовь везде. В голове, сердце и в штанах.