Кесарь

Иезуит принял предложение с вежливым поклоном; боярин занял место напротив, во главе стола.

- У вас руки в крови. – произнес гость, указывая на ладонь боярина.

- У вас не меньше. – съязвил Дмитрий. – С чем пожаловал?

- Разрешите представиться. – продолжил брат-иезуит. – Серхио Серпентте, брат ордена Общества Иисуса. Я направлен к вам генералом ордена с предложением помощи, что должно вас заинтересовать.

- Меня? – искренне удивился Шуйский. – Не брата ли моего, царя Василия Ивановича Шуйского?!

- Именно вас. – улыбнулся Серхио.

- Ну, что же, слушаю. – боярин откинулся на спинку своего стула, более напоминающего полноценный трон.

Вот интересно, как итальянец с испанским именем может так чисто говорить по-нашему? Дмитрий пытался услышать в речи иезуита акцент, но не смог…

- Как вы уже знаете, племянник царя Михаил Скопин-Шуйский принял титул кесаря.

- Тоже мне новость…

Дмитрий постарался сохранить невозмутимость, хотя за этой маской его всего аж скрутило... За последний год четвероюродный племянник из верного боевого пса и спасителя от воров превратился в угрозу власти братьев Шуйских едва ли не большую, чем самозванец и польский король. Тех, по крайней мере, не принимает простой народ и подавляющее большинство служивых – Скопина-Шуйского же славят и любят… До поры до времени Дмитрий Иванович старался сдерживать в себе зависть и к ратным успехам Михаила и растущую с каждой его победой неприязнь – все-таки он бился и побеждал общего врага.

Но когда он буквально заставил Василия назначить себя наследником…

- Этот титул ничего не значит. На Руси есть законный царь! – как можно более равнодушно произнес боярин.

- Разрешите начистоту? – подался вперед Серхио.

Князь с деланным равнодушием кивнул:

- Говори.

- Вашего брата не любят. Вашему брату не верят. Он целовал крест, когда говорил о том, что Дмитрий Иоаннович мертв, потом целовал, когда первый самозванец взошел на престол. Потом предал царя и сам занял его место. Какова цена его слову? Почему так много людей стало под знамена Болотникова? Ведь если бы не раскол между воровской голытьбой и служивыми южного порубежья… Но даже пообещав разбитому Болотникову сохранить жизнь, царь в итоге приказал его ослепить и утопить.

Н-да… Иезуит говорил слова, за которые Дмитрий Иванович любого иного уже тащил бы в свои застенки... Но в то же время иезуит говорил правду.

- А князь Михаил благороден, смел, успешен на поле брани. Люди за ним идут – и служивые, и дворянство, и простой народ… А вы знаете, что хотело его войско? Вы знаете, что кричали его воины? – Серпентте как-то по-птичьи наклонил голову вбок.

- Отчего же не знать. Но ведь Михаил отказался назвать себя царем!

Иезуит в первый раз изобразил губами некое подобие улыбки:

- Ваш племянник не глуп. Выступление против Василия Шуйского осложнило бы его противостояние с тушинским вором и Сапегой; результаты такого выбора могли быть совершенно непредсказуемыми в военном плане – и плане рождения совершенно невозможных сейчас союзов… Ну и в конце концов, золото шведским наемникам платит государь.

Серпентте взял небольшую паузу, после чего продолжил:

- Да, Михаил не глуп – и выбрал самый верный, самый беспроигрышный вариант действий. Его войско однозначно стало сильнее объединенной рати мятежников и воров, победа над ними – вопрос времени. После чего Скопин-Шуйский триумфально войдет в Москву с войском, царь обязательно его примет… А наутро вдруг Василия Ивановича заберет Господь – может, на пиру на радостях перебрал, а может, и срок уже пришел, государь-то не молод… Но наследник уже объявлен, наследник-кесарь! И то, что Василия похоронят в закрытом гробу – да и вас с ним заодно – никого не смутит: все будут праздновать вступление на престол молодого героя, желанного народом царя…

- Чушь! – отрезал Дмитрий.

Иезуит усмехнулся уже открыто, растянув тонкие губы во внешне приятную, но отчего-то отталкивающую улыбку:

- Дмитрий Иоаннович был убит вашими людьми в Кремле – это притом, что московский люд все еще поддерживал его, и поднялся бить ляхов и прочих иноземцев с целью «защитить государя»… Он взял власть лишь с нашей помощью, после Добрыничей именно иезуиты удержали при самозванце остатки польских и литовских хоругвей. Но, став царем, Дмитрий Иоаннович пренебрег нашей помощью, предал, выслал из Москвы… И был убит в ходе заговора бояр, организованном братьями Шуйскими – он вас недооценил. Хотите наступить на те же грабли, как в пословице? Что же, дерзайте… Только не стоит забывать, что Михаил Васильевич – тоже Шуйский!

Князь не нашелся, что ответить. Он не выносил удачливого воеводу Михаила, а его ход с принятием титула кесаря считал поступком зарвавшегося щенка, коему вскружила голову волна ратных успехов... Но одно дело потребовать от бездетного царя назвать себя наследником – в конце концов, на решение племянника могло повлиять войско. И зная Михаила еще с детских лет, Дмитрий Иванович, да и сам царь до недавнего времени были уверены – племянник по-прежнему верен гсударю и будет терпеливо ждать естественной смерти Василия.

Однако теперь царский брат совсем иначе взглянул на происходящее – с позиции заговорщика, коим он действительно не так давно был… Охваченный смятением, князь ответил – без всякой, впрочем, веры и убежденности в голосе:

- Михаил верен моему брату.

После чего хмуро добавил:

- И мы родня…

- Для власти нет родства. – отрезал Серхио. – Вспомните историю княжеских усобиц на Руси – вначале друг с другом воевали сводные братья от одного отца, потом родные и двоюродные братья… И кровь лилась рекой – включая княжескую. Или вот события не так давно минувших дней –вспомним Василия Темного, ослепленного по приказу Дмитрия Шемяки. Друг другу они приходились двоюродными братьями – и степень их родства была ближе, чем ваша с четвероюродным племянником…

Князь не нашелся, что ответить или возразить – а иезуит, между тем, продолжил:

- Именно поэтому я здесь. Вы не менее талантливый воевода, чем князь Михаил; не ваша вина в том, что под Болховом мятежники и предатели разложили вашу рать, убедив прочих воев в численном превосходстве литовцев и воров... Вы – истинный наследник своего брата, и придет день, когда ВЫ станете царем!

Последние слова иезуит произнес с таким жаром и убежденность, один в один повторяя собственные мысли Дмитрия Ивановича, что тому осталось лишь согласно кивнуть… И тогда брат Серпентте веско закончил:

- Но чтобы этот день настал, мой орден предлагает вам помощь.

- Помощь в чем? – негромко спросил боярин, в душе уже зная ответ.

- Я и мои люди устроим скорую встречу кесаря Михаила с Богом.

Князь немного помолчал, опустив взгляд – после чего хрипло ответил, не поднимая глаз:

- За ваши слова положена дыба.

- Все в руках Господа. – слева направо перекрестился Серхио. – Но сдается мне, что сегодня меня сия чаша минует.

- Что вы предлагаете? – Дмитрий, наконец, решился – и поднял голову, прямо посмотрев в глаза иезуиту. А тот широко улыбнулся в ответ. Змеиной, холодной улыбкой…

- Наши люди весьма сведущи в ядах – о чем, как я думаю, вам вполне известно. Однако мои умельцы-отравители, увы, не так хорошо знают язык – и не особо знакомы с обычаями московитов… Самым лучшим решением было бы направить в войско Скопина-Шуйского отряд пополнения из верных лично вам людей; среди них окажется и наш человек… В качестве немого слуги, к примеру. А заодно и несколько опытных душегубцев… Бывшими ими в прошлом – но не забывших своих полезных навыков, вступив в орден. Они знают язык и смогут представиться ратниками. А в дальнейшем или отравят пищу князя… Или ранят его смазанным ядом оружием. Ваши же воины могут ни о чем и не догадываться – главное, чтобы они помогли братьям ордена оказаться в стане кесаря, не вызвав лишних подозрений, а заодно защитили их в дороге.