Праведник

Я, спотыкаясь, спускаюсь по ступенькам, замечая ряды заплаканных лиц. Меня внезапно охватывает иррациональный гнев. Кто они такие, чтобы горевать по моему брату? Они не любили его. Он не был для них семьей. Я возвращаюсь на свое место на скамье рядом с Сейнтом, вкладывая свою дрожащую руку в его. Его пальцы сжимаются вокруг моих, безмолвно успокаивая меня. Он последний человек, которого я когда-либо ожидала увидеть сидящим здесь со мной, но я так благодарна ему за это. Горе — тяжелое бремя, особенно когда ты несешь его в одиночку. Я слишком хорошо это знаю.

Наконец носильщики выносят Отто на кладбище. Могила вырыта прямо рядом с могилой мамы, и два надгробия стоят бок о бок. Дейзи Джейн Харрис и Отто Фрэнки Харрис. Я хмуро смотрю на Сейнта.

— Они должны быть одинаковыми, — говорит он как ни в чем не бывало, и я могу представить, что его природа ОКР не допускает ничего другого. Те же слова с мемориальной доски матери теперь на мраморном надгробии, которое занимает почетное место над ее могилой. Рядом с ним зияющая дыра, измеренная в земле: глубокая, темная и холодная. Это худшая часть, та часть, которую я никогда не переживу; закапывать кого-то в землю и оставлять их там. Уходить, пока их оставляют гнить в холодной земле.

Священник произносит слова, благословения и молитвы. И я наблюдаю, как брата, последнего из моей семьи, опускают в землю. Шагнув вперед, я беру горсть земли и бросаю ее на блестящую лакированную крышку. Прощай, младший брат. Скоро увидимся.

— Пойдем, — говорю я Сейнту. Я не хочу видеть море скорбящих и доброжелателей с их жалостливыми глазами и извинениями. Зачем они это говорят? Почему они сожалеют? Они не убивали его.

Сейнт безмолвно идет рядом со мной, пока мы пересекаем кладбище. Унылые ряды серых надгробий, усыпанных яркими цветами. Почему? Зачем пытаться привнести хоть какую-то радость в нечто настолько ужасное? Когда мы подходим к его машине, он открывает пассажирскую дверь и захлопывает ее за мной. Всю обратную дорогу до Пекхэма мы едем молча, и это то, что мне в нем нравится. Он не задает глупых вопросов. Он даже не пытается меня утешить. Сейнт хочет, чтобы я пережила это, и он готов применить силу, если понадобится. У меня просто не хватает духу сказать ему, что я не могу. Не в этот раз.

Он заезжает на парковку у моего дома, и я мгновение сижу там, оцепенело уставившись в ветровое стекло. Сегодня солнечно, как будто огромный огненный шар в небе появился специально для Отто. Но серые высотные многоквартирные дома высасывают из атмосферы всякое счастье, мгновенно снова погружая меня в депрессию.

— Спасибо, что пришел, — говорю я Сейнту.

Его рука обхватывает мое лицо, поворачивая меня к себе. Эти ледяные голубые глаза изучают мои, его брови сходятся. Затем он медленно наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

— Тебе нужно, чтобы я поднялся?

Я качаю головой.

— Нет. Я думаю, мне нужно побыть одной.

Он кивает, и я открываю дверцу машины, выходя в тепло солнечного света. Сегодня, несомненно, был худший день в моей жизни, но это еще не конец. Время еще есть. Я возвращаюсь к своему дому и поднимаюсь по пропахшей мочой лестнице на свой этаж. Оказавшись в квартире, я выглядываю в окно и вижу, как Сейнт отъезжает, блестящий "Ягуар" так неуместен в этой лачуге, которую я называю домом.

Это первый раз, когда я здесь одна за две недели, и квартира кажется такой пустой, что тишина давит. Но это будет моей реальностью. Вот как это будет происходить. Когда умерла мама, первые несколько недель все были так любезны, приносили еду и говорили, что они рядом. Все, что тебе нужно. Но довольно скоро они возвращаются к своей собственной жизни и забывают. Мы с Отто были друг у друга, и у нас все получалось. Но сейчас… единственный человек, который у меня есть, — это Сейнт, человек, которого я знаю всего шесть недель. Он преступник, плохой человек… психопат. Действительно, насколько я жалкая? Как долго он будет рядом, чтобы помочь девушке, перед которой у него нет никаких обязательств? Он не будет. Конечно, он не будет, и я в ужасе от того момента, когда он перестанет приходить, перестанет проверять меня, потому что, как это ни печально, он — все, что у меня есть.

Это прямо здесь, эта тишина, это одиночество, это моя новая реальность. Я не могу этого сделать.

Глава

30

Сейнт

Я подъезжаю поближе и паркуюсь в одном из переулков, прежде чем преодолеть всего несколько метров обратно в небольшой парк, что находится в тени дома Иден. В парке находятся угнетающее, ржавые качели, сломанные качели, и карусели покрыты граффити. Легкий ветерок заставляет цепи качелей протестующе скрипеть.

Подняв взгляд, я смотрю на окно Иден, едва видимое с этого ракурса. Конечно, сейчас все еще день, и в отсутствие этого яркого света за стеклом трудно что-либо разглядеть.

И все же я сижу там. Она сказала, что ей нужно побыть одной, но мне нужно быть рядом с ней. Как и я был последние пару недель. После смерти Отто между нами произошло нечто по-настоящему духовное. Наши души переплелись, и я чувствую присутствие Бога внутри себя, как будто, обладая частью ее, я тоже обладаю им. Это прекрасно. Это все, чего я когда-либо хотел. Мне не нужно прощение, или церковь, или благословение священника. Священник — всего лишь слуга, а меня коснулся ангел, в которого вселился сам Бог. И Иден… Иден — это нектар, растение, которым я должен питаться, вкушая ее сладость. Чем больше она нуждается во мне, тем больше я нуждаюсь в ней, и разве не так устроены мы, люди. Разве не такими нас задумал Бог?

Я сижу и жду, наблюдая, время от времени поглядывая на свой телефон, ожидая момента, когда она позвонит мне и признается, что я нужен ей так же сильно, как она нужна мне. Но она этого не делает. Через час я замечаю одинокую фигуру, идущую по дорожке к автостоянке. Сначала я не узнаю ее из-за волос, спрятанных под кепкой. Иден опускает голову, ее шаги торопливы. Встав, я огибаю квартал гаражей как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выезжает с парковки. Она направляется на юг, прочь из города. Я бегу к машине и достаю телефон. Когда чинили ее машину, установили GPS. Нет такого места, куда мой ангел мог бы убежать, где я не нашел бы ее. Я еду за ней по захудалым улицам, где граффити покрывают все доступные поверхности, а подростки слоняются по углам с хитрым и подозрительным видом. На самом деле, неудивительно, что Отто опустился до такой порочности, и это доказывает, что Иден — настоящий ангел, раз поднялась над такими вещами и стала лучше. Она действительно просто чудо.

Я следую за ней около часа по центру промышленной зоны, полной фабрик и заброшенных складов. Трекер приводит меня на складскую площадку, заставленную контейнерами, окруженную сетчатым ограждением, увенчанным колючей проволокой. Маленькая мигающая красная точка на моем экране показывает, что машина внутри. У ворот дежурит охрана, рядом со шлагбаумом стоит крошечная будка. Когда я подъезжаю, охранник выходит, натягивая свои дешевые форменные брюки на живот.

— Добрый вечер, сэр.

— Я встречаюсь с подругой, чтобы забрать кое-какие вещи. Она только что приехала. Желтый жук.

— Номер помещения? — спрашивает он, заглядывая в свой блокнот.

Я заставляю себя фальшиво улыбнуться, но знаю, что это не сработает. Когда он смотрит на меня, его брови хмурятся, и я вижу намек на страх в его глазах.

— Простите, я забыл. Возможно, вы могли бы мне подсказать. Ее зовут Иден Харрис.

Он отступает назад, качая головой.

— Сэр, извините, мисс Харрис придется зарегистрировать вас. Не могли бы вы позвонить ей?

Я закатываю глаза. Это склад, а не пятизвездочный отель.

— Конечно, я позвоню ей. — Я открываю свою дверь и выхожу.

— Сэр, не нужно… — я бью его в висок, и он падает, как свинцовый куль. Вздохнув, я поправляю пиджак и смотрю вниз на его тело, которое теперь частично находится перед моей машиной. Я мог бы просто переехать его, избавив себя от необходимости таскать здоровенный груз. Что такое еще один грех? В любом случае, ни один из них больше не имеет значения. Я могу быть самим собой с Иден, выпустить на волю свою тьму, потому что я неприкасаем. Божья любовь ко мне неразрывно связана с ее любовью, и она так близко. Я чувствую это. Я нужен ей, а нужда и любовь — это одно и то же.