Хранитель ядов

– Лучше бы вам пожалеть, – прорычала я.

– Не жду, что вы простите меня.

– Без сомнения, не стоит прощать того, кто ради своей выгоды желает посадить в кресло мэра гнусного и самовлюбленного мерзавца!

Граф улыбнулся. Как странно, только со мной он улыбался одним уголком губ и лишь тогда казался по-настоящему человечным. Даже с Вальтером, Киром и Джераром его улыбка была иной – более фальшивой, наигранной.

А может, опять во всем виноваты тени, и я надумываю себе всякую чушь?

– Вы наградили господина Груже весьма «крепкими» характеристиками. Он произвел на вас столь негативное впечатление?

– Давайте не будем юлить, сэр. Вы прекрасно знаете, какое мнение могло у меня сложиться на его счет.

Граф усмехнулся.

– Возможно. Хотя не уверен, что способен поспеть за ходом ваших мыслей.

Я не стала задумываться, был ли в его фразе скрытый сарказм, а просто пошла в атаку:

– Очевидно, что он не в состоянии самостоятельно наладить связи с баронами, хотя это и омерзительно, что решения в этом городе принимает знать. Но с властью трудно спорить. А вы? Почему думаете, что он сумеет управлять городом?

– Меньше всего меня волнуют его будущие достижения, госпожа Сильва.

Внутри меня что-то всколыхнулось.

– Вы все делаете ради себя…

– Истинно так. Странно, что мы с вами повторяем вслух столь очевидные вещи.

– И как вам совесть жить не мешает?

К моему удивлению, граф помрачнел.

– Мою совесть, госпожа Сильва, оставим такой, какая она есть – растерзанной и уже никому не нужной. Моя комната – лишь переходный пункт. Не отставайте.

Да что же он за человек?!

Подобрав юбки, я поспешила за ним через всю комнату. Только теперь я позволила себе оглядеться. Темное просторное помещение – ужасно пустое и кажущееся и вовсе не обжитым. Кровать с темно-зеленым балдахином у стены, огромный письменный стол у окна, массивный стул, прижатый спинкой к раме, и тяжелые портьеры, края одной из которых цеплялись за спинку стула. На столешнице аккуратными стопками лежали книги в толстых переплетах и какие-то бумаги, бока нефритовой чернильницы поблескивали в сером утреннем свете, а на краю стола мерно тикали круглые часы, облаченные в блестящие кольца скалящейся змеи. У противоположной стены я заметила шкаф и рядом – зеркало в раме на черных загнутых ножках. В зеркальном нутре промелькнул темный силуэт графа, а затем и мой – белесый, как у привидения. Вот и все убранство. Похоже, настоящим уютом в этом доме могло похвастаться лишь Обиталище Печальной Принцессы. Я бы даже рискнула подремать на той самой кушетке. Смотреть на бледный грустный лик девушки на картине и ждать, пока мои веки сомкнутся, а разум охватит спокойный сон. Потому что смотреть на нее и знать, что она глядит на тебя в ответ, было… приятно.

Потайная дверь в стене. Сколько же таких по всему особняку? Очень странное обращение с пленницей. Или это изысканный вид предсмертных игрищ? Раскрыть все секреты, а затем замучить до смерти?

Деревянная пластина в рост человека легко сдвинулась внутрь. Графу пришлось наклониться, чтобы пройти. Я, уже мало о чем тревожась, скользнула следом.

Повеяло влагой. В нос ударило свежестью воздуха после дождя, до слуха донесся шепот льющейся воды. Мы оказались на площадке в середине большого каменного цилиндра. Широкие ступени, крепящиеся к стене, вели вниз – вдоль закругления «цилиндра». Другие ступени открывали путь наверх.

Пустое пространство в центре занимала конструкция, состоящая из плотной каменной оси и крепящихся к ней каменных чаш. Ось поднималась до самого потолка, и, задрав голову, я увидела в вышине кусочек серого неба. Сверху лилась вода, перемещаясь из одной чаши в другую и создавая сотню миниатюрных водопадов.

– О… – выдохнула я, не сумев сдержать восхищения.

– Наверху располагается оранжерея. – Граф задумчиво смотрел на мерно текущую из чаши в чашу воду. – Киру нравится ухаживать за цветами, поэтому-то я и устроил ее здесь. Система труб вновь поднимает воду наверх, а дождь, время от времени, пополняет то, что успевает испариться. К сожалению, нам требуется спуститься вниз. Оранжерею вы сможете осмотреть в следующий раз.

– Мне совершенно не интересны особенности вашего особняка. – Мои интонации все больше отдавались старушечьей сварливостью, но графа эти проявления упрямства, похоже, ничуть не сердили.

– Не нужно притворяться, госпожа Сильва. Вам интересны любые детали, которые могут помочь вам в разработке плана по уничтожению меня, не так ли?

– Рассказываете обо всем, чтобы помочь мне вас уничтожить? – Я не знала, злобно ли смеяться или насторожиться еще больше.

– Почему бы и нет? – Граф направился к лестнице, ведущей вниз. – Если эти мысли повысят вам настроение, то я готов помочь.

– Знаете, а я ведь могу и воплотить в жизньэти самые мысли, – настороженно заметила я.

– Не жду, что вы будете сидеть сложа руки, госпожа Сильва.

«Сумасшедший», – пронеслось в моих мыслях.

На каменной поверхности ступеней блестели капли влаги, и я всерьез опасалась поскользнуться, но от протянутой руки графа отказалась.

Все дальше вниз, в глубокую тьму под аккомпанемент льющейся воды. Может ли быть, что хозяин особняка ведет меня в то место, где сможет окончательно избавиться от меня? Подземная тюрьма под домом, пыточная, скрытая под толщей земли пропасть, ведущая в Ад…

– Та девушка тоже не сидела сложа руки? – Я прожигала взглядом спину графа. – Ее ведь нет в особняке? Где она? Та девушка с картины? А.Ш.?

Тэмьен Бланчефлеер замер, но ко мне не обернулся.

– Антин Шекли, – услышала я его тихие слова.

Имя Печальной Принцессы?

– Антин Шекли, – повторила я, чтобы точно убедиться, что ответ графа не был плодом моего воображения. – Кто она? Моя предшественница? И тоже пленница? Значит ли это, что половой признак не является критерием вашей странной выборки? Крадете и юношей, и девушек?

– Вы всегда делаете столь поспешные выводы?

Теперь голос графа показался мне напряженным. И правда, он почти звенел, как сталь.

– Это не выводы. – Я спустилась еще на одну ступень. – А наводящие вопросы. Всего лишь средство, с помощью которого я смогу сделать истинно правильный вывод.

Граф слегка повернул голову в мою сторону.

– Делитесь со мной сведениями о порядке вашего мышления?

– Почему бы и нет. – Я преодолела еще одну ступень и теперь при желании могла столкнуть графа в темную пропасть каменного «цилиндра». – Вы сами сказали, что сейчас нам нет смысла противостоять друг другу. А всякое притворство приведет лишь к потере времени.

– Ваши слова должны бы сердить меня, госпожа Сильва. Но, к моему удивлению, мне весьма приятно общаться с вами.

– А мне с вами нет. Где Антин Шекли?

– Ее больше нет в живых.

– Святая Вода! Что вы с ней сделали?!

– Ничего. И в этом моя ошибка.

– Хватит бросаться бессмысленными фразами! Кто она?!

– Мы дружили с самого детства. – Тэмьен Бланчефлеер снова начал спускаться, оставив ошарашенную меня позади. – Росли вместе. Учились вместе. А потом ее жизнь унесла болезнь.

Если он не лжет, то должна ли я попросить прощения за то, что затронула щекотливую тему?

– Я…

– Вы хотите извиниться. Не нужно. Мне достаточно вашего неравнодушия.

– Ее больше нет… Природа всегда берет свое, – пробормотала я. Понятия не имею, почему я вдруг процитировала слова с той картины.

– Это ее излюбленная фраза. – Странно, но интонации графа были какими-то неэмоциональными, будто он сообщал общеизвестные и посему не нуждающиеся в озвучивании факты. – Антин верила в чудеса, в предначертание, в предназначение. Я тоже когда-то в это верил. Но затем потерял веру. Все закономерно. Если ты отравлен, и у тебя нет противоядия, ты умрешь. В этом закономерность. Чудес не существует. Даже в магии есть своя закономерность. Наверное, я потерял свою веру после смерти Антин.

– На картине у нее был не слишком здоровый вид. – Я сглотнула, не понимая, зачем поддерживаю этот разговор. – Синяки под глазами. Бледность. Истощенность.