Страница 1 из 13
Борис Рожнев
Ночная застава
Рассказы о пограничниках
В публикуемых очерках идет перекличка отцов и детей. Тех, кто пал смертью храбрых, защищая Страну Советов от банд басмачей, налетавших из-за кордона, и наших современников, молодых воинов 60-х годов, также твердо стоящих на страже Родины.
Враг коварен и хитер, но ночная застава не спит. Звучит команда: «Застава, в ружье!» — и поисковая группа скрывается в ночной тьме. Враг не прошел и на этот раз. Он не пройдет и в следующий раз, потому что стоят на его пути славные советские пограничники.
Враг не прошел
Горы с надвинутыми набекрень белоснежными шапками обступили заставу, расположившуюся на крутом повороте бурной реки. Пожалуй, одни горы остались свидетелями разыгравшейся здесь в тридцатых годах трагедии. Но горы молчат. Молчат и герои, которые похоронены в братской могиле у заставы. На обелиске вычеканены слова: «В боях за Советскую Родину при охране и обороне государственной границы СССР пали смертью храбрых начальник заставы Афанасьев, комсорг части Колмаков, красноармеец Удовиченко и переводчик Абдуллаев. Март. 1931 год».
Сегодня на границе служит молодое поколение, которое о подвигах отцов и старших братьев знает из истории. Но в памяти их живы герои, зовущие к бдительности, стойкости и мужеству.
Дежурный, приняв сигнал тревоги, скомандовал:
— Застава, в ружье!
Прошли считанные минуты, и группа пограничников под командой начальника заставы Афанасьева скрылась в ночной тьме.
Стрельба на границе все усиливалась, слышались гулкие разрывы гранат. «Неужели опоздали», — с тревогой подумал начальник заставы. Он представил картину неравного боя с бандой Мулло Хасанова. Этот хитрый и коварный бандит уже несколько месяцев бесчинствует в районе границы. Хорошо зная горные тропы, его банда появлялась то в одном, то в другом месте, жестоко расправлялась с местными жителями, грабила кишлаки и уходила за кордон. Бай Мулло Хасанов, изгнанный дехканами, зло мстил за свои обиды.
Афанасьев не сомневался, что Хасанов ведет своих бандитов с очередного разбоя, стараясь ущельем прорваться к границе. Ущелье подходило вплотную к границе. Это был самый удобный путь для басмачей.
На ходу соскочив с коня, Афанасьев склонился над землей, подсветил ее фонарем. «Нет, не прошли», — облегченно вздохнул он и вытер вспотевший лоб.
Занимался рассвет.
Пограничники залегли за валунами. Лошадей укрыли за скалами.
Вдруг послышался цокот копыт, и через несколько секунд появился всадник. Афанасьев сразу узнал переводчика Абдуллаева, ушедшего с заставы вместе с нарядом, который сейчас вел бой с бандой Хасанова.
Начальник заставы привстал из-за укрытия.
— Абдуллаев, сюда! Что там?
— Идет бой. Бьем басмачей... Меня старший наряда послал к вам. Сказал: «Доложи начальнику, что будем держаться до последнего патрона».
— Сколько басмачей?
— Около трехсот...
Афанасьев повел глазами по застывшей в ожидании цепи. Ближе к нему лежал комсорг отряда Колмаков. Прибыл он на заставу два дня назад. Провел собрание, вручил комсомольские билеты, сходил в наряд на границу. Сегодня собирался уехать. И вот тревога...
Дальше лежали неразлучные друзья пулеметчик Романенко и второй номер расчета Удовиченко.
Афанасьев вспомнил нечаянно подслушанный разговор друзей.
«Такой малый, а яку силу мае!» — ласково говорил Удовиченко, трогая пулемет за гашетку.
«Это что! — отвечал Романенко. — Ты бы посмотрел, какой он грозный в бою. Дай срок, увидишь.»
«Да, — подумал Афанасьев, — срок этот, кажется, наступил.»
Афанасьев крепко сжал винтовку и стал напряженно вслушиваться в тревожную тишину.
Неподалеку журчал сбегавший по камням ручей. Где-то он встретится с другим, потом — с третьим... Они объединятся и прибавят силы неукротимому Пянджу.
Наконец из-за поворота показались всадники в полосатых халатах и в чалмах — басмачи. Они настороженно оглядывались по сторонам, перебрасываясь короткими фразами. Головная группа приблизилась к месту, где укрывались пограничники, Афанасьев взмахнул рукой и скомандовал:
— Огонь!
Утреннюю тишину разорвал винтовочный залп. Застрочил пулемет. Гулкое эхо повторило выстрелы и унесло их далеко в горы. Несколько всадников упало с лошадей. Остальные, словно по команде, повернули коней и, бешено нахлестывая их, скрылись в ущелье.
Но вот банда с гиканьем и криками снова стала приближаться. Афанасьев прицелился и выстрелил в бородатого басмача. Тот вскинул руки и рухнул на землю.
Заглушая винтовочные выстрелы, беспрерывно строчил пулемет. Оставляя раненых и убитых, басмачи снова отступили.
Афанасьев с тревогой огляделся: в неестественной позе лежал Колмаков, склонился над Удовиченко его друг Романенко.
Но вот снова показались всадники. Один из них, державший в руках белый кусок материи, выкрикивал русские слова:
— Эй, красный шайтан, сдавайся!.. Много шара-бара получите. Жить будете... Не сдадитесь, всех резать будем...
— Видишь, чего захотел, — усмехнувшись, произнес Романенко и, прицелившись, дал очередь по кричавшему басмачу.
Тот выронил из рук ткань и упал. Остальные с криком ускакали.
И тут же на пограничников двинулась ревущая лавина. Басмачи шли напролом, зная, что с тыла к ним приближается другая группа пограничников. Ранены красноармейцы Скрябов, Волкозуб, Дидоренко.
В ущелье слышались непрерывный грохот выстрелов, стоны раненых басмачей и ржание лошадей.
Но вот пулемет смолк. Афанасьев взглянул на Романенко, схватившегося руками за грудь, и быстро пополз к пулемету.
— Что, Романенко? Ранен? Тяжело? Стрелять можешь?
— Ничего... Я сейчас... — потянулся тот к гашетке пулемета, но застонал и уронил голову на землю.
Афанасьев осторожно отодвинул раненого от пулемета и схватился за рукоятки.
— Вот вам, гады... За всех!
Лавина схлынула, чтобы тут же снова ринуться на неприступные позиции, защищаемые горсткой храбрецов. Но и горстки уже не было. Оставался один Афанасьев. Он потянулся к ящику с лентами и с досадой отшвырнул его: ящик был пуст.
Басмачи приближались. Вот они уже совсем рядом. Афанасьев пошел навстречу наседающим басмачам. Швырнув гранату почти себе под ноги, Афанасьев медленно, словно нехотя, стал клониться к земле и сквозь тяжелую дрему услышал победное, долгожданное — «У-р-а-а-а!».
Солнце светило по-весеннему тепло и ярко. Но уже не согревало тех, кто лежал неподвижно на холодных камнях, смоченных их кровью.
Каждую весну к обелиску, который стоит у заставы, приходят жители местных селений. Они спускаются сюда с гор, чтобы возложить первые весенние цветы на могилу павших героев.
Свято хранят и преумножают боевые традиции заставы молодые воины-пограничники. Как и их отцы, бдительно охраняют государственную границу, днем и ночью стерегут покой любимой матери-Родины.
Подарок
Василию Федотовичу Руденко уже давно на пенсию пора, но выглядит он еще вполне крепким и здоровым, работает электриком в колхозе. Его рабочий день обычно начинается с обхода ферм, мастерских. В одном месте заменит выключатель, в другом — патрон, в третьем — проверит исправность электропроводки. Колхоз растет, все больше появляется новой техники и работы электрику всегда хватает.
Поужинав, Василий Федотович обычно усаживается у окна с газетой. Так было и в этот день. Но только он развернул газету, как у калитки показался почтальон. Покопавшись в сумке, почтальон достал конверт с треугольным штампом — «солдатское».
— Смотрю я, Федотыч, — сказал почтальон, — на письмо и думаю: от кого бы оно могло быть? У тебя, вроде бы, никого в армии нет...