Страница 14 из 47
— Как Ксюшенька?
— С Божьей помощью. Спит после массажа.
Ну, вот, отключаюсь. Получилось все самым лучшим образом — чего же мне еще?!
Утром выглядываю из домика — и опять вижу только хвост уезжающей машины Денисова. А ведь сегодня вроде бы суббота. Кладу просушить на солнце подушку, на перила крыльца. Все, отплакалась. Иду в большой дом.
Карл Фридрихович с утра в игривом настроении, я считаю.
— Деточка, — это он обращается ко мне; может, имен не помнит, много нас тут разных, возле него было. — Какая сегодня погода за бортом?
— Погода замечательная. Думаю, вам полезно будет погулять перед завтраком.
После санузла и переодевания помогаю ему усесться в коляску. Вообще-то на ноги он встает, в туалете управляется сам. А в остальном больше ленится, я считаю. Ну, ладно, в коляске, значит в коляске. Укутываю его тонким пледом, на всякий случай, раскрываю пошире окна для проветривания и вывожу дедушку на прогулку.
Пандус сбоку у крыльца пологий, колеса коляски широкие, катятся легко. Я неспешно делаю большой круг вдоль периметра забора — по дорожке, по которой иногда бегает Денисов. Думаю, конечно, о нем.
Находим землянику, гуляем вокруг бассейна, загораем на утреннем солнышке. Приветствуем снизу Эрику, вышедшую на балкон. Мир и покой. Представляю, что катаю коляску с маленьким. С ребенком.
Завтракаем втроем: Эрика, будущий дедушка и я. Фатима подает. Где и чем питаются остальные, мне не известно. Хозяйка в домашнем бархатном костюме; такие на детях еще лучше смотрятся.
Эрика во время еды, похоже, строит планы, вместо того, чтобы ощущать вкус, — поэтому такая худая. Стоило ее отцу задремать, как она тут же выдает мне безапелляционным тоном:
— Я читала и советовалась со специалистами о том, что нужно для увеличения шансов зачатия. После... получения спермы, следует полежать, лучше даже с поднятыми ногами.
Киваю. Не могу с ней это обсуждать. Но примерно так у нас и было — и лежала, и ноги задирала. Аппетит пропал. Откладываю вилку. Так можно и гастрит заработать. Но Эрика не успокаивается:
— И еще для гарантированного зачатия нужно сделать контрольный — второй раз. Через два-три дня после первого.
Сколько я старалась не думать о ней плохо, но тут меня прорвало:
— Я тоже читала об этом. В книжках про разведение собак. Слово в слово. Я тебе не сучка.
Увожу дедушку в его комнату. Помогаю лечь на кровать, укрываю, подаю пульт от телевизора.
— Нет, лучше почитай мне, — говорит.
Беру книгу с края стола, вроде ту же самую, что читала позавчера, толстую, в тисненом золотом переплете. Открываю на закладке, смотрю текст и понимаю, что это «Тысяча и одна ночь». Однако! Интересные вкусы у восьмидесятилетнего дедушки. Похоже, он чего-то недополучил в свое время.
Начинаю читать и понимаю, что все время думаю о нашем с Игорем втором разе. У Шехерезады будет еще одна ночь.
Глава 17
Читаю, помогаю, обедаю — и все время думаю о словах Эрики. Не только о сегодняшних, еще и о сказанных раньше. Что же получается?
Я помогаю чете Денисовых стать родителями — это хорошо. Но они покупают на время мою утробу — значит, я продажная, а это плохо. Однако они платят деньги, за которые врачи вылечат Ксюшу — и это точно хорошо. А потом получается, что надо будет отдать им гораздо большее — и это очень плохо.
Плюс я пытаюсь представить себе наши отношения как две ночи любви. Теперь взвешиваю все «за» и «против»: итогом хорошего от этой многоходовой комбинации вроде бы больше.
Но вот еще что. Я отчетливо вспоминаю, как Эрика говорила, что эти самые четыре миллиона мне дадут в долг. А я получила их как компенсацию, то есть без возврата. И даже больше, чем четыре.
Выходит, с ней не так уж и считаются, хотя она и дочь хозяина заводов и пароходов, пусть и отошедшего от дел, но живущего здесь же, и вполне себе в здравом уме. Хочется думать, что Игорь переубеждает ее.
Или сам за ее спиной делает вроде бы то, что она хочет, но с дополнительным бонусом для меня. Так хочется верить, что Денисов расположен и ко мне. Что у нас был не просто одобренный его женой секс. Конечно, я вижу Игоря сквозь розовые очки, но, может... Когда он смотрит на меня, так и кажется, что потоком струится в мою сторону нежность.
Мне приятнее считать себя любовницей, даже на пару ночей, так иногда бывает, чем проституткой. Иначе страшно, — сука и есть. И при любом раскладе Эрике трудней, чем мне. Другая на ее месте истерила бы по полной. Путается тут у нее под ногами какая-то альтернатива. И еще иногда и хамит. Как только женщины рядом в гаремах живут?
Перед обедом поджидаю ее в холле. Спускается по лестнице величественно, как снежная королева. На ней, должно быть, великолепно смотрятся меха, надеюсь зимой увидеть. Подхожу к ней и говорю сокрушенно:
— Прошу прощения за несдержанность.
Смотрит, протягивает руку. Я подаю свою, для опоры.
— Ладно, мир. У всех нервы.
Она не злопамятна, мне повезло.
Игорь.
— Да, понял, Федь, что они немного поцапались. Спасибо за инфу. Но ты мне зубы не заговаривай — где результаты по основной теме?
Бормочет в ответ что-то нечленораздельное, слышу в трубке — листочками шуршит.
— Где она берет препараты? Администраторы всех ее салонов прикормлены, если бы что было — я узнал бы через пять секунд. Больше она почти нигде не бывает. Ей их через забор, что ли, перекидывают?
— Это невозможно, — теперь Федя явно оскорблен в лучших чувствах. — Периметр весь просматривается, камеры даже на пауков реагируют. Я присылал тебе запись, как она шепталась с продавцом в бутике.
— Твою запись Вася усилил, нет там ничего — только пожелания размеров в нужных местах и прочие дамские штучки. Кстати, он раздобыл запись камеры магазина, на которой Лебедева передает тебе в целлофане какие-то колеса.
— Колеса?!
— Ну, да, три белых плоских цилиндрика размера средней таблетки. Может, Лебедева поставщик и есть? А ты посредник? И вы с ней заранее обо всем сговорились, а разыграли, что незнакомы. Может, мне уже стоит бояться? Я еще помню, как попросил тебя всего лишь вежливо переговорить с Рафиком, а ты натравил на него ФАС. Может, мне уже пора ждать, что в дом тяжелые наркотики подбросят и заявится ФСБ?!
— Нет, Игорь, честное слово! Это были простые пуговицы от белой рубашки.
— Да знаю я уже, рассмотрели твои пуговицы. Но осадочек остался, понятно? Работай, Федя, чтоб результат был по главной теме. А из гостевого домика все камеры и микрофоны убери. Пока Лебедева в доме занята, успеешь демонтировать. К вечеру доложи. Повторяю: близко к ней не подходишь.
Ольга.
Вечером приезжает Игорь, когда я еще не ушла к себе. Заходит, а в руках не просто букет — охапка золотисто-желтых роз. Я даже глаза прикрываю, чтобы всей душой не желать это великолепие в его руках, и, по стеночке направляюсь к выходу.
— Погоди, Оль, — останавливает меня Денисов.
Смотрю — Эрика глаза распахнула и поникла, глядя на то, как ее муж делит букет на две равные части.
— На счет три — налетай! — шутит он и протягивает каждой из нас цветы.
Держу обеими руками, настолько их много, а нос и лицо сразу же погружаю в ароматные шелковые лепестки. Блаженство. Как давно мне не дарили цветы! Эрика вроде бы тоже довольная сидит. Воркуют вдвоем. Он пиджак снял. Шесть дней подряд допоздна на нервной работе, а выглядит как конь. Оставшуюся без пары розу торжественно вручают Фатиме в обмен на ужин. А мне пора к дедушке в его берлогу.
Поздно вечером беру свою охапку вместе с вазой, собираясь в домик. Вдруг звонок на мой сотовый. Незнакомый номер. Снимаю, голос Эрики:
— Ответь — когда?!
Ее ЭТО тоже волнует больше всего. Второй и последний раз.
Глава 18
Я зависаю ненадолго, вдыхая аромат желтых роз. Потом отвечаю: