Ведьмы в масках

Но это был голос страха, и уважающий себя шу не мог его услышать. Дай Шан решил, что три миньона увеличат его шансы на успех

— Проснись. — Сказал он.

Он ожидал, что последний акт сотворения будет самым мучительным из всех, и, вероятно, так оно и было. Но когда он очнулся, распластавшись на полу, он не мог вспомнить ни боли, ни потери сознания, хотя чувствовал себя гонгом, дрожащим после удара колотушки.

Он попытался поднять руку и обнаружил, что может. Свечение кристалла заставило серый плоский аналог конечности скользнуть вверх по стене.

— Я все еще жив, — подумал Дай Шан, — и я все еще я.

Дикий смех попытался вырваться из его груди, но он подавил его, как того требовало достоинство.

Он решил, что, какой бы срочной ни была необходимость, он не будет оживлять больше теней в течение десяти дней. К счастью, эта способность была лишь одной из его сильных сторон. Он обладал многими другими, в том числе физической жизненной силой, которая быстро вернётся к нему.

Он встал и сказал:

— Изменись.

Мгновенно это произошло с тенями, и теперь они стали похожи на отражения самого Дай Шана, за исключением того, что каждая из теней стояла в оригинальной позе, не похожей на позу их создателя. Их мысли и восприятия вонзились в его собственные, внося в его сознание беспорядок и какофонию, и Дай Шану пришлось напрячь свою волю, чтобы заблокировать их. Он не хотел переживать мысли своих теней, что предлагала та, что  встречалась с Сокольничим, а лишь увеличить свою силу в четыре раза.

Когда чужие мысли стихли, Дай Шан подошел к барьеру и возложил на него руки. Его копии сделали то же самое. Потом все начали толкать.

Стена стояла прочно, как склон горы.

Сжав челюсти и вспотев, Дай Шан толкнул сильнее. Он сосредоточился на действии, пока не стал им. Отныне он больше не помнил, зачем ему это, и не думал об успехе или неудаче предприятия. Все, что имело значение, это его идеальная артикуляция.

Поверхность под его ладонями задрожала, а затем сдвинулась. Со скрежетом и лязгом вовнутрь упала груда камней.

Достигнув своей цели, тени Дай Шана быстро исчезли. Их создатель прислушивался к любому признаку того, что звук обрушения привлек ненужное внимание. Если не считать глухого биения собственного сердца в ушах, в подвалах было тихо.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Вытащив из рукава шелковый носовой платок, он вытер им сначала пот с лица и шеи, а затем капли крови из царапин на ладонях. Затем он подобрал кристалл и пролез через дыру.

С другой стороны стены лестница уводила вниз. Спускаясь по ней, он высматривал вырезанные знаки, прислушивался к шелесту кожистых крыльев или к щелчкам когтей по камням, пытался учуять запах серы или гниения. Казалось вероятным, что если древние нары и оставили после себя сторожевых демонов, то их преемники—рашеми уничтожили их. Но опять же, поскольку ведьмы и их последователи сочли нужным запечатать нижние уровни, они, должно быть, не считали их полностью безопасными.

У подножия лестницы Дай Шан внезапно почувствовал внутренний толчок, связанный с ощущением, что за ним наблюдают. Он опустился на корточки и огляделся.

У хранилища перед ним было пять стен с дверным проемом в центре каждой и пятиконечная мозаичная звезда посреди пола. Меньшие геометрические фигуры и слова на незнакомом языке заполняли пространство между расходящимися концами звезды.

Опытная рука мастера, работавшего позже но так же тщательно, нарисовала еще один слой глифов и символов поверх исходного пятиугольника. Отчасти благодаря своему пребыванию в Рашемене Дай Шан смог интерпретировать некоторые из новых знаков. Спиральные рога представляли Миликки; полумесяцы — Селунэ; розы и косы — Чонтию; а треугольники всех трёх богинь вместе.

Через несколько мгновений Дай Шан прошел через арку, которая соединяла лестницу с пятиугольным залом. Даже когда он ступил на край мозаики, ничто не выпрыгнуло из ниоткуда, чтобы напасть на него, и он позволил себе легкую улыбку, когда пришел к выводу, что ничто и не выскочит.

Нары действительно оставили здесь демонов, и хатран не уничтожили их. Вместо этого они использовали тот же подход, что и с ловушками духов роматари в Высокой Стране. Они укрепили вместилища демонов, чтобы те вечно гнили в этих ловушках.

Все больше убеждаясь, что ему ничего не угрожает, но, тем не менее, действуя осторожно, Дай Шан двинулся вперед, в лабиринт скошенных углов и пятиугольных форм. В какой—то момент он почувствовал, что что—то еще наблюдает за ним с такой же глубокой, но бессильной злобой, уподобившись в этом чувстве тому, что было заковано в звездную мозаику. Шу вдруг представил себя восьминогим существом, ползущим по огромной паутине к прекрасной крылатой женщине, застрявшей в нитях внизу. Когда фантазия прошла, он заподозрил, что только что принял на себя видение демона, запертого в ловушке.

Но, конечно же, нары не оставляли скованных демонов на каждом дюйме темного и безмолвного лабиринта. Большую часть времени Дай Шан исследовал места, которые с их пыльными алтарями и выцветшими, облупившимися фресками, изображающими нижние миры, явно когда—то были помещениями для заклинаний и ритуалов, но ныне были брошены.

Иногда, несмотря на пропасть во времени и отсутствие общего языка, он узнавал глиф или изображение, связанное с эзотерическими дисциплинами, которыми он сам владел. Он почувствовал искушение задержаться, чтобы попытаться расшифровать общее сообщение и посмотреть, какие тайные знания он сможет обнаружить. Но он пришел не для этого, поэтому продолжил двигаться.

Двигаясь в поисках склепов, которые, по утверждению Сокольничего, были здесь, Дай Шан просто надеялся, что, несмотря на свое невежество в обычаях древних наров, он узнает их, когда увидит. Он успокаивал себя тем, что не может быть такого способа, почтенно, но невидимо для окружающих похоронить кого—либо.

И действительно, он мгновенно узнал гробницы, когда поворот привел его к другой мозаике в виде пентаграммы, нарисованной хатран. С другой стороны была арка, запечатанная коваными воротами, а за ней каменные саркофаги, кувшины и урны в нишах стен.

— Хорошо, — подумал Дай Шан— Нашел. Я могу немедленно выполнить инструкции Сокольничего. Вопрос в том, хочу ли я?

Конечно нет. Ни один разумный человек не стал бы выполнять приказы нежити, заранее не узнав, каким будет результат.

Но было также верно и то, что в игре «Камни» игрок иногда оказывался вынужден делать свой ход, не чувствуя, как отреагирует противник или какой стратегии он вообще придерживается. Кто—то все равно поставит свой камень, потому что единственной альтернативой было поражение.

До этого момента Дай Шан обещал помощь нескольким другим игрокам в игре, не делая при этом слишком многого — за исключением содействия убийству агларондцев — чтобы помочь кому—либо. Но ясно, что с учетом того, что Сокольничий требовал от него содействия, а берсерки Клыка Грифонов маршировали на Крепость Полудемона, общая ситуация менялась, и простые обещания долго не просуществуют. Если Дай Шан не сделает себя по—настоящему полезным для кого—то, он потеряет всеобщее доверие. Он просто должен был действовать так, чтобы оставалось место для увиливаний, маневров и предательства.

Шу обошел край узора на полу. Он доверял искусству древних хатран, но все же незачем было идти через центр демонической клетки и предупреждая заключенное в нём существо о своём присутствии. Он без помощью рук взобрался на кованые ворота, как на лестницу, а затем достал из—под пальто молоток и долото. Повторяя слова, которым его научил Сокольничий, — Дай Шан просто заучил их, не понимая смысла — он забил первую из трех вертикальных засечек.

* * * * *

Склон казался обычным лесистым подножьем, как и любой другой, пока темное гудящее облако не поднялось над безлистными деревьями наверху. Некоторые из братьев из клыка Вандара встревоженно воскликнули.