Страница 64 из 80
- Миликки помилуй, терпение, которое ты должна иметь, - прошептал Флорин.
Улыбка Шринши стала немного кривой: - Я не образец, каким вы меня считаете, Лорд Соколинорукий. В некотором смысле я то, что некоторые люди любят называть "ведьмой" или "стервой". Мстительная и по-детски жестокая. Я считаю себя выше некоторых людей, видите ли.
- И так оно и есть, - ответил Флорин. - На Фаэруне нет недостатка в злодеях - от преступников до падших Зентаримов.
- Злодеев? Действительно. Я развлекаюсь - не могу назвать свои действия более благородными - тем, что прореживаю ряды некоторых из них, наиболее амбициозных и магически одаренных.
Глаза Джессайл сузились: - О? Как именно?
Шринши вздернула брови и оскалилась в дикой пародии на маньяка-злодея, пока Джессайл не удержалась от ухмылки, а оба рыцаря-мужчины захихикали.
- Попытки магически достичь Тшаддарны могут лишить ищущего мудрости - то есть некоторых заклинаний, способностей и воспоминаний, - если я заманю пытливого в шаддарн, где содержатся аллипы, чудовища хаоса, девауреры, нишруу или другие существа, которые крадут воспоминания или вызывают безумие. Когда я нахожу красного мага или мага Зентарима, я... поддаюсь искушению очистить вашу расу, хотя бы немного.
- И тем самым подтверждаешь, что ты не лучше... - прошептал Мерит, лицо его исказилось.
- Именно, Лорд Соколинорукий. Именно. - Рокот Шринши на мгновение стал ледяным, и она добавила: - Так что если меня убьет такой враг, это будет не лучше, чем то, чего я заслуживаю. Но я не стану искать смерти по неосторожности, не стану лишать себя жизни собственными руками, ибо от стольких врагов должен защищаться весь Фаэрун. Я нужна.
- Пока существуют Ларлоки, - заметил Флорин.
- Пока существуют Ларлоки, - вторила ему Шринши и широко улыбнулась. - Ах, как мне этого не хватало. С тех пор как я жила с Эльминстером в Миф Дранноре, я не испытывала так умы и языки. Мечи скрещены с уважением.
- Я... Леди, мы так не подходим для этого, так недостойны, - начал Мерит, подыскивая слова, и застыл, когда ее рука коснулась его запястья. Ее пальцы были теплыми и живыми от магии, но в то же время какими-то ледяными.
- Искусство здесь ненадежно, - сказала она рыцарям, - особенно для нежити. Магия, поддерживающая их, начинает давать сбои. Поэтому вы, о столь недостойные рыцари, можете стать эффективными противниками для личей и, если понадобится, для бэлнорнов.
Шринши наклонилась вперед, и внезапные искры закружились вокруг них, затмевая собой все окружающие белые туманы и пряди.
- Мое намерение, - добавила она, и ее щиты завибрировали вокруг них, - не только победить личей, но и обмануть Ларлока относительно того, как они были побеждены.
- И что?
- Так, Леди Соколинорукая, он поверит, что его план с бэлнорном никогда не сработает, и не будет продолжать попытки. Нам всем нужны эти мифалы, чтобы продержаться долгие-долгие годы.
- А если Ларлок воспримет тебя как преграду на пути своих замыслов и придет сюда, чтобы уничтожить тебя? - спросил Флорин.
Шринши улыбнулась: - Я угасала, лорд, была на пути к тому, чтобы стать лишь манящим призраком и полузабытым именем, когда умерла Мистра. Большая часть ее сущности пришла сюда, вошла в меня в моем одиночестве, восстановила меня, и более того, сделала меня мудрее, чем я когда-либо была. У меня всегда была гордость, но она дала мне силу.
Джессайл поморщилась: - Эти слова, вероятно, слишком подходят многим магам.
Даже когда Шринши кивнула, ее щиты потрескивали и темнели вокруг них.
- Вставайте, друзья, - сказала она. - Полагаю, Ларлок устал от невозможности подслушивать и снова вызвал нас на бой.
Крошечная эльфийка взмахнула рукой, и ее щит растаял в сверкающей полупрозрачности. Они увидели белый туман над головой, белизну под ногами и темную, сплошную стену злобно улыбающихся личей вокруг, уходящую вглубь.
Лицо Шринши стало мрачным.
- У него больше личей, чем я думала. Это может означать гибель для всех нас.
За темной стеной нежити на мгновение мелькнула серебристая вспышка. Она на мгновение отбросила в сторону невольных личей, как трещина в огне в пылающей тьме превращающегося в пепел бревна, чтобы показать рыцарям прядь, которая была Эльминстером, пылающим яростным серебряным огнем.
Затем все потемнело, и стена личей снова стала целой.
Последовала еще одна вспышка, разорвавшая личей в несколько ином месте. Они увидели, как нить, которая была Дав, пульсирует серебром, более нежным - или более слабым, - чем пылала нить Эльминстера. Затем она тоже потемнела, и личи снова сошлись вместе.
Холодно ухмыляясь, они сомкнулись вокруг рыцарей, которые подняли оружие и ждали смерти.
- Крепкие сердцем, герои, - призывала Шринши из-за их спин. - У меня еще есть пара приемов...
Мир взорвался в ревущем серебряном огне.
Отброшенные вниз и кувыркаясь в беспомощности, как листья в шторм, рыцари увидели, как изумленные глаза Шринши вспыхнули серебристым пламенем. Из ее рта вырвалось еще больше пламени, и ее тело бросилось на них, метаясь, как беспомощная тряпичная кукла.
Крошечные руки и ноги настигали катящихся рыцарей и разбивали их, серебряный огонь перекатывался по ним в звенящем, ужасающем рычании, от которого они оцепенели и задыхались.
Яростный женский голос прорычал: - Лежать!.
Джессайл оказалась на спине, с одной из стройных ног Шринши поперек горла, поэтому она видела, кто выплюнул этот гневный приказ.
Женщина, чьи глаза были двумя тлеющими серебряными звездами, оглядывала ряды трусящих и шипящих личей. Она выгнула свое тело назад, как змея, готовящаяся нанести удар, а затем выставила вперед обе руки, как кнут, и послала серебряный огонь во всепоглощающем потоке.
Королева-ведьма Агларонда пришла на зов.
Все личи, стоявшие перед ней, исчезли. Там, где они стояли, туман уступил место десяткам крошечных клубов дыма, струящихся из кучек пепла, которые были ногами.
Личи позади Симбул бежали, растворяясь в тумане, как множество больших и неуклюжих черных летучих мышей, пытаясь скрыться, пока она...
Повернувшись, она снова пустила в полет еще один разрушительный поток серебряного огня, сжигая и нити, и бегущих личей.
Это было впечатляюще, и продолжалось долго. Отрубленные белые нити упали в туманную белую даль. Босоногая женщина в черных лохмотьях пошатнулась, глаза ее потемнели, руки упали набок, как бескостные вещи, и она упала лицом на землю.
Немногочисленные личи, оставшиеся поблизости, поднялись с мест, где они трусливо затаились среди последних вздохов тумана, и отчаянно бросились к упавшей Избранной, подняв руки с когтями.
Шринши помчалась к Симбул еще быстрее, оттолкнувшись от рыцарей в стремительном полете, питаясь жизненной силой, вырванной у трех искателей приключений. Ее магия, лишающая жизни, оставила рыцарей больными и содрогающимися.
- Простите, друзья, - отозвалась она, протягивая руку к нитям, поглотившим Эльминстера и Дав, и делая что-то, что вызвало из них еще больше серебряного огня.
Личи отшатнулась, когда огонь налетел на нее двумя тонкими рычащими лучами, на мгновение очертил ее ореолом серебряного пламени и погрузился в нее. Шринши опустилась на колени перед распростертой королевой Агларонда и поцеловала ее безгубый рот - поцелуй, пронизанный серебряным огнем.
К тому времени Флорин поднялся на ноги, покачнулся, опираясь на меч, словно на трость. Он успел сделать два неуверенных шага к Шринши, прежде чем ее отбросило к нему извержением Симбул. Кувыркаясь вместе, они перекатились через слабо проклинающую Джессайл и увидели, как Королева Агларонда вновь извергает серебряный огонь.
Сияние исходило не огромными потоками, а крошечными струйками, вырывавшимися из ее указующего перста в одинокого лича, который вспыхивал, как кричащий факел, потом в того, который горел еще яростнее.
Один за другим личи падали под колющим серебряным огнем Симбул, а белизна вокруг вздрагивающих, с трудом держащихся на ногах рыцарей, казалось, пульсировала серебром и вспучивалась под их сапогами. Она начала складываться вокруг них, белизна прорезалась разломами, бесчисленными паутинными трещинами и огромными клубящимися просторами распространяющейся тьмы. Нити распадались, превращаясь в светящийся белый суп; туман, пылающие личи, и все это бешено кружилось вокруг них; великий рев поднимался из костедробильных глубин на высоту, от которой закладывало уши; и...