Фуга номер семь

Дверь рядом скрипнула, оттуда выглянула женщина с еле тлеющим кристалл-светляком и поманила меня к себе. Не заставляя себя ждать, я скрылась в ее комнате, и вовремя — Филипп уже сбегал по лестнице.

Женщина потушила светляк и отодвинула занавеску:

— О, глянь, как бегает. Аж шапку забыл.

— Хоть в плаще? — спросила я отрешенно.

— Ага. Распахнутом.

— Не заболел бы… — вздохнула я.

— Ничё, он быстро бегает. Расстались? Переживаешь?

— Да…

— Это пройдет, — хмыкнула женщина. — Гнилой он мужичок, должна я тебе сказать. Ты, небось, не знаешь, что к нему еще одна девица захаживает?

— Как? — ахнула я.

— А вот так. Чуть повыше тебя, я из-под плаща светлый локон видела. И пальцы такие… длинные-длинные, тонкие-тонкие.

Я внутренне взвыла.

— А кожа у нее какого цвета, не знаете?

— Ну это уж ты многого хочешь. Она закутамшись ходит, да и ночью цвета не разобрать. Только локон при луне рассмотрела. Так что ты, госпожа, не жалей. Не стоит он того.

Я решила не знакомить Филиппа с Оливией, но они познакомились сами. Женщины в моем возрасте не должны плакать из-за мужчин, но у меня не получилось сдержаться. Хозяйка комнаты, такой же маленькой и убого обставленной, как у Филиппа, усадила меня на кровать и налила чего-то из темной бутыли. Резкий вкус обжег горло, но я немного пришла в себя.

А Оливия какова? Наша скромница крутила сразу с двумя, выбирая, с кем бежать. А может быть, узнав, насколько у Филиппа плохо с деньгами, завела второго кавалера, у которого хоть немного гольденов имеется. Я закусила губу, переживая предательство обоих: и любимого, и без пяти минут подруги.

Женщина утешала меня, рассказывая про мужское коварство, пока мы не услышали шаги по лестнице — Филипп, тяжело ступая, поднимался к себе наверх. Выждав еще немного я попрощалась, но задумавшись, вытащила несколько медяков.

— Могу я попросить вас заглянуть завтра к нему, и если он заболел… Здесь на углу есть треугольный камень. Положите под него записку, если не трудно?

Женщина сгребла медяки:

— Добрая ты. Да нетрудно уж, схожу к нему. Не волнуйся, он мужик молодой, крепкий. А ежели что, так лекарь тут у нас на простуженных руку набил, враз на ноги поставит.

Я плохо спала этой ночью, просыпалась, смотрела в кромешную тьму и снова засыпала. Слепая ночь рождает фантомы? Длинночь породила фантом любви, который мне пришлось развеять.

Под утро мне приснилась ведьма-странница. Она назвала меня безголовой истеричкой, плюнула себе под ноги и ушла. Я открыла глаза, но резкий стук ее трости еще отдавался в голове.

Больше уснуть мне не удалось. Я встала раньше, чем обычно, и кажется, поторопилась прийти на завтрак. В доме Сантров набирал обороты скандал. Я слышала голос господина Сантра, который доносился со второго этажа:

— Потаскуха! Еще раз спрашиваю! Где ты была ночью?

Горький ком прокатился по груди. Стоило мне распрощаться с Филиппом, как Оливия утешила страдающего героя-любовника.

Госпожа Сантр поспешно увела меня в столовую, но рев Сантра был слышен и здесь.

— С кем?! Имя! — продолжал бушевать мой начальник. Я услышала звук оплеухи.

Вскоре он спустился к завтраку.

— Прошу прощения за опоздание. Увы, моя племянница плохо себя чувствует и не сможет к нам присоединиться, — раздраженно проговорил он.

Завтрак прошел в напряженном молчании. Порой Сантр замирал и смотрел в одну точку, сведя брови на переносице.

Я тоже размышляла о своем, и задуманное отдавало истинно женским коварством. Оливия — не я, она не женщина тридцати лет с парой… нет, уже тройкой романов за плечами, которая сдуру осталась на ночь у мужчины сразу после знакомства и после бегала к нему в комнатушку как привороженная. Оливия — юная девица, скорее всего, в недавнем прошлом невинная. За совращение таких девушек нужно платить.

Вряд ли мне дадут поговорить с Оливией сегодня. Но завтра или послезавтра Сантры ослабят надзор. Возможно, Оливия признается мне про второго кавалера, и тогда Филиппу не отвертеться. К бесчестному совратителю придет Леон Грай, представитель семейства опозоренной девицы, и под угрозами всевозможных кар вынудит того сделать Оливии предложение. При этих мыслях у меня едва не брызнули слезы. К счастью, Сантры были слишком заняты своими бедами.

День прошел скомкано. Сантр вытащил папку с накладными, кажется, наугад, бросил наказ просмотреть их на предмет несоответствий — чему? — и ушел.

В обед я прошлась до поворота на номер семь, поймала мальчишку, который слонялся без дела, и попросила проверить камень. Мальчишка вернулся с клочком бумаги, получил медяк и убежал. На клочке было накорябано "Нету тама никого в окно смотрела".

Что ж, надеюсь, с Филиппом все в порядке. Он должен быть здоров, когда я в виде Леона приду к нему выдавать Оливию замуж.

За ужином Оливия сидела тихая и расстроенная, о чем-то сосредоточенно думая. К концу она потерла припухшие глаза, пожаловалась, что ей дурно, и попросила разрешения удалиться в свою комнату. Несмотря ни на что, мне было очень жаль девушку.

Когда Оливия ушла, Сантр сообщил, что скоро придут Унис и Дувос, чтобы посидеть по-мужски, поговорить о разных делах. Меня уже звали на такие встречи, и мне показалось ужасно нудным обсуждать политику и вопросы биржи, потягивая жуткое пойло под названием бренди. Но когда зовет начальство, отмахнуться не получится, тем более, господин Сантр сегодня не в духе.

В этот вечер бренди показался мне еще хуже, чем в прошлый раз. Как назло, Сантр решил сделать из меня "настоящего мужчину" и начал с обучения пить крепкие напитки. После второй порции я почувствовала себя худо и попросила разрешения откланяться.

Глава 12

Меня разбудила громыхнувшая о стену дверь и рев господина Сантра. Я разлепила глаза и увидела начальника, который старательно изображал ярость. Я попыталась понять, откуда он взялся в моей спальне и с ужасом обнаружила, что спальня не моя. Рядом со мной лежала растерянная Оливия. Я провела руками по телу — к счастью, панталоны и нательная рубашка были на месте. Одежда валялась около кровати. Надеюсь, те, кто снимал с меня рубаху, штаны, сюртук и жилет, не обнаружили некоторые несоответствия физиологии. Я напрягла память, но после второй порции бренди была пустота. Меня не могло настолько развезти от небольшого количества алкоголя. И бренди был какой-то другой на вкус. Оливия к концу ужина выглядела сонной. Значит… Картина вырисовывалась довольно ясная и весьма неприятная.

— Леон, соблаговолите одеться, и я уверен, что вашего благоразумия хватит, чтобы дойти до храма.

— Но я не притронулся к Оливии!

— Я предоставлю вам изложить эти доводы перед судом. Мы с мэром Давенрока и полковником из северного гарнизона с удовольствием вас выслушаем.

— По какому обвинению, позвольте узнать?

— В надругательстве над невинной девицей, конечно! А ты, — он повернулся к ошарашенной девушке, — выйдешь замуж за Леона или отправишься в монастырь. В двух днях пути как раз есть один, подальше в горах.

— Но я не… дядя, клянусь!

— Мне позвать повитуху для проверки?

Оливия изменилась в лице и побледнела.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул дядюшка. — Дорогая племянница, если Леон откажется на тебе жениться, ты поедешь в монастырь сегодня же. Я не намерен терпеть дома подобный позор. Уверен, твои родители меня поддержат. И учти, я попросил господина Униса и господина Дувоса, — он кивнул на чиновников, — удержать тебя любой ценой. Мне будет жаль, если в попытках вырваться ты сломаешь руку. — Сантр гадко улыбнулся. — Местный лекарь, конечно, поможет костям срастись, и сестры в монастыре присмотрят, как смогут, но скажем честно, вряд ли ты будешь еще когда-нибудь музицировать.

Оливия была близка к обмороку. Она, конечно, девушка не из мелких, но против двоих мужчин ей не выстоять, особенно если им был дан приказ не церемониться.