Капкан

И тут он увидел их. Две фигуры, черные силуэты, появились по обеим сторонам горящего самолета. Габс слева от него. Раф справа. Когда они подошли ближе, он увидел, что их лица были покрыты сажей и грязью. На левой щеке Рафа был распухший синяк.

Их лица были серьезными, но спокойными.

Но они выглядели решительно.

Габс использовала свет горящей «Цессны», чтобы обработать раны, полученные Рафом и Малкольмом. Их было на удивление мало. Лицо Рафа было только в синяках; в то время как у Малкольма был более серьезный порез на локте, где его одежда порвалась, и что-то оставило рану около пяти сантиметров в длину. Было сильное кровотечение. Габс оторвала полоску от рубашки и туго перевязала ею рану. Кровотечение прекратилось через пару минут давления, но рана явно требовала постоянного внимания.

«Цессна» сгорела до тлеющего металлического скелета, и маленькие сигнальные огни остались лишь воспоминанием. Было очень темно.

С одной стороны, подумал Зак, это было хорошо. Шум катастрофы был достаточно сильным, но ничто так не выдавало их присутствия здесь, как пылающий самолет. Но это также заставляло его чувствовать себя уязвимым. В джунглях поблизости раздавались звуки, которые он ненавидел. Шорох и крики, все они усиливались в темноте. Никакие тренировки на острове не подготовили его к дикой природе джунглей.

Он похлопал по своей куртке. Фонарик, который он модифицировал еще на складе, был там, но теперь он не даст им света.

К счастью, Раф все прикрыл. Он вынул из одного из карманов тонкий «Маглайт». Его луч четко прорезал тьму.

— У тебя все еще есть клейкая лента? — спросил он Зака.

Зак кивнул и полез внутрь рюкзака для выживания за катушкой скотча. Он передал его Рафу, а затем наблюдал, как тот поместил «Маглайт» поверх винтовки Габс и закрепил его несколькими петлями скотча вокруг корпуса оружия. Он поднял винтовку и прижал приклад к своему плечу. Затем он направил его в сторону второго самолета, о котором Зак почти забыл, спрятанного в конце взлетно-посадочной полосы и наполовину скрытого тропическим лесом.

Самолет Круза? Скорее всего.

— Габс, — сказал Раф. — Следи за Малкольмом. Зак, пойдем со мной.

Они молча шли к самолету.

— Что мы ищем? — спросил Зак.

— Не знаю, — ответил Раф. — Я скажу тебе, когда мы его найдем.

Этот самолет был в гораздо лучшем состоянии, чем «Цессна». Зак напомнил себе, что он, вероятно, приземлился до наступления темноты. Пилот не летел вслепую. И все же что-то в этом было. Аура. Зак нервничал, просто приближаясь.

— Двери все еще открыты, — выдохнул Раф, направив на них фонарик. Они были в десяти метрах от него, и с тревогой Заку показалось, что он видел через окно кабины прямо за открытой дверью справа фигуру, все еще сидящую за приборной панелью.

Он схватил Рафа за руку.

— Вижу.

Они подошли осторожно, Раф держал винтовку, а был «Маглайт» направлен вперед.

Они подошли к открытой двери.

Зак заглянул внутрь.

Он затаил дыхание.

Пилот и второй пилот — Зак смутно помнил их лица по фотографиям, к которым Малкольм получил доступ, — были мертвы, но он почти этого ожидал.

Однако он не был готов к тому, насколько ужасно они будут выглядеть.

Они оба были ранены в затылок. У каждого отсутствовал кусок черепа, а на лбу была ужасная выходная рана. Зак услышал жужжание и понял, что даже в темноте вокруг липких открытых ран жужжат насекомые. Он отшатнулся от шума так же, как от вида.

Но не раны на голове заставили его кровь превратиться в лед, а порезы на лицах трупов. У каждого мужчины был свежий порез, простирающийся от уголков губ до ушей.

Так же, как у юношей, которые похитили Зака ​​тем утром.

— Похоже, кто-то оставил визитную карточку, — выдохнул Раф, прежде чем выключить фонарик, чтобы им не пришлось смотреть на это ужасное зрелище ни секунды дольше.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

7

УЛЫБАКА

Рассвет в джунглях был шумным.

В восьмидесяти километрах по прямой от взлетно-посадочной полосы группа из двадцати мальчишек — ни один не был старше пятнадцати, некоторым было всего девять — сидели кругом, слушая шум пробуждающегося тропического леса. Они представляли собой странно одетую группу. Некоторые были в черных жилетах и ​​мешковатых красных брюках. У других были простые футболки цвета хаки, камуфляжные куртки или безрукавки с карманами спереди. Четверо или пятеро носили патронташ на шее, как шарф. У одного или двух были зеленые металлические каски. У гораздо большего количества лбы были повязаны красными, черными или синими банданами.

Все они несли оружие.

Каждую секунду визг новой птицы эхом разносился из разных направлений. Окружающие их деревья задрожали, птицы, звери и рептилии, которые укрылись в их ветвях, начали двигаться. Позади всего этого был гул, насекомые поднимались огромными облаками, чтобы встретить утро.

И маленький мальчик закричал так громко, что почти заглушил все остальные звуки.

Он стоял на коленях у костра в центре круга, его руки были крепко связаны за спиной. Сам костер был накрыт зелеными листьями и травой. Он был там не для тепла или света, а для того, чтобы испускать огромные клубы дыма, отпугивать комаров. Это удавалось лишь наполовину. Завеса дыма определенно висела вокруг небольшой поляны, и все мальчики часто моргали, чтобы их воспаленные глаза были влажными и без дыма. Но комары все равно роились у рук и ног. И у лиц, хотя они, казалось, избегали рубцовой ткани, которая шла от уголка рта каждого мальчика через щеку к мочке уха.

Однако комары никого не беспокоили. Мальчик в центре был уже слишком занят криками и хныканьем, чтобы обращать на них внимание. А сидящие в кругу с наслаждением внимательно наблюдали за ним.

Перед юношей стоял пожилой мужчина. В правой руке у него был ужасно острый нож с широким лезвием.

— Тише, — сказал он громко.

Мальчик перестал кричать, но не мог остановить рыдания, срывающиеся с его губ.

— Тише, тише, тише, — повторил мужчина, на этот раз гораздо тише. — Тебе не следует кричать. Ты должен благодарить нас. В конце концов, ты умолял нас об этой возможности.

Это было правдой. Мальчик умолял этих людей позволить ему присоединиться к ним.

Его звали Кофи, но, сколько он себя помнил, все называли его Улыбакой. Когда ему было пять лет, в их деревню на два месяца переехала молодая англичанка. Она учила Кофи английскому языку, и он знал, что теперь говорил на нем намного лучше, чем большинство других жителей деревни; его родители надеялись, что хорошее владение английским даст ему шансы в жизни. И именно англичанка дала ему имя Улыбака, потому что на его лице, казалось, всегда была улыбка. Теперь о ней давно забыли, но имя прижилось, хотя большинство жителей деревни не знали, что оно означало.

Улыбака продолжал улыбаться до девятого дня рождения. Это был день, когда он, его мать и отец проснулись и обнаружили мамбу в маленькой деревянной хижине, которую они называли домом. Змея лениво свернулась кольцом у входа, и отец Улыбаки пытался отогнать ее длинной палкой, с которой он ходил по джунглям.

Но мамба не хотела, чтобы ее прогоняли.

Улыбака до сих пор помнил момент, когда она укусила его отца. Она впилась зубами в его икроножную мышцу и не отпускала целых пять секунд. Затем, рассерженная, она обратила свое внимание на самого Улыбаку. Мамба была всего в метре от него, когда мать схватила ее одной рукой за горло, другой за хвост. Она выбежала с ней из хижины, крича о помощи. Но змея была сильна, и ей удалось вырваться из ее хватки, размахивая гибким телом. Она укусила ее три раза в лицо в быстрой последовательности, прежде чем прибыли другие люди, чтобы убить ее.