Страница 70 из 75
Надев один из халатов, я отправилась в ванную, поручив заботу о Жанне нервно дергающейся Мишель.
Чего она так волнуется?
Передав дочь на руки няне, я вдруг заметила, что её прическа сильно изменилась.
Хмм, не самое подходящее время, чтобы на этом заострять внимание, но… в общем, я просто заметила это вслух:
— Ммм, ты поменяла прическу.
—Да, на прошлые выходные, — кивнула Мишель, походя к двери. — Сестра в гости приезжала сразу после праздника полнолуния – она у меня стилист.
Кивнув, я продолжила движение в ванную комнату, и когда я уже пустила воду в душе, до меня дошло то, что сказала няня.
Выскочив из ванной, я с ужасом покосилась на Мишель.
— Мадам? – застыв на месте, испуганно спросила няня.
— Когда, ты говоришь, был праздник полнолуния?
—Так… уже больше двух недель.
Я зажала рот рукой.
Больше двух недель!
Двух недель!!!
Получается, всё это время я была…
— … я была в лесу, да? – спросила я у Мишель. – После того, как я обернулась, я так и оставалась в теле волчицы?
Няня дочки медленно кивнула.
— Мы думали, что вы уже не вернётесь, — тихо прошептала няня. – Один господин герцог всё ещё продолжал верить.
Я кивнула и медленно вернулась обратно в ванную комнату.
В голове была полная неразбериха: моё странное времяпрепровождение в наблюдении за волчицей, моё отсутствие в замке; Этьен, внезапно решивший отпустить меня вместе с дочерью, хотя Совет Вожаков был на его стороне…
А ещё в зеркале, в его отражении, подсвеченным электрическими лампами, на меня смотрела другая Тая.
У меня была тяжелая беременность. Пусть я и не сумела набрать много веса, как это случалось с моими приятельницами, но изменения всё равно были. Помнится, Гийом говорил, что даже оборотницам нужно время на восстановление, но…
… сейчас я оказалась не просто похудевшей. Моя фигура вновь приобрела фактуру и изгибы; вместо худого желе, появились едва заметные, но всё-таки рельефы мышц…
Это было так круто, что я даже несколько раз покрутилась вокруг, чтобы получше рассмотреть себя в зеркало.
Значит, две недели многочасовых пробежек в лесу. Или всё дело в обороте?
Теперь становилось понятно, почему у меня не было больше молока. Две недели. Видимо, Жанну уже перевели на смесь.
Я не смогла сдержать усмешки: наконец-то сбылась голубая мечта доктора Гийома.
Улыбнувшись своему отражению, я показала самой себе язык. Злая Таисия…
Но, как говориться, с волками жить – ещё не так завоешь.
А потом мне захотелось проверить ещё кое-что.
Задрав шею, я провела по ней рукой, надеясь, что и тут случилось чудо – однако, увы, там всё ещё бледнел шрам – метка, которую Валуа оставил на моём теле.
Это не вытравилось даже после оборота. Я горько усмехнулась. Нет. Разумеется, нет. В этом мире не могло существовать ничего, что было бы в состоянии дать мне от него свободу.
«Один господин герцог всё ещё продолжал верить»…
Я не сомневалась – это он вернул меня сюда. Не знаю, каким способом, но вернул.
« И пообещал отпустить».
Я выдохнула.
Неужели это произойдет на самом деле? Неужели я смогу наконец-то покончить с существованием рабыни; с навязанной мне жизнью в их звериной стае, где оборотень оборотню скорее волк, чем друг; где женщины, не отягощенные моральными устоями общества, превращаются в самок, готовых лечь под первого же сильного оборотня, а мужчины пользуясь отговоркой про вымирание расы, трахают всё, что придется…
Встав под душ, я почувствовала осторожное касание Валуа к моим мыслям. Осторожное, почти невесомое. Я замерла на месте, выжидая дальнейших действий Альфы.
А он просто ушёл.
Закрыл эту ненормальную связь между нами, оставив меня наедине с самой собой.
И я, упав вниз душевой кабины, заплакала от облегчения.
Неужели на этом всё?
Глава 33
Таис де Валуа, герцогиня Ангулемская
Я хорошо запомнила то утро, когда мы приехали домой.
Мы подъехали туда на рассвете, когда солнце только-только позолотило верхушки Пиренеев, а воздух был наполнен настоящей горной свежестью.
Покинув водительское место, Этьен обошёл машину и помог мне выйти, тут же позаботившись о Жанне – вытащив переноску, в которой спала наша дочка, с заднего сидения.
Несмотря на большой вооруженный картеж, мы втроём ехали в одном автомобиле – и Этьен был всё это время за рулём, чего я раньше за ним особенно не замечала.
Это было… как если бы мы являлись обычной среднестатической семьёй: мама, папа, ребенок…
Но он был Альфой, вожаком стаи – и герцогом в придачу.
Пока я разглядывала свой новый дом, а Этьен напряженно смотрел на меня (я чувствовала его взгляд на себе и потому не могла полностью расслабиться), все приехавшие с нами охранники быстро рассредоточивались по территории, занимая какие-то выгодные позиции, наблюдательные точки, и просто то расположение, на которое им указывал Шарль. Именно его Этьен поставил в качестве начальника моей охраны.
Впрочем, делалось всё это за нашими спинами и через переговорные устройства, которые я слышала лишь по причине своего обострившегося после первого оборота слуха.
А мы же…
Мы смотрели на новый дом.
«Новый» — в прямом смысле этого слова: судя по короткому рассказу Этьена, здесь совсем недавно была какая-то старая гостиница, которую перестроили по его приказу.
Признаюсь честно, за прошедший год я устала от старинных замков – от их кровавой истории, от тяжести, которая невольно опутывала каждого, кто вынужден был называть древние строения своим домом; от груза, который только добавлялся к стенам от каждого нового поколения его жильцов.
Это же была… вилла. Такой, в современном стиле дом – с огромными панорамными окнами, интересным геометрическим дизайном, чем-то напоминавшим скандинавский.
— Тебе нравится? – спросил Этьен, не отрывая взгляда от моего лица. Я кивнула.
— Да.
Мне и правда здесь нравилось – я чувствовала, что впервые могу свободно вздохнуть – и это чувство опьяняло.
— Я рад. – Этьен всё ещё не спуская с меня взгляда, протянул мне переноску с Жанной. – Тогда этот дом твой.
Я взяла переноску, кивнула, а он ….
.... Он пошёл обратно к машине.
Мне надо было радоваться… я должна была радоваться, как иначе, но почему-то, как только он завёл мотор, у меня замерло сердце, а душа тут же начала рваться к нему.
Тогда я ещё не понимала, что такое связь между истинными парами.
Это чувство начало проявляться постепенно, не сразу, день за днём укрепляясь в нужде по своему истинному.
Я не знаю, кто к кому тянулся больше: моя волчица к своей паре или я к Этьену… к тому заботливому мужчине, которым он иногда мог быть.
Он сдержал своё слово: подарил нам с Жанной дом, приставил к нам огромное количество охраны и несколько проверенных оборотней, которые помогали содержать виллу в нормальном состоянии.
У меня теперь имелся даже повар – Этьен не хотел, чтобы я разрывалась между готовкой и заботой о ребенке.
Почему он не мог быть таким с самого начала??? Почему он заставил пройти меня через ад – и только потом превратился в прекрасного принца?
Я видела – я ощущала его мысли: он не играл со мной сейчас, он не планировал сейчас ничего, кроме свободы, о которой я его всегда просила.
И вот ведь странная штука, получив долгожданную, такую необходимую от него свободу, я стала скучать по нему.
Французы, снисходительно относясь к ветрености своих женщин, любят повторять: Une femme commence par résister aux avances d’un homme; ensuite, elle l’empêche de s’enfuir, что значит «Сначала женщина сопротивляется мужчине, затем не дает ему уйти».