Иного не желаю

— Что-то пошло не так. Прости меня.

Не двигаясь и ничего не отвечая, я просто закрыла глаза. Какая разница. Главное, что это всё, наконец-то закончилось.

Я так измучилась, что пропустила тот момент, когда он оказался опять рядом со мной. Его дыхание опаляло мою шею, а руки властно опустились на спину и под ягодицы.

Вздрогнув, я было решила, что он хочет по новой. Но Этьен, осторожно подхватив меня на руки, просто понёс моё испачканное тело в душ.

— Прости меня, — повторил он уже на русском. Включив теплую воду, он принялся осторожно смывать свои же следы с моей кожи.

– Я был уверен, что ты ответишь мне… У тебя активная волчица, я же Альфа и твоя пара…Тебя должно было тянуть ко мне.

Пытаясь разглядеть что-то в моих глазах, мужчина тяжело вздохнул.

— Возможно, причина в том, что ты – полукровка. Кто из твоих родителей — оборотень?

— Не знаю, — с каким-то странным для самой себя безразличием, ответила я. – Скорее всего отец.

— Да, — тут же кивнул Этьен, явно обрадовавшись просто тому факту, что я с ним заговорила. – Так чаще всего и бывает.

— Почему?

Казалось бы, простой вопрос привёл его в тупик. Осторожно прислонив меня к стенке душа, он немного поменял температуру воды, сделав её чуть теплее. И тут же снова взялся за губку, куда выдавил целую пригоршню ароматного мыла.

— Это заложено в нашей звериной природе: самка всегда старается выбрать для своей пары самого сильного самца… Люди традиционно проигрывают нам во многих вещах.

Я равнодушно кивнула, не особенно анализируя ответ Этьена. В тот момент, мне было абсолютно наплевать на всё, что он говорил.

— Почему ты ничего не знаешь об оборотнях? — втиснув руку с губкой между моих ног, продолжил интересоваться Этьен. Намыливая меня там, он спросил. – Неужели твой отец не чувствовал твою волчицу? Почему не рассказал о тебе своему Альфе? Правда, это уже не важно: так или иначе, но у нас уже активные брачные метки. Твой Альфа не посмеет забрать тебя из моей стаи, но всё равно интересно. Так как вышло, что тебе никто ничего не сказал?

И правда, как так вышло? В тот момент весы, которыми я мерила своих родителей, снова качнулись в сторону виновности отца. Несмотря на полный хаос в мыслях, истерзанное страдающее тело; несмотря на всю нереальность происходящего, я почему-то не сомневалась в словах Этьена.

Если отбросить все книжные и киношные клише, ликантропия было вполне логическим объяснением всему происходящему. В том смысле, что я, конечно, могла сходить с ума, но ведь отрезанные когти, которые я по первости отпиливала в ночи сумасшествий, после приступов никуда не девались – и их видели другие люди. Но ведь сумасшествие не может быть материальным! Именно это несоответствие мучило меня долгие годы, останавливая обращаться к врачам. Я продолжала надеяться, что это не просто сумасшествие, а какая-то странная мутация.

Впрочем, если говорить языком науки, то всё так и оказалось. Ликантропия, в конце концов, тоже какая-то мутация…

Почти не слушая, что сейчас говорит Этьен, я вспоминала своё детство – то время, пока родители были живы. Ведь чаще всего отец «выкидывал номера» именно в полнолуния – именно тогда, когда и у меня появлялись когти и не совсем нормальные для человека желания.

«Вот тебе и подпорченная кровь», — мысленно усмехнулась я. Права была мама.

—…мы сейчас немного отдохнём, поспим, а утром уже можно и возвращаться домой, – вещал тем временем Этьен. – Не думаю, что нам стоит дольше задерживаться в России.

Кажется, именно эта его фраза и привлекала моё внимание.

— Что? – не поняла я. – О чем вы говорите?

Мужчина, который ещё минуту назад заливался соловьём, мгновенно превратился в хищника. Нет, не обратился… просто всё его показное спокойствие и легкость куда-то исчезли, и передо мной сейчас возвышался опасный, страшный зверь… пусть и в образе человека.

— Прелесть моя, я – Альфа целой страны. У меня в подчинении огромное количество оборотней, имеется кое-какое имущество и бизнес, которым всё же желательно управляться из главной резиденции, а не из гостиничного номера.

Говоря это, он выключил воду и тут же потянулся за огромным белым полотенцем, которым и принялся меня вытирать.

— Таис, по нашим законам, мы уже женаты. – В его взгляде сверкнул желтый отблеск зрачка зверя. – Тебя следует незамедлительно представить моей стае, родственникам, друзьям, даже совету директоров холдингов, которым я владею.

Меня укутали ещё одно, новое и сухое полотенце и выставили из душевой кабины на мягкий, бежевый коврик.

— Нам предстоит огромное количество дел, поэтому не стоит задерживаться надолго в России. Я не против наведываться сюда раз-другой в год, но сейчас на это просто нет времени. Предстоит много работы: тебе надо будет сразу же начать изучать французский, получить несколько уроков по этикету и нашим традициям, и, в конце концов, начать готовиться к свадьбе – человеческой свадьбе.

— Подождите, — жалобно попросила я, выставив руку вперед. – Какая свадьба, какой переезд?

Лицо мужчины почти мгновенно «поплыло»: чужие, звериные черты разорвали его приятную человеческую внешность, а напряженно сжатые губы тут же оскалились в волчьей ухмылке. Его руки теперь не просто мягко поддерживали меня за талию, а с силой прижимали меня к мужскому телу.

— Радость моя, я ведь уже всё объяснил: ты – моя истинная пара, ты родилась для меня, понимаешь?

— Нет, — покачала я головой, всё ещё пребывая в полном недоумении. — Дети обычно по другим причинам рождаются.

Оборотень (о, он, несомненно, им был) грубовато хохотнул.

— Отлично, радость моя, потом наглядно продемонстрируешь мне эти причины. Но факт, тем не менее, остается фактом: ты — моя. Целиком, с потрохами.

От подобной наглости я даже рот открыла.

— Вы…вы…

— Я, — улыбнулся Этьен-оборотень и даже щелкнул зубами как серый волк из сказки. Ах, ну да… может, и там тоже без оборотней не обошлось.

— Вы ошиблись веками, — возразила я. — Видите ли, в наше время рабство уже не практикуется.

Мужчина прищурился.

— Разве я сказал, что ты моя рабыня? – он потёрся об меня своим обнажённым, снова возбужденным телом. – Прелесть моя, я сказал, что ты моя пара и моя жена. Попробуй уловить разницу.

— И когда же я согласилась стать вашей женой? – фыркнула я, пытаясь безуспешно вырваться из его объятий. – Напомните, а то вдруг забыла.

На моё замечание француз отреагировал очень странно: откинув голову назад, он громогласно рассмеялся – так, будто я произнесла какую – то шутку.

— Вот, прелесть моя, твоё согласие, — ответил он, отсмеявшись. И продемонстрировал мне едва заметный белый шрам на своей шее, очень похожий на ту отметку, что имелась у меня.

— Правильно, — кивнул он в такт моим мыслям. – Сначала я отметил тебя, призвав в свой род. Когда ты укусила меня, ты завершила ритуал. По нашим законам, радость моя, мы уже связаны. И скоро ты сама почувствуешь себя плохо без моего присутствия рядом.

— Пока я чувствую себя плохо именно рядом с вами, — не желала я сдаваться. Что за бред он несёт. – Я прошу… нет, я требую меня отпустить. Сейчас же.

Этьен неохотно оцепил он меня свои руки и даже сделал шаг назад. Это придало мне больше храбрости.

— Не бойтесь, я не стану обращаться в полицию. Просто забудьте обо мне – и никогда больше не вспоминайте.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Позволь хотя бы позаботься, чтобы тебе привезли новые вещи. На улице холодно, ты можешь заболеть.

— Так у оборотней же отличная регенерация.

— Ты полукровка, радость моя, да и в любом случае я не стал бы тобой рисковать.