Страница 35 из 141
Из сказанного следует, что Чингис-хан, располагая информацией многих мусульманских купцов-шпионов и феодалов-перебежчиков (число которых в ходе войны еще увеличилось), имел ясное представление о внутреннем состоянии и военных силах государства хорезмшаха. Его посольства и мирные предложения хорезмшаху объяснялись не искренним желанием жить в мире с хорезмшахом, а стремлением нейтрализовать его на то время, пока главные силы монгольского войска были заняты покорением Северного Китая. Но к 1219 г. разгром Цзиньской империи и захват большей части ее территории были в основном завершены, и Чингис-хан мог приступить к завоеванию «западных стран». Даже В. В. Бартольд, при всем его желании представить политику Чингис-хана по отношению к хорезмшаху как мирную, все же заключает: «Конечно, нашествие монголов на владения хорезмшаха совершилось бы, может быть, несколько позже и без этого повода» (отрарского инцидента. — И. П.). Но, как думает В. В. Бартольд, «в эти годы» (1217–1218) у Чингис-хана такого намерения еще не было, ибо он не знал слабости государства хорезмшаха[510].
Из приведенных сообщений явствует, что это было вовсе не так и что подготовка (с помощью шпионов и перебежчиков) к завоеванию «западных стран» с самого начала была частью завоевательного плана Чингис-хана. К началу войны Чингис-хан собрал большое войско не потому, что «был очень высокого мнения о военном могуществе хорезмшаха»[511]. Во-первых, он предвидел, что как ни слаба центральная власть в феодально-раздробленном государстве противника, сопротивление на местах могло оказаться очень упорным; во-вторых, очевидно, в планы Чингис-хана тогда входил не только захват Средней Азии; он должен был стать лишь начальным этапом завоевания всей Западной Азии и Восточной Европы. Это видно из того, что уже летом 1220 г., тотчас после перехода его войск через Аму-Дарью, Чингис-хан отправил 30-тысячный корпус под командованием Чжэбэ-нойона и Субэдэй-багатура, опустошивший Северный Иран, страны Восточного Закавказья и Северного Кавказа, разгромивший аланов, кыпчаков (половцев), русских на р. Калке, Крым, Нижнее Поволжье и через степи нынешнего Казахстана вернувшийся в «коренной юрт» — Монголию уже в 1224 г. Отправление этого отряда можно рассматривать как подготовку к прочному завоеванию названных стран в ближайшие годы. Если бы такого плана не было, то этот четырехлетний рейд не имел бы никакого смысла. К тому же эти еще не завоеванные страны к востоку от Иртыша, Аральского моря и Аму-Дарьи Чингис-хан заранее отдал в улус (удел) своему старшему сыну Джучи и его потомкам.
В связи с историей конфликта между хорезмшахом и Чингис-ханом следует коснуться еще одного эпизода. Еще при жизни Чингис-хана среди персов было распространено мнение, что 'аббасидский халиф ан-Насир отправил посла к Чингис-хану, подстрекая его к нападению на государство хорезмшаха. Ибн ал-Асир писал о халифе ан-Насире: «И если правда то, что приписывают ему персы, именно что он побудил татар напасть на мусульманские страны и что он к ним с этой целью отправлял послов, то он совершил деяние, превышающее самые великие грехи»[512]. Мирхонд (XV в.) приводит уже подробный рассказ о посольстве халифа к Чингис-хану[513]. Макризи (ум. в 1442 г.) говорит об этом, как о факте. В. В. Бартольд считает это известие легендарным, основываясь на том, что Ибн ал-Асир передавал только слухи, Мирхонд же — автор поздний; однако, возможно, что он писал на основе не дошедших до нас первоисточников. Конечно, доказанным этот факт считать нельзя, но он вполне правдоподобен. Если халиф Насир, духовный глава мусульман-суннитов, воюя с хорезмшахом (который не только хотел отнять у халифа его владения, но и не признавал его духовной власти, провозгласив имамом-халифом одного из 'Алидов — своих подданных), не. стеснялся предлагать союз «неверному» Кучлук-хану найманскому, гонителю мусульман в своих владениях, то что могло его удержать от попытки натравить на хорезмшаха другого «неверного» — Чингис-хана? Конечно, халиф не предвидел, что завоевания монголов распространятся так далеко, что приведут к захвату самого Багдада и к падению халифата. В. В. Бартольд прав, отмечая, что Чингис-хан не нуждался ни в каком подстрекательстве. Но посольство халифа (если оно имело место) могло все же оказать влияние на ход событий, ибо послы халифа могли передать ценную информацию о внешнеполитическом и внутреннем положении державы хорезмшаха.
Итак, из сказанного выше можно сделать вывод, что инициатива войны не исходила от хорезмшаха; он не хотел ее и был вынужден к ней обстоятельствами. Инициатором войны по сути дела был именно Чингис-хан, хотя он сумел так подготовить ее, чтобы иметь возможность формально возложить вину на хорезмшаха, дабы не выставить себя в глазах мусульманского населения врагом ислама.
Западноевропейские историки[514] обвиняли хорезмшаха Мухаммеда в слабоволии, трусости, бездарности. В. В. Бартольд показал, что это мнение неосновательно[515]. От себя прибавим, что в первые 15 лет своего правления Мухаммед проявил себя волевым, энергичным и целеустремленным правителем. Но он стоял во главе феодально-раздробленного и внутренне слабого государства, которое не могло выдержать столкновения с более сильным противником. А. Мюллер допускает, что если бы война между монголами и Хорезмом — неизбежная, по его мнению, — разразилась после смерти Мухаммеда (при последнем хорезмшахе Джалад ад-Дине, державшемся в Западном Иране и Закавказье до 1231 г.), то она могла бы иметь иной исход[516]. Но смена хорезмшаха ничего не могла бы изменить.
Империя Чингис-хана была создана при активном участии феодализированной верхушки монгольского кочевого общества. Новое государство должно было выражать интересы этой верхушки. А для кочевой знати постоянная война, приносившая наряду с завоеваниями новых земель и военную добычу (боевые кони, скот, оружие, золото, серебро, шелковые ткани, пленники-рабы обоего пола), была как бы частью производственной деятельности. Политическое объединение Монголии привело к прекращению внутренних межплеменных войн. Оно могло быть поддержано феодализированной кочевой знатью только при том условии, чтобы источник военной добычи — война — не только не прекратился, но, напротив, расширился. И Чингис-хан стал на путь внешних завоеваний. Они сулили кочевой знати несравненно более обширные возможности захвата военной добычи и обогащения, нежели при внутренних междоусобиях, и, кроме того, возможности феодальной эксплуатации покоренных богатых и культурных соседних земледельческих стран. Немалым стимулом для внешних завоеваний было и стремление к приобретению новых пастбищ, что опять-таки было важно не столько для малых аратских стад, сколько для больших скотоводческих хозяйств кочевой знати.
Внешние завоевания нужны были феодализированной кочевой знати также для того, чтобы на более или менее длительное время затушевать и ослабить зародившийся в монгольском обществе классовый антагонизм между знатью и зависимой массой кочевников-аратов. Непрерывные войны Чингис-хана и его преемников давали возможность держать наиболее энергичную и молодую часть аратов вдали от родины, сковать ее железной военной дисциплиной («Великая Яса» Чингис-хана) и внушить ей, что завоевания выгодны также и ей.
Таким образом, не личное честолюбие и жажда славы (конечно, и они проявляли себя, но лишь как побочный мотив) Чингис-хана, а реальные интересы возглавляемого им класса побуждали его вести завоевательную политику. Чингис-хан понимал, что только такая политика может обеспечить ему верность феодализированной монгольской кочевой знати, удержать ее от измен, заговоров, междоусобий, а созданную им империю — от быстрого распада. Этой цели и должен был служить план обширных завоеваний — сперва завоевание государства тангутов (Си Ся), потом Северного Китая (империя Цзинь), потом Средней Азии и Восточного Ирана, потом Восточной Европы и Западной Азии (из стран последней только Сиро-Египетский мамлюкский султанат оказался способным защитить себя и отбросить монголов за Евфрат), потом Южного Китая (империя Сун). Пределы этих завоеваний не ограничивались, самым важным казалось не прекращать их. Эта политика на протяжении трех поколений поддерживала известное (впрочем, довольно шаткое уже после смерти Чингис-хана и создания четырех улусов) единство империи чингисидов. Начало распада ее совпало с прекращением завоеваний.
510
В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 467.
511
Там же.
512
Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. I, стр. 287. Ср. С. D'Ohssоn, Histoire des Mongols, t. I, стр. 211; А. Мюллер, История ислама, пер. Н. А. Медникова, т. III, СПб., 1896, стр. 223. Посольство халифа к Чингис-хану могло быть в 1217 г., когда войска хорезмшаха шли на Багдад.
513
Мирхонд, История Чингис-хана, изд. ELOV, Paris, 1841, стр. 102–104 (перс, текст).
514
С. D'Ohssоn, Histoire des Mongols, t. I, стр. 212 и сл.; А. Мюллер, История ислама, т. III, стр. 223–226.
515
В. В. Бартольд, Туркестан…, стр. 474.
516
А. Мюллер, История ислама, т. I, стр. 223.