Страница 97 из 100
Законы исходят из «справедливости» (и). «Справедливость» же понимается как соответствие каждого своему месту, обеспечивающее единство разнородных социальных групп и сплочение их в одно гармоничное целое. «Справедливость есть согласование различий между господином и слугой, отцом и сыном, старшим братом и младшим, мужем и женой, другом и товарищем» (7, 169). «Согласование различий» должно быть понято как требование гармоничного сочетания различных групп общества. Эта гармония «соответствует многим» (7, 141) и обеспечивает возможность согласования с «сердцами людей», т.е. с их интересами и помыслами (там же). Таким образом, законы должны исходить из «справедливости», которая в свою очередь исходит из интересов «многих».
Соблюдение законов есть необходимое условие хорошо управляемого государства: «Гибнущее государство — это не то, в котором нет правителя, а то, в котором нет закона... Когда же есть законы, а не соблюдаются, это равно тому, что их нет» (там же).
«Законы не созданы небом, не рождены землей, они возникли среди людей и ими же могут быть исправлены... Изменение законов не означает беззакония» (там же). Здесь авторы «Хуайнаньцзы» апеллируют к истории, показывая, как легендарные древние правители свободно меняли законы и установления, приводя их в соответствие с временем и местом (7, 212— 213). Отсюда следует вывод, что в управлении государством главное — «польза народа», но при этом нет необходимости в слепом следовании установлениям древних (7, 213). «Мудрецы изменяют законы в соответствии с временем, меняют обряды в соответствии с обычаями» (там же).
Однако как ни высоко оценивают авторы «Хуайнаньцзы» роль и значение законов, все же законы только одно из средств управления, но не в них «корень», т.е. суть, управления: «Наказаний и штрафов недостаточно, чтобы изменить нравы; казни и убийства не могут пресечь зла» (7, 129). Во времена Священного земледельца «законы были снисходительными, а наказания мягкими, тюрьмы пустовали, а вся Поднебесная жила одними обычаями» (7, 128). Законы и казни были не нужны, потому что царствовала гармония. К ее достижению и должны, по мнению авторов «Хуайнаньцзы», быть устремлены усилия правителя. Для этого существует несколько условий. Первое — «следование» самого правителя общему движению Вселенной, природы, космоса. Об этом уже говорилось. Второе — «искусство» правителя приводить в гармонию и согласие Поднебесную. Правитель должен отдавать себе отчет в том, что, сколь бы мудр он ни был, его сил недостаточно «и для управления тремя му земли», поскольку вообще человеческие способности ограниченны. Поэтому его сила — в опоре на ум и способности многих: «Когда властитель смотрит глазами Поднебесной, слушает ушами Поднебесной, размышляет умом Поднебесной, борется силой Поднебесной, тогда приказы и распоряжения доходят до самых низов, а чувства слуг достигают ушей высших. Сто чинов едины, а масса слуг устремляется к правителю, как спицы ко втулке» (7, 140).
Правитель, таким образом, должен обладать искусством использования людей, а не полагаться на собственные таланты, ведь «вступающий на колесницу не трудит ног, а пробегает тысячу ли; едущиц на лодке, и не умея плавать, пересекает реки и моря. Правитель не может не желать объединить умы всех на пространстве меж четырех морей, использовать до конца силы многих» (там же). Искусство же состоит в умении правильно оценить способности каждого: «...достойный правитель, выбирая людей, подобен искусному мастеру, управляющемуся с деревом: большие годятся на постройку судов и опор для мостов; малые пригодятся на весла и заградительные столбы; длинные пойдут на перекладины на галереях и карнизах; короткие — на столбики (на мосту) и стойки. Нет ни малого, ни большого, ни длинного, ни короткого — каждое определяется на то, к чему подходит» (7, 139). Определение всякому своего места служит основой общей гармонии: «Когда нет ни малого, ни большого, ни длинного, ни короткого, а каждое обретает соответствующее себе, тогда Поднебесная объединяется в одно и никто не стремится превзойти другого» (7, 135); «Поэтому за что бы ни принимался властитель, он не может не быть осторожен. Когда обязанности возложены на подходящих людей — государство в порядке, высшие и низшие в гармонии, масса слуг близка как родственники, народ покорен» (там же). В способностях людей есть различия — что трудно одному, то легко другому: «...большой стратег не может заниматься мелким изобретательством. Обладающий незначительным умом не способен на настоящий подвиг» (7, 139). Дело правителя — рассчитать возможности каждого и в соответствии с ними определить его место.
Правитель пользуется расчетом не только в распределении людей, но также в экономике, в хозяйственной жизни. Тощие и плодородные земли используются в соответствии с их свойствами: на плодородных сеют злаки, на гористых и холмистых — бамбук. Хозяйственные работы производят в соответствии с четырьмя сезонами и календарными вычислениями. Этот распорядок подробно описан (7, 147-148). В расчете урожая правитель исходит из необходимости иметь государственный запас на случай стихийных бедствий или неурожая: «Мощь неба и земли позволяет рассчитывать так, чтобы через три года запахивания поля оставался годовой запас; за девять лет сбора такого запаса имелся трехгодичный фонд; за восемнадцать лет был бы запас на шесть лет, а за двадцать семь — девятилетний запас... Государство, в котором нет девятилетнего запаса, называется «недостаточным»; в котором нет шестилетнего запаса, — «страдающим»; в котором нет и трехлетнего запаса, — «нищим»» (7, 146-147). Исходя из этого, правитель рассчитывает и свое потребление, и налоги (там же). Когда же, случалось, пренебрегали расчетом, то «отбирали у народа без меры, накладывали поборы на низших, не соразмеряя их с достатком, и тогда мужчины и женщины оставили земледелие и ткачество и не могли удовлетворить требования высших — сколько те ни прикладывали сил, все был недостаток. И тогда господин и слуга стали ненавистны друг другу» (7, 146), т.е. было нарушено согласие.
Мудрый правитель уподобляется искусному мастеру, в частности искусному возничему, в совершенстве управляющему своей колесницей: «Держащие власть — это колесница правителя; имеющие ранги и жалованье — это удила и уздечки. Правитель помещает себя на колесницу держащих власть, берет в руки жезл имеющих ранги и жалованье, глубоко проникает в меру мягкости и резкости [натяжения вожжей] и знает, где натянуть, где ослабить. И тогда Поднебесная исчерпывает все силы и не знает устали» (7, 137). Таким образом, искусство управления отождествляется с искусством средней ступени.
Правление, основывающееся на гармонии, расчете, соответствии, признается, как видим, совершенным правлением. Однако при этой оценке авторы «Хуайнаньцзы» исходят из той посылки, что в Поднебесной господствует неизбежное зло — разделение. Такая форма правления может быть признана совершенной, так как это разделение уже существует как факт. Но все же безусловным идеалом признается такое состояние общества, когда нет надобности в управлении. Отсюда постоянный лейтмотив — призыв вернуться к временам «золотого века». Если совершенного правления добивается правитель, умело сообразующийся с законами природы, то идеальное правление под силу только мудрецу высшей ступени, тому, кто уподобляется вершителю законов самой природы, т.е. дао, и объединяется в одно с самим Великим Единым. Когда такой правитель становится наверху, то Поднебесная «сама приходит в гармонию», «народ сам становится безыскусственным», «нет благовещих знамений, а никто не погибает преждевременно», «нет раздоров и споров, а пропитания достаточно», все свершается само собой наилучшим порядком, и «не известно, кто это делает» (7,117).
Таким образом, теория государства и государственного управления «Хуайнаньцзы» естественно вписывается в общефилософскую концепцию памятника. Исходным моментом здесь является представление о вечном круговращении — именно поэтому «золотой век» не просто когда-то был, но может быть возвращен. Когда авторы «Хуайнаньцзы» говорят об обществе, где каждый должен заниматься своим делом, исполнять свои функции, то они исходят из представления о нем как о едином целом, все части которого взаимообусловлены и где нарушение функций одной части ведет к нарушению единства целого.