Страница 54 из 61
— Пусть бы искали — у нас нет и не может быть ничего предосудительного.
— Это так, однако же, — беспокойство… ведь в два часа ночи…
— Тогда благодарствую, Афанасий Феоктистыч, — и протянул дворнику три рубля, — вот вам на водку.
— Премного благодарен, ваше степенство. Уж я и впредь буду стараться, — обрадованно поклонился Феоктистыч…
Этот случай обсуждался в семейном кругу, вместе с Желябовым. Решили, что Исаев поступил разумно. Второго обыска в скором времени можно было не ждать и не торопиться с отъездом Халтурина. На дорогах все еще было опасно.
— Подожди, Степан, немного, — дружески обнял его Желябов, — когда будет можно, я сам об этом скажу. Вижу, совсем исстрадался без дела. Но Исполнительный комитет уже принял решение о переводе тебя в Москву.
— Правда? Это бы хорошо. У меня там есть друзья.
— Вот и поедешь…
В конце февраля, когда все трое сидели за составлением листовки, в дверь постучали негромко, но решительно. Исаев, собрав бумаги, швырнул их в пылающую печь и мигнул Степану, чтоб шел в «убежище». Якимова подошла к двери:
— Кто там?
— Это я, дворник Феоктистыч.
Исаев поднес палец к губам и вынул револьвер. С дворником, как правило, приходила полиция.
— Хозяина нету дома, а вы что хотели?
— Ну, я зайду в другой раз… У меня тут дельце одно.
Исаев сделал знак, чтоб Якимова впустила дворника, а сам юркнул в другую комнату.
— Может быть, вы мне скажете? — спросила Якимова.
— Можно и вам.
Якимова открыла дверь и впустила Феоктистыча.
Тот, войдя, снял шапку, перекрестил одутловатое лицо с огромной бородищей и хитроватыми маленькими глазками.
— Проходите в комнаты, Афанасий Феоктистович.
— Благодарствую, я и тут… Дельце-то деликатное. Я ведь в дворниках-то, Анна Васильевна, по недоразумению, по несчастию служу. Купцом я был, бакалейщиком… Да приказчики меня обобрали и, можно сказать, по миру пустили. Как говорится: «лавочки выехал на палочке…» Да-с. Но еще поддерживаю дружбу с хорошими людьми. В субботу именины у меня, а принять негде. Живу в норе-конуре. И вот пришел вас просить об одолжении — нельзя ли у вас собраться? Уж и вас прошу быть моими гостями. Век не забуду такой услуги, Анна Васильевна.
— Я бы с радостью, Афанасий Феоктистович, да все-таки должна посоветоваться с мужем. Вроде он тоже гостей звал… Однако я попробую его уговорить, чтобы отложить наш прием. И скажу вам завтра.
— Христом-богом прошу, Анна Васильевна. Уж похлопочите, уважьте старика в несчастии. Век не забуду.
— Непременно, Афанасий Феоктистович.
Феоктистыч откланялся и ушел.
— Ну и сюрприз преподнес нам дворник! — воскликнул Исаев, выходя из своей комнаты. — Ты слышал, Степан?
— Да, слышал…
— И отказать ему нельзя. Вот какая задача. А если пускать, надо и динамит, и посуду, и материалы куда-то перевозить…
— Ничего, все попрячем здесь, — возразила Якимова.
— Может, и Степана спрячешь куда-нибудь под кровать? — рассердился Исаев.
— И Степана Николаевича спрячу, — так же спокойно сказала Якимова.
— Интересно. Я бы хотел полюбопытствовать.
— Правда, там не зимняя квартира…
— Думаешь, на чердак?
— Да, в чердачную комнату. Не пойдут же гости туда?
— А ведь, пожалуй, ты права, Аннушка. Пойдемте посмотрим.
Все оделись и через заднюю угловую комнату прошли на чердак, где находилась летняя неотапливаемая комната, выходящая окнами в переулок и во двор. Из нее хорошо была видна гостиная тайной квартиры.
— А отсюда другого выхода нет? — спросил Степан.
— К сожалению, нет. Только на крышу.
— Жаль… Все же тут можно пересидеть, если потеплее одеться.
— У нас есть шуба, валенки, теплая шапка.
— Тогда решено, — усмехнулся Степан. — Зовите чужих гостей. Где наша не пропадала…
Вечером, перед приходом гостей, когда все было спрятано, Степана заставили надеть все теплое, что сыскалось в доме, и проводили на чердак.
В валенках, в шубе и в теплой шапке, на свежем морозном воздухе, которого он не вдыхал уже давно, Степан почувствовал себя бодро, ему захотелось походить, размяться. Свет луны, падавший в окно, довольно хорошо освещал комнату, и он стал прохаживаться и думать.
Опять его мысли вернулись к неудачному покушению в Зимнем. «Почему же мы наметили покушение на шесть с половиной, а не на семь часов. Ведь царь обедает не меньше двух часов? Почему никому не пришло в голову, что он может задержаться и опоздать?.. Неужели в самом деле существует бог, уже в четвертый раз отводящий удар? Да нет, глупость… просто этому извергу необычайно везет… Все же он не уйдет от справедливого суда «Народной воли». Сейчас начинают готовить динамит для Одессы. Я буду проситься туда и на этот раз не допущу оплошности…»
Степан взглянул в освещенное окно гостиной и увидел, что гости уже сидят за столом. Он присел в старое, видимо, Исаевым подготовленное для него кресло. «Надо посмотреть, что за друзья у дворника. Вон какой-то интеллигентный господин в очках, — наверное, доктор. Рядом бородатый с толстухой — купец! Сразу видно. А это что? — Степан даже отодвинулся. — Пристав! Да, настоящий пристав. А вдруг эти именины — хитрая комедия? Вдруг все — гости — переодетые жандармы? Скомандует пристав — и наших схватят в одну минуту… Правда, они сели с края, видимо, тоже опасаются…»
Степан достал из кармана револьвер, положил на колени.
«Ладно, поглядим. Они-то меня не видят в темноте, а сами передо мной, как в театре. В случае чего — начну палить на выбор. Первая пуля приставу… Однако смеются, чокаются и пьют по-настоящему. Поглядим…»
Прошло часа два. Степан изрядно продрог. Закоченели ноги в коленях. «Если б это были жандармы — не стали бы столько сидеть. Некоторые уже совсем осоловели». Степан сунул револьвер в карман и стал ходить, согреваться, время от времени поглядывая в окно.
Прошло еще около часа, но гости и не думали расходиться. Многие пили чай, а пристав играл в карты с Якимовой на маленьком столике у окна.
«Вот это картина! — усмехнулся Степан и снова присел в кресло. — Участница покушения на царя под Харьковом, которую ищут по всей России, играет в «дурака» с приставом петербургской полиции. А если она ему понравится?.. Если он надумает ухаживать — нашим носа нельзя будет высунуть. Да, видать, пригласили гостей на свою шею». — Степан поднялся и опять стал ходить. Мороз усилился, и он изрядно продрог. А гости, как на зло, продолжали сидеть…
Степана начинало клонить в сон. Хорошо зная коварство мороза, он продолжал ходить из угла в угол, не давая себе задремать.
Лишь далеко за полночь на чердак поднялся слегка захмелевший Исаев и позвал его ужинать…
5
Весной, когда полиция потеряла всякие надежды поймать Халтурина, решив, что он пробрался за границу, контроль на дорогах был ослаблен.
Исполнительный комитет решил, что теперь наступило некоторое затишье, и подготовил отъезд Халтурина в Москву.
Когда была получена в Петербурге через третьих лиц условная телеграмма, извещавшая о благополучном прибытии его в Москву, Якимова и Исаев выехали в Одессу, чтоб принять участие в подготовке нового покушения на царя.
Исполнительным комитетом был одобрен и утвержден план подкопа на Итальянской улице, по которой был должен ехать царь с вокзала на пристань, чтоб потом проследовать в Ливадию.
Еще раньше выехавшие в Одессу Софья Перовская и Сабли я арендовали подвальное помещение на Итальянской улице и стали готовить подкоп.
Якимова и Исаев, поселившиеся на другой квартире, подготавливали мины.
Степан не раз просил Якимову и Желябова, чтоб его взяли в Одессу, но агент «Народной воли» Клеточников, служивший в III отделении, предупредил, что полиции стало известно, кто скрывался под фамилией Батышкова, и теперь объявлен розыск Халтурина по всей России. Степану предложили «отсиживаться» в Москве.
Через своих агентов, живших в Москве, Исполнительный комитет укрыл Халтурина в конспиративной квартире «Народной воли». Но эта квартира находилась в центре и могла подвергнуться обыску. Степан, высказав новым друзьям свои опасения, просил их навести справки о старичках на Пресне, у которых он квартировал раньше.