Случайному гостю

Бабушка молчала. По кузине Сусанне отчётливо было видно, что ей-то как раз молчать и не хочется, и держится она лишь тихой молитвой.

Гость что-то торопливо считал и хмурился, для верности несколько раз перезагибая пальцы. Нервно плюнул на пол, — бабушка состроила брезгливую гримасу.

— Не хватает персоны? Так? — спросил он со всей возможной зловещестью и цыкнул. — Будет вам Случайный Гость! — пообещал Всадник и пощёлкал пальцами, повернувшись на каблуках трижды противусолонь. Ветер, ненасытный и яростный, вновь поднялся в кухне, грянул в окно, обрушился на розмарин и качнул абажур, но, скоро обессилев, рухнул, напоровшись на сияющие клинки свечей. Гость — по плащу его ползли дыры — от питья из кубка, от моих слов, от времени — крутил в пальцах флейту, время от времени подносил её к губам и что-то шептал — она выглядела древней, усталой и маленькой.

«Кухня сопротивляется, — подумалось мне. — Она слишком материальна. А „Скайдра“-то наверное исчезла, не выдержала — химия вонючая», — мстительно заключил я.

Флейта долго хрипела, рычала и булькала — бледный и злой Гость сунул её за пояс, прорвав дыру в колете, и достал Рог. Дунул в него и произнёс… эти слова Старая Книга называет «несмываемыми» и рекомендует не пользовать.

Кухня дрогнула, а вместе с ней дом — из стен наружу полезли красные кирпичи, из потолка старые балки, словно дно морское при отливе, проступили печные трубы и турецкое ядро, встрявшее некогда в кладку кляштора. Окна сузились и стали еще глубже. Абажур трясся, пытаясь не стать «гасовой» лампой, у печки с грохотом приземлился уголь, подняв столб пыли. Стол, распространяя вишнёвый аромат, пустил побеги, вздыбливая скатерть.

Вакса свалилась на пол и забилась в судорогах, хвост ее завился спиралью, а затем и вовсе отпал. Мыши кинулись кто-куда, пища и содрогаясь, Непослушный перебрался с пола на мою ногу, на колени, на стол — где я и укрыл его в красной рюмке. Пол заволокло туманом.

— Просто в селе, на болоте! — прокомментировал Витя, цепко ухватившись за кувшин.

Всадник рассмеялся — это было так же приятно, как ледяной ветер в лицо.

Туман рассеялся — на полу лежала голая темноволосая дама. Лет сорока. Ну, около того.

— Не желаю тебе здравствовать, Халлекин, — сказала она и прокашлялась, — не желаю, бесстыдник. Пропади.

— Не дом, а бездна… Бабская бездна! — огорошенно пробормотал названный Халлекином. — Ведь это же Вдова! Погибель. Холера. Чума. Сгинь…

Бабушка оживилась, сняла плед с тахты и накинула на поднимающуюся с пола даму.

И тут я пережил самое сильное удивление за вечер.

— Благодарю, дочечка… — сказала бывшая Вакса и критически осмотрела свои руки, явно пытаясь выпустить когти. — Как я за тебя переживаю, Геленка, постоянно. Ты ведь ещё такая неопытная, а вокруг одни бедствия. Всю жизнь. И отчаянье.

И она умостилась за стол, придвинув стул, ранее бывший Евиным.

Бабушка, не говоря не слова, принесла ей укрытый льняной салфеткой прибор, — тарелку, бокал, вилку. Случайному гостю.

Халлекин, Всадник, Северный ветер, Дудочник — так долго бывший неузнанным, остался стоять. Дыры расползались по его колету и в волосах проступили серебряные нити.

— Ты совсем не следишь за внешностью, — с аппетитом наминая карпа, заявила ему дама. — Так недолго и вовсе высохнуть. Одряхлеть. Рассеяться. Да слушаешь ли ты меня? Эй… Король!

Я потрогал глаз — он саднил. Тётя Женя яростно курила у бывшей раковины и стряхивала пепел на хвост позеленевшей от времени мраморной русалки. Неля восторженно нюхала вишнёвый цвет, пробившийся из-под скатерти, и расплетала косу, браслеты звякали на её запястье. Яна с подозрительным видом рассматривала концы значительно посеревших волос и косо зыркала на замершую, с мокрым полотенцем на лице, маму — тётя Зоня сидела на полу и постанывала, с уголка полотенца капала вода.

— Я извиняюсь, — прохрипел я.

Бывшая Вакса уставилась на меня блестящими зелёными глазами. — Да-да, — сказала она. — Тебя я бы очень хотела послушать, кыса моя.

— Вот про подарки… — просипел я. — С верёвки… Пора.

Гость, совершенно не стесняясь, плюнул на пол и грохнул кулаком по столу — посуда вздрогнула, вишнёвые лепестки полетели на пол.

— Проклятие! — гаркнул он. — Вариться вам в масле вечность! Я пришёл за ребёнком, я забираю своё. И отдайте, наконец, зеркало… Ведьмы! Каракатицы, жабы, уродки!

— Я иду за подарками, — сообщил я. — Кто со мной?

Кузина Сусанна сползла с тахты и, стуча каблуками, ринулась к линке.

— Бабушка, — крикнул я — Вставайте! — левая рука болела нестерпимо. — Это шанс…

— Это риссск, — сказал Халлекин, и вновь опёрся руками о стол — под глазами его залегли тени, а рот оттянули книзу глубокие морщины. — Сссмертельный…

— Без этого не бывает, — ответил я. — Такая жизнь… — вишнёвая веточка зацепилась за мою брючину.

Я и шатающаяся от волнения Сусанна добрались до верёвки.

Тётя Женя смотрела на нас заплаканными глазами. Два ногтя она обгрызла до крови, следы зубов виднелись и на ладони. Она всхлипнула и протянула мне нож.

— Закончи это всё Лесик, поскорее, я прошу тебя. Мама еле держится… — сказала она и прерывисто вздохнула.

Я срезал первый подвернувшийся мне мешочек. Он оказался подозрительно лёгким.

Сусанна пододвинула стульчик и взгромоздилась на него, шатаясь словно последний колосок.

— Матерь матерей… — сказала она. — Я не убоюсь ни воронов, ни дыма. — И она чиркнула ножом по ленте.

И тут же свалилась прямо на меня, крепко сжимая мешочек в руках.

— Я беру своё, — рявкнул Всадник, кутаясь в лохмотья — седина в его прядях свилась в обруч, медленно застывая и прорезаясь злыми зубцами.

Глаз болел очень сильно. К тому же я ударился локтем. Сусанна, опираясь на мои рёбра, спешно развязывала свой мешочек — она извлекла оттуда продолговатую чёрную коробочку и хищно улыбнулась.

Звякая шпорами, Халлекин пересёк кухню, отбросил хрупкую старую даму под ноги тёте Жене и ухватил меня за руку.

— Устремимся… — крикнул он. — Хэй-хоу!!!!

— Не думаю, — сказала бывшая Вакса. Несмотря на превращение, в ней осталось некая кошачья повадка, она нервно подёргивала бровью, словно кошка ушком, и щурила глаза. — Такому не бывать. Никакого Хэй и Хоу. Это твоя очередная ошибка. Всё этот твой нахрап. Девочки! — она встала и протянула обе руки. Кузина Сусанна, приволакивая ногу, проскакала через кухню, улыбка её не предвещала хорошего, а яркие ноготки цепко держали коробку. Бабушка оторвалась от двери пенала и ухватилась за протянутую руку. Всадник вытянул ногу и попытался сделать Сусанне подсечку, престарелая кокетка с размаху саданула каблуком ему по ноге.

Скинув обе туфли и став ниже ростом, она добежала до стола и схватила стоящих там женщин за руки.

— Триада… — пробормотал Всадник, разом охромев. — Чтоб они пропали, ведьмы.

Три женщины, сплетя руки, полулёжа на зеленеющем вишнёвыми ветками столе, читали вслух.