Страница 34 из 125
— Ну, бабушка, — нахально повторяет внучка, — почему у тебя такой балшой нос?
— Слушай, внучка, ты на свой посмотри!
Самое смешное, что никто из детей не обратил внимания на эту отсебятину, один лишь я еще долго хохотал в директорской ложе.
Что еще меня поражает в Грузии, так это культура застолья. Конечно, для народа, который треть жизнь проводит за столом, — это неудивительно. Но приезжего всегда поражает то, как красиво они пьют, как они поют на разные голоса и, особенно, как они говорят тосты. Это не идет ни в какое сравнение с нашими скудными российскими речами, типа: «Ну, со свиданьицем!», «Ну, поехали!» или «Ну, за всё хорошее!». Там этого просто не может быть. Это позор — такая скудость речи! Вот для сравнения: у нас часто на дне рождения говорят: «Желаю тебе дожить до ста лет!» Женя Петросян еще в годы застоя был у своего друга, тбилисского армянина, на 60-летии. И вот как там прозвучал тост на ту же тему:
— Дорогой! Тебе сегодня исполнилось 60. Так вот, мы все хотим через 40 лет присутствовать на партийном собрании, где бы обсуждалось твое аморальное поведение!
Вот это, я понимаю, тост! Помню, однажды, когда было уже за полночь и все темы для тостов давно исчерпаны, вдруг поднялся хозяин с бокалом и сказал:
— Давайте выпьем за то, чтобы все мы шли по улице поздно ночью и на всех нас вдруг напали деньги. И чтоб мы не сумели от них отбиться!
Здесь, в эмиграции, собрались люди из самых разных частей Союза. И почти каждый может рассказать, как его обижали на Украине, в Белоруссии или Казахстане. Но я никогда не слышал, чтобы евреи жаловались на антисемитизм в Грузии. В Израиле, где поселилось немало грузинских евреев, я присутствовал на свадьбе. И тамада с типичной еврейской фамилией Валиашвили первый тост поднял за Грузию.
— Ведь Грузия, — сказал он, — это наша мать!
— Батоно, — спросил я тихо, — а кто же тогда Израиль?
— Израиль — это наш отец.
— А кто же тогда Советский Союз?
— Советский Союз — это наш бедный родственник, которому сколько ни дай — всё равно мало!
Я давно уже не был в своей любимой Грузии, но слышу со всех сторон, что Грузия уже не та. Я не могу с этим согласиться. Наверное, время не то, возможно, не та дорога, по которой они пошли, вероятно, не те люди ведут их по этой дороге, но народ, который создавался тысячелетиями, не может так быстро измениться.
Я уверен, что мы еще сядем все вместе за одним столом, поднимем бокалы красного вина, которое, как вы теперь знаете, полезней белого, и скажем традиционный грузинский тост:
— Дорогие мои! Давайте выпьем за нас с вами и за хрен с ними!
У самовара…
Старинная русская пословица гласит: хорошо там, где нас нет. Думаю, что на сегодняшний день эта пословица безнадежно устарела, ибо таких мест, где нас нет, практически не осталось. От Канады до Австралии и от Дальнего Востока до Ближнего сегодня поселились русские евреи.
Кто мог знать, кто мог предвидеть, что в России еврей превратится в экспортный товар? Что люди будут мечтать о браке с евреем или еврейкой?
Мои московские друзья прислали мне объявление какой-то девушки из брачной газеты. Скорее даже не объявление, а крик души: «Выйду замуж за еврея любой национальности!» По грамматике, конечно, неправильно, но по смыслу очень понятно.
Конечно, всё это временно. Мир нам еще припомнит, он нам не простит, что у нас была возможность не просто уехать, а еще выбирать куда… Но пока, пока гуляет наше еврейское казачество по странам и континентам. И где-нибудь в далеком Сиднее сидит семья Гуревичей за тульским пузатым самоваром, попивает чаек из вывезенной гжельской посуды и напевает слегка измененный старинный романс «У самовара я и мой Абраша».
Что поделаешь: все свои русские привычки мы вывезли с собой! Говорим тосты там, где их говорить не принято: одалживаем деньги там, где их никто, кроме нас, не одалживает, и в сорокаградусную израильскую жару разливаем по стаканам «Столичную» со словами «что-то стало холодать».
В одном американском журнале я прочел, что из всей эмиграции последней волны самой успешной оказалась волна русских евреев. И я этому не удивляюсь: после советской жизни нам всё по плечу.
Возьмите хотя бы английский язык. Как все наших пугали: это очень трудно, вы никогда не сможете на нем говорить! И что? Разве у нас есть проблема говорить по-английски?.. Нет проблемы! Это у американцев есть проблема: понять, что мы сказали. Так это их проблема, пусть они и мучаются.
Когда раньше мы были бедными туристами из Советского Союза, никто и не хотел понимать, что мы там лопочем. Но сегодня времена изменились. И вот вам живой пример.
В Лос-Анджелесе, в шикарном отеле в Беверли- Хиллс, поселился наш соотечественник, как их сейчас называют, «новый русский». Звонит он в бюро обслуживания и говорит:
— Плиз, Ту-ти ту-ту-ту!
Они говорят:
— Сорри?
— Чего сорри? Я же ясно сказал: ту-ти ту-ту-ту!
Представляете ситуацию: шикарный отель, пять звезд, клиент хочет — надо выполнять. Но чего он хочет?.. Сразу забегали, стали искать того, кто понимает русский язык. К счастью, нашли. Прямо тут же в отеле, в ресторане. Наш человек, всего полгода как эмигрировал, работает на мойке посуды. Они говорят:
— Сэр, помогите! Тут ваш соотечественник, так сказать, кантрифеллоу, что-то на русском просит.
— А что просит?
— Да вот, говорит: «тy-ти ту-ту-ту».
— A-а! Так это не на русском. Это он на английском заказ делает.
— Какой заказ?
— Очень простой. Ту-ти — это два чая. Тy-ту-ту — номер двести двадцать два.
Так что, если сильно захотеть, они наш английский всегда поймут! А кстати, кто-нибудь из иностранцев смог по-настоящему выучить наш русский язык?.. Никто и никогда! Один мой знакомый американец, который учил русский язык пять лет в университете, три года стажировался в России и еще, думаю, лет десять проработал в ЦРУ, говорил мне буквально со слезами на глазах:
— Аркадий, я ничего не могу понять! Скажи, вот меховая шапка, она называется песец — это я понимаю. Шуба из этого зверя тоже называется песец. Это я еще тоже понимаю. Но вот человек попал под машину, подходит милиционер и говорит: «Всё, песец!» Как это можно понять? Не понимаю!
И не поймет никогда! Потому что нет в нем нашей жизненной закваски, которая позволяет всё хватать на лету. Возьмите, например, американскую цивилизацию. Она ведь создавалась десятилетиями. А наши ее освоили за пару недель. Как говорил мне один еврей на Брайтоне:
— Подумаешь, они изобрели детектор лжи! Да я на этом детекторе уже женат двадцать лет. И его зовут Циля Моисеевна!
А вспомните, как еще 20 лет назад наших эмигрантов спрашивали, знают ли они, что такое телевизор? И удивлялись, что они еще до Америки видели холодильник. А сегодня?.. Наши уже давно освоились со всеми компьютерами, мобилями и пейджерами. И если надо, могут послать любого и просто так, и по факсу. Я уж не говорю про такие привычные мелочи, как свиминг пул или джакузи.
Кстати, насчет джакузи. Когда я первый раз приехал в Америку в самом начале перестройки, я этого слова даже не знал. Жена моего племянника в Балтиморе спросила:
— Дядя, вы хотите с дороги джакузи?.. Я налью.
Поскольку я решил, что джакузи — это что-то итальянское, типа мартини или чинзано, то сказал:
— С удовольствием! Только чуть-чуть, я днем пить не привык.
Ночью я слышал из спальни племянника свистящий шепот его жены:
— Слушай, этот твой дядя, он что, немножко мешиге?
— Почему?
— А почему он хочет пить воду из нашего джакузи? Что ему, плохо из холодильника?
Нет, теперь-то я знаю, что это такое, но тогда, в первый раз, меня многое удивляло. Например, в Лос-Анджелесе — почему многие наши евреи ходят с такими высокими гипсовыми ошейниками, поддерживающими голову. Я спросил у своего приятеля. Он говорит:
— Это им врач велел. После аксидента.
— После кого?