Страница 33 из 125
«Богатый банкир спрашивает раввина:
— Ребе, скажите мне так, гипотетически: вот если бы, к примеру, вы могли бы выбирать. Что бы вы хотели иметь: пять миллионов долларов или пять дочерей?
— Пять дочерей.
— Почему?
— Потому что сейчас у меня их восемь».
Как видите, ребе тоже умеет считать, потому что в душе он все-таки немножко коммерсант. Я с таким восторгом об этом говорю, потому что сам, к сожалению, этого таланта лишен. Но, может, это не беда. Я всегда вспоминаю слова одного еврейского философа: «Мои родители мечтали, чтобы я пошел по коммерческой линии. Но с годами я понял, что для коммерции нужен настоящий талант. Но, если уж Бог дал тебе настоящий талант, то жалко его тратить на такую вещь, как коммерция!»
Тбилисо
У каждого из нас в той прошлой, советской жизни осталось место, с которым связаны самые лучшие воспоминания. Иногда это город, где ты родился и вырос, иногда — это место, где встретил свою первую любовь или самого главного в своей жизни друга. Лично для меня таким городом, где мне было удивительно хорошо и так безоглядно счастливо, как может быть только в молодости, был Тбилиси.
Причин для этого много: там было всегда тепло и солнечно, удивительно вкусная еда и вино, по-настоящему теплые люди… Но, самое главное, наверное, связано с моей профессией: никогда, ни до, ни после, я не встречал места, где бы так умели ценить остроумие, как в Грузии. Когда на их глазах рождается шутка, они радостно и удивленно переглядываются и восторженно прищелкивают пальцами: «Вах! Как сказал!»
Я помню свое первое выступление в зале Тбилисской филармонии. Мы приехали туда целой компанией «КЛУБА 12 СТУЛЬЕВ» «Литературной газеты», тогда еще очень популярного. К этим гастролям я специально написал монолог от лица грузина. Он назывался «Вороньи яйца». И, надо сказать, ужасно боялся читать его в Тбилиси. Нет, конечно, этот номер был целиком за грузин, но вдруг они обидятся на мой грузинский акцент. Ну, не нравится же нам, когда какой-нибудь артист неумело рассказывает еврейские анекдоты, типа «Абхам пхиходит к Сахе…»
Короче, я собрал своих грузинских друзей и прочитал им этот номер о том, как у нас даже в словах один народ не хочет понимать другого. Не буду его вам целиком повторять, процитирую лишь отрывочек, чтоб вы поняли, о чем идет речь. В нем грузин рассказывает дома, как он жил в Москве, в гостинице.
«Утром в гостинице захожу буфет, говорю:
— Девушка, сделай мне вароньи яйца.
Она говорит:
— Что тебе сделать?
— Ты что, плохо по-русски понимаешь? Обыкновенные вароньи яйца.
— Нет! Нет у нас вороньи яйца!
— Слушай, как это нет? Горячей воды в номерах нет, занавески на окнах нет, вароньи яйца тоже нет?
— Нет, понимаешь, нет!
— А какие есть?
— Куриные, вот какие!
— А я тебя что прошу? Куриные вароньи яйца.
Она говорит:
— Я тебе что, Мичурин, курицу с вороной скрещивать?
— Слушай, не надо скрещивать. Сделай просто вароньи.
— Ой, мама, меня сейчас удар хватит! Что ты хочешь, упрямый человек?
— Я хочу, чтобы ты взял два яйца, положил каструлька, вскипятил, и тогда сирые яйца станут вароньи, понимаешь, вароньи!
Веришь — нет, два часа сидел, чтобы покушать обикновенные вароньи яйца!»
Друзья внимательно выслушали весь текст, и один из них, Темурчик, сказал:
— Аркадий, геноцвале, читай этот рассказ спокойно. У нас в Грузии столько разных областей: Менгрелия, Кахетия, Аджария. На твой акцент каждый подумает, что речь идет о другом!
Вечером я впервые исполнил этот номер, и его приняли выше всяких ожиданий. Кстати, потом этот монолог еще долго жил на эстраде в исполнении Геннадия Хазанова.
Между прочим, это сочетание слов «вароньи яйца» придумал не я. Я их случайно услышал в Сухуми на базаре, где старик-грузин, заложив пальцы за кушак, громко рекламировал свой товар: «Вино! Вино! Вароньи яйца!» Такой статный старик, весь в черном, с седыми усами, красивый, какими бывают старики только на Кавказе (где так уважают старость). Я подошел к нему и спросил:
— Батоно! Вот вы, наверное, хорошо разбираетесь в вине. Скажите, какое вино полезней: белое или красное?
— Конечно, красное, сынок.
— Почему?
— Ты сам подумай. Вот пьешь белый вино, писаешь чем? Белым. Правильно?
— Вроде, да.
— А пьешь красный вино, писаешь чем? Тоже белым. Значит, что-то в организме остается!
И вот это сочетание полной серьезности и абсолютного наива так всегда подкупали меня в этих людях. Строго говоря, это вообще дети. Добродушные, хвастливые, вспыхивающие из-за пустяков и при этом всё быстро забывающие. Они, кстати, сами знают за собой все эти свойства и так показывают себя в своих прелестных фильмах, спектаклях, книгах. Они даже анекдоты про себя сочиняют такие же наивно-детские:
«Один грузин решил послать маме свою фотографию. Пригласил фотографа и говорит:
— Уважаемый! Давай я встану вон за то дерево, а ты меня снимешь.
— Слушай, что говоришь! Как за дерево? Тебя же на фото не будет видно.
— Ай, как не понимаешь! Вот мама получит это фото, посмотрит и скажет: «А где же мой Гиви?» Тут я выхожу из-за дерева и говорю: «Мама! Вот он я!»
Или такой анекдот:
«В купе поезда среди других пассажиров едет пожилой грузин. Время от времени он принимает какие-то таблетки и каждый раз после этого громко делает вот так: «Пи-пи-пи!» Раз сделал, другой, на третий раз один пассажир ему говорит:
— Послушайте, а почему вы каждый раз, когда принимаете таблетку, сразу начинаете пищать?
— Дорогой, ты грамотный? Посмотри, что на коробочке с таблетками написано: «Принимай. После пищи!»
Ну ладно, это анекдоты. А разве то, что происходит с ними в жизни, сильно отличается от анекдота?..
Я помню, в Москву из Сухуми приехал мой знакомый Омик. Звонит мне:
— Аркадий, слушай, пойдем со мной на выставку фараонов?
Каких еще фараонов?
Что, не знаешь?.. Нехорошо! Из Египта привезли. Уже две недели у вас идет.
Я говорю:
Слушай, а на черта тебе эти фараоны?
— Ай, как нехорошо сказал! Културный человек должен всё видеть.
Пришлось пойти с ним в Пушкинский музей на эту выставку. Пристроились с ним к какой-то экскурсии, слушаем. Экскурсовод говорит:
Товарищи! Это перед вами жена фараона… Это сын фараона… Это брат… А вот это мумия фараона.
Тут мой Омик вылезает из-за чьей-то спины и спрашивает:
— Я извиняюсь, а мумия — она кем фараону приходится?
Я потом еще долго дразнил его по телефону:
— Дорогой, скажите: вот в Мавзолее мумия лежит. Она кем Ленину приходится?..
Но, надо сказать, что хохотал он вместе со мной. Удивительные люди: из-за пустяка они могут схватиться за кинжал и простить тебе гораздо более серьезные вещи, если чувствуют, что ты их любишь. А как их можно не любить, когда они такие смешные?
Русский драматический театр в Тбилиси, который играл мою детскую пьесу «Происшествие в стране Мульти-Пульти», узнав, что я в Тбилиси, пригласил меня на спектакль. В тот день шло юбилейное представление, какой-то двухсотый или трехсотый спектакль «Красной Шапочки». Во всех театрах, когда число спектаклей переваливает за сотню, актерам становится скучно и они начинают импровизировать на сцене и разыгрывать друг друга. То же самое произошло в этот день. Думаю, они это устроили специально для меня. В классической сцене, где Шапочка приходит к бабушке, а там в постели лежит Серый Волк в чепчике. Диалог помню, как сейчас:
— Бабушка, а почему у тебя такие балшые глаза?
— Чтоби лучше тебя видеть, внученка!
— Бабушка, а почему у тебя такие балшие уши?
— Чтоб лучше слышать тебя, внученка!
Дальше должен следовать классический вопрос: почему у тебя такие большие зубы, но зловредная внучка решила в этот день похулиганить.
— Бабушка, — спросила она, — а почему у тебя такой балшой нос?
Я вижу — Волк, он же Бабушка, растерянно молчит.