Страница 65 из 68
Предстояло решать: что делать дальше?.. Мелкие стычки на баррикадах, порождаемые наскоками казачьих и драгунских разъездов, надоели. Даже отбив такой наскок, защитники баррикады уже не радовались, как это было в первые дни восстания. Все понимали — долго так продолжаться не может.
Сегодня за длинным столом на «малой кухне» народу собралось больше обычного: кроме начальников дружин, депутаты районного совета. Была представлена власть восставшей Пресни — и военная, и гражданская.
От имени штаба Седой объявил благодарность разведчицам.
— А теперь идите, отдыхайте… Мария подошла к Наташе:
— Тебя обождать?
— Не надо. Я здесь ночую, с Пчелкой и Павловой. Она твердо решила: теперь с фабрики не уходить, не расставаться с Зиновием надолго…
— А теперь посоветуемся с рабочими депутатами, — сказал Седой Медведю.
Оп повернулся к депутатам.
— Что будем делать дальше? — спросил Седой. — Продолжать или прекращать забастовку? Защищать баррикады или сдать без боя?
— Как защищать-то… — как бы про себя произнес Сергей Дмитриев. — Одни остались…
— Что значит одни? Нас тысячи! — крикнул Василий Честнов.
— Говори, товарищ Дмитриев, — сказал Седой.
— Нет, нет, я потом… — явно смутившись, уклонился Сергей Дмитриев.
— А ты потом… — с издевкой протянул Василий Честнов. — Ну коли потом, тогда я скажу.
— Говори, Честнов.
— Какой может быть разговор!.. Попусту время вести! — в крик ударился Василий Честнов. — Может, кто думает, сдадимся, так помилуют. Надейся! На всех петель хватит. Так лучше пуля на баррикаде, чем петля в остроге. По мне, сражаться до конца!
— А семья?.. А дети?.. — не вытерпел Сергей Дмитриев.
— Товарищ Дмитриев, — сказал Седой. — Вижу, у тебя другое мнение. Выскажи нам его.
— Мнение мое трудное, — медленно начал Сергей Дмитриев. — Даже выговорить тяжело. Начинали по общему согласию, надеялись всей Москвой против хозяев, против властей… А вышло не по-нашему. Одни остались. В смысле одни пресненские… На нас еще не навалились, по другим местам остатки подчищают. А как по всей Москве подметут, тогда и навалятся всей силой. Сколько мы выстоим?.. День, два, пущай неделю!.. Нас перебьют, туда нам и дорога, знали, на что шли… Семьи порешат, и старых, и малых…
— Ты вот что, браток, — прервал его Василий Осипов. — Не ходи вокруг да около. Прямо говори, что предлагаешь.
— Я прямо и говорю. Сила солому ломит. Кончать забастовку, выходить на работу.
— Отработать грехи думаешь, — усмехнулся старик Иванов.
— Не о себе думаю. За свое сполна получу. Все, что причтется. О тех думаю, кто еще провиниться не успел.
Протянул руку, прося слово, Федор Мантулин.
— Обожди, Федор, — остановил его Василий Осипов. — Сергей друг мне. Дайкось я первый ему врежу.
— Говори, Василий, — сказал Седой.
— Плохо вяжешь концы, Сергей, — жестко начал Василий Осипов, — не сходятся у тебя концы с концами. Ты забастовку объявлял?.. Объявлял. На баррикады народ выводил?.. Выводил. Деньги на оружие собирал?.. Собирал. А теперь, как до дела дошло, в кусты!.. О детях вспомнил. А неделю назад их у тебя не было? Нет, друг, посередь реки не перепрягают. Начали, стоять до конца!
— Вот это правильно сказано, — поддержал Федор Мантулин. — По-рабочему. Стоять до конца! Я так понимаю, если даже погибнем мы все до единого, все равно наша победа. Потому что докажем мы и хозяевам, и властям, всем генералам и губернаторам, и самому царю, что дальше терпеть не будем. Другого языка они не понимают… А если мы сейчас располземся по своим углам, как нашкодившие псы после хозяйского окрика, нас вовсе в бараний рог согнут. Победа, она сама не приходит, ее завоевывают. Мое мнение такое: всем на баррикады, сражаться до последнего!
— Кто еще хочет сказать? — спросил Седой.
— Надо ли слова метать, — сказал Михаил Николаев. — Мнение у всех одно. Федор Мантулин хорошо сказал: сражаться до последнего. От имени шмитовской дружины поддерживаю.
Седой встал за столом:
— Против есть кто?.. Нету… Стало быть, продолжаем борьбу!
Это была самая радостная минута в его жизни. Нет, не зря партия проводила годами свою скромную, требующую мужества и терпения работу. Не зря. В решающий час простые рабочие люди оказались достойными великой задачи, какая встала перед ними.
Он был так взволнован, что не сразу нашел нужные слова.
— Товарищи!.. Дорогие товарищи!.. Уже неделю над Пресней красное знамя… Без боя его не отдадим. Помните, товарищи, это первый бой рабочего класса России с царизмом. Нам выпала высокая честь начать битву. Даже если мы погибнем в этой битве, за нами поднимутся другие. Теперь рабочий класс понял свою силу, а наша Пресня будет ему примером…
6
Штаб боевых дружин собирался обычно вечером, и случалось, что заседали до поздней ночи. Днем же в «малой кухне» верховодили депутаты, гражданская часть штаба. Дежурили в «малой кухне» чаще всего Василий Осипов, Иван Куклев, Сергей Дмитриев.
Приходили на «малую кухню» с просьбами и жалобами по самому различному поводу. С утра пришли пресненские булочники за разрешением выпекать хлеб на продажу.
— Никто и не запрещал выпекать хлеб, — ответил булочникам дежурный Василий Осипов.
— Это точно, выпекать запрету не было, — согласился дородный булочник, по-видимому старший в делегации, — на продажу запрет. Лавки-то все закрыты.
— А чем торгуете в лавках? — спросил Василий Осипов.
— Чем в булочной торгуют? Хлебом, калачами, сайками… Ну еще бывает чай, сахар…
— Еще вино, водочка… — добавил Василий Осипов. Булочник замешкался с ответом.
— Значит, так, — заключил Василий Осипов. — Выпекайте и торгуйте. Хоть хлебом, хоть калачами, хоть сайками… Но, упаси бог, ежели вином. Все заведение на распыл пустим.
— Помилуй бог! — перекрестился булочник. — Да чтобы этого вина нам сроду не держать…
Мало погодя заявились два мужика в овчинных тулупах и стали просить, чтобы их обозу из двенадцати подвод дозволили проехать через Пресню в Замоскворечье.
— Сюда-то как доехали? — удивился Василий Осипов.
— Пешком дошли, обоз-от стоит у кладбища, — пояснил мужик. — Явите божескую милость, прикажите пропустить. Ежели нам теперь ворочаться через Кунцево, до темна не успеть. А по нонешним временам, куда ночью податься…
— Ума не приложу, как с вами быть, — задумался депутат. — Везде перегорожено. Пешему не пройти.
— Можно вдоль берега проехать, обочь фабрики нашей и к Дорогомиловскому мосту, — сказал один из караульных.
— А на берег как выехать?
— Дворами можно проехать, возле сахарного заводу.
Не успели выйти повеселевшие мужики, вбежала расстроенная дама в лисьем салопе.
— Господин депутат!.. Защитите бедную вдову. Никто не стрелял из моего дома, никто, а они… они грозят сжечь дом…
— Кто они?
— Провокаторы, господин депутат. Вчера грозились и сегодня тоже… Поставьте, господин депутат, охрану у моего дома!..
— Какая улица?
— По Малому Предтеченскому, через два двора от церкви, наличники голубые, дом Сыропятниковой…
— Хорошо, хорошо, примем меры.
И дама удалилась, рассыпаясь в благодарностях,
— Чего это ты, Василий, так расшаркался перед купчихой? — удивился Володя Мазурин.
— А хоть бы и купчиха, — возразил депутат. — Вдова поди, и дети есть. У кого ей искать защиты. Ты, Володимир, не забывай: нонче мы власть, стало быть, на нас и забота.
7
Вечером 16 декабря в штабе Московского военного округа начальник штаба генерал Шейдеман и командир только что прибывшего из Петербурга гвардейскою Семеновского полка флигель-адъютант полковник Мин составили следующую диспозицию для предстоящих на следующий день боевых действий по разгрому мятежной Пресни.
Семеновскому полку ставилась задача: «Окружить весь Пресненский квартал с Прохоровской мануфактурой и с помощью бомбардировки последней заставить мятежников, предполагаемых на фабрике и в квартале, искать себе спасения бегством и в это время беспощадно уничтожать их.