Страница 64 из 68
— Нет, как утром договорились, собираем штаб в Серебряковском училище.
— Поближе к харчам, — подмигнул Володя Мазурин. Медведь сердито оборвал его:
— Нашел время зубоскалить!
— А мы, товарищ Медведь, и умирать будем весело, — сказал Володя Мазурин.
3
Предоставив на день «малую кухню» депутатам, Седой употреблял светлые часы на то, чтобы обойти по возможности все баррикады, побывать во всех дружинах. Сегодня, как и вчера, особых событий не произошло. У Горбатого моста и на Малой Грузинской появлялись казачьи разъезды, но ограничились тем, что обменялись с дружинниками выстрелами, и ретировались, не проявив особой настойчивости. А на Кудринской, Воскресенской, на Пресненском валу ни казаки, ни пехота и не показывались.
Это необъяснимое бездействие властей не могло не тревожить Седого. Наивно было думать, что Дубасов благодушно смирился с тем, что целый район города находится во власти восставших.
Каждый час, каждую минуту мог начаться ожесточенный штурм. Перевес сил у Дубасова был многократный. На одного пресненского дружинника генерал-губернатор мог выставить десять, если не двадцать штыков и сабель. Не говоря уже об артиллерии, которой у восставших совсем не было. И все-таки минуты, часы и дни проходили, а штурм не начинался. Почему?..
Седой понимал, точнее, догадывался, что и у грозного адмирала есть своя ахиллесова пята. Не все полки Московского гарнизона были надежной опорой. Вспомнить восстание в Ростовском полку. Против царя солдаты идти отказались, но и расстреливать рабочих тоже, конечно, пе будут. Грозный адмирал сам опасался решительных действий. Гневный порыв рабочих, которые в ответ на расстрелы на Страстной площади и на Садовой и на разгром училища Фидлера окружили кольцом баррикад центр города, заперев в нем генерал-губернатора, показал, что с рабочими шутки плохи. Отсюда и мольбы о помощи из Петербурга. Но Петербург не спешил с помощью адмиралу, и оставалось одно — выжидать…
И все же Седому было ясно, что на одну Пресню сил у Дубасова хватит. И скорее всего, выжидание — лишь тактический маневр: усыпить бдительность, а потом — внезапным ударом… Удара можно ждать каждую минуту, и… минуту эту нельзя упустить.
Баррикадами на Малой Грузинской Седой закончил сегодня обход позиций. Он намеренно выбрал такой маршрут.
Накануне вечером перед допросом Войлошникова он отпустил Надю, поручив Марии Козыревой и Сашуне Быковой проводить ее до дому. Как они добрались в Грузины, он не знал; Мария и Сашуня получили особое задание штаба, с которого еще не вернулись.
Особое задание состояло в том, чтобы женщины навестили своих знакомых. У Марии кто-то работал на заводе Густава Листа и жил неподалеку, там же в Бутырках. Знакомая Сашуни кухарила в столовой фабрики Цинде-ля в Замоскворечье и при фабрике же проживала. Надо было разузнать, кто хозяин в районе: городские власти или рабочие, как на Пресне.
Положение именно в этих районах — в Бутырках и Замоскворечье — особенно интересовало Седого и всех членов штаба, с которыми он успел уже поделиться своими заветными замыслами.
Сперва Седой намеревался отправить в разведку «фидлеровцев», но, к его удивлению, решительно запротестовал Медведь:
— Пошлем ребят на верную гибель!
— Что предлагаешь? — спросил Седой.
— Удобнее пробраться женщине. Особенно старухе.
— Есть у тебя на примете такая отчаянная старуха?
— Старухи нет. Есть молодухи. Целых две, Козырева и Быкова давно просятся: «Пошлите нас шпионить».
Седой задумался.
— Занятно получается. Мужчин опасно — пошлем женщин.
— Напрасно оспоряешь, товарищ Седой, — возразил старик Иванов. — Правильно Медведь говорит, женщине способнее. Женщина, как коза, в любом плетне дыру найдет. Надо только, чтобы причина имелась уважительная.
Позвали Марию и Сашуню, спросили, сумеют ли… Обе непритворно обрадовались.
— А если спросят, куда идешь? — задал вопрос Седой.
— Долго ли соврать! — бойко ответила Мария Козырева.
— Врать тоже надо с умом, — заметил Василий Осипов.
— Значит, так, — подытожил Медведь. — Козыреву отправим в Бутырки, а Быкова пойдет в Замоскворечье.
— Мы вместе пойдем, — запротестовала Мария.
— Концы-то вовсе разные, — удивился Василий Осипов.
— Все равно, обе вместе.
И вот уже скоро сутки, как вышли они вместе с Наташей из «малой кухни», и ничего о них неизвестно. Вчера не было времени обговорить, по какому пойдут маршруту. Может быть, Наташа знает, может быть, был разговор меж ними.
4
Наташа тоже встревожилась, узнав, что Мария и Сашуня еще не вернулись. Предполагали вернуться засветло. Вышли они, как и собирались, «чуть свет» и решили идти сперва в Бутырки, оттуда в Замоскворечье. Было, правда, сказано, что если не успеют засветло, то переночуют у Сашуниной тетки. Адреса, по которым они пошли, Наташа запомнила.
Ну вот, все и выяснил, что можно выяснить. И можно идти. В штабе уже ждут его начальники дружин. Но сегодня почему-то особенно не хотелось уходить. Он так и сказал Наташе.
— Не уходи, — сказала Наташа. — Можно ведь и тебе отдохнуть. Я уложу тебя, а сама буду сторожить, чтобы никто не подобрался. Я очень чуткая…
— Нет, не могу, — сказал он с мягкой улыбкой, — не пришло еще время отдыхать. Да и не в том дело, что устал. Я за тебя тревожусь… И себя осуждаю, что не отправил тебя обратно в Нижний…
— Не осуждай, — сказала Наташа. — Я бы не уехала. Ты же знаешь, что я тебя не оставлю… А почему именно сегодня ты заговорил об этом?.. Узнал что-нибудь плохое?..
— Мы накануне боя. В бою все может случиться. Она села рядом с ним, взяла его за руку:
— Ты уходишь от ответа. Прежде так не поступал.
— Я ничего не скрываю от тебя. Я сам не все понимаю, но нутром чувствую, что приближаются решающие события…
— Ты уже не уверен в нашей победе?
— Удивительное дело… — произнес Седой как бы про себя, — просто удивительное. Уже второй человек на этих днях… Что, разве паника проступает на моем лице?
— Обиделся? Напрасно. Паника и ты — это несовместимо. Просто я раньше никогда не видела тебя хмурым, а теперь иногда вижу. А по пустякам ты хмуриться не станешь…
— Я постараюсь объяснить… Вокруг хорошие люди. Все, кто взялся за оружие, очень хорошие люди. Но среди них есть и такие, кто вышел потому, что поверил в сегодняшнюю, в немедленную победу. Взяли власть на фабрике, взяли власть на Пресне, завтра возьмем в Москве, послезавтра по всей России. Таким сейчас легче. У них нет причин хмуриться. Но зато, если мы потерпим временное поражение, ты слышишь, я говорю временное, им будет очень тяжко, они могут пасть духом… К счастью, больше таких, кто твердо верит, что окончательная победа все-таки за нами. Их никогда не сломит временная неудача, они будут бороться до конца.
— Ты такой. Я всегда это знала. Но к чему тогда хмуриться?..
Седой ответил не сразу.
— А кровь… Каждое поражение… реки рабочей крови. И все равно, мы правильно сделали, что взялись за оружие. Ты согласна?
— Согласна.
— Ну, тогда все хорошо.
5
Известия, доставленные отважными разведчицами, не могли порадовать. Некоторые предприятия прекратили забастовку, рабочие вышли па работу. Мария, правда, сообщила, что трамвай по Бутырке еще не ходит и слышно, что дружина Миусского трамвайного парка еще обороняет баррикады на Лесной и Новослободской, но их уже теснят войска со всех сторон и едва ли они долго продержатся. Похожими были вести и из Замоскворечья. На фабриках собирались начать работу, баррикады остались неразобранными только кое-где по переулкам. Открылись трактиры и магазины, лавки и ларьки. На каждом углу стоят городовые.
— Вроде ничего и не было… — грустно заключила Мария.