Страница 54 из 68
— Еще когда мальчишкой был, — ответил Мазурин, — мы с ребятами в школьный двор через эту самую крышу не один раз лазили. Там в столовке всегда поживиться можно было… Ну вот, как прижало, вспомнил…
Передохнув, перебрались на другую крышу, там спустились и проходными дворами выбрались на Большой Харитоньевский, а оттуда — на Садовую-Черногрязскую. Не менее часу добирались по Садовым улицам до Кудринской площади. И вот тут, на пороге Пресни, когда до «малой кухни» осталось рукой подать, тяжело ранили самого молодого и нетерпеливого — Пантелея Кривобокова.
3
Вокруг Седого за одним длинным столом расположились начальники прохоровских дружин: Медведь, Василий Честнов, представители боевых дружин Шмитовской и Мамонтовской фабрик, завода Грачева, сахарного завода, железнодорожных мастерских, а также почти все депутаты, избранные в Совет рабочими Прохоровки. Сбоку стола пристроилась Наташа со своими записями. У входа в «малую кухню» стояли на карауле двое дружинников, вооруженных револьверами.
Все, включая и караульных у входа, внимательно слушали Седого.
— Мы начали всеобщую политическую стачку, значит, бросили вызов царскому правительству, — говорил он. — Проще сказать, мы объявили правительству войну. Не надо обманывать себя пустой надеждой, что царизм уступит без боя. Вооруженная борьба неизбежна. Она начнется в ближайшие дни, может быть, часы. Надо срочно, минуты не теряя, готовиться к вооруженному восстанию!
Окинув всех взглядом, Седой продолжал:
— Чтобы вести бой, нужен боевой штаб. Создать его, и создать немедленно, нам рекомендуют Исполнительная комиссия Московского комитета партии и Московский Совет рабочих депутатов.
Согласно решили создать штаб пресненских боевых дружин. Так же единодушно определили начальником штаба Седого, в помощь ему — Медведя.
— Начнем первое заседание нашего боевого штаба, — произнес несколько даже торжественно Седой. — Обсудим клан подготовки боевых действий на Пресне. Мы уже посоветовались с товарищами Медведем, Николаевым, Мантулиным и выносим его на ваше обсуждение.
Он достал из кармана листы бумаги, исписанные крупным почерком, расправил их, положил на стол перед собой.
— Разберем по порядку. Первое: срочно вооружаться. Добывать оружие любым, каким только возможно способом. Отбирать оружие у полицейских. Реквизировать в оружейных мастерских и магазинах. Окружать, задерживать, обезоруживать малочисленные патрули и казачьи разъезды. Объявить сбор оружия у населения. На всех фабриках и заводах, где есть механические мастерские, наладить изготовление холодного оружия: пик, кинжалов, сабель. Какие имеются, товарищи, мнения но первому пункту? Давайте обсудим.
— Мнение одно, — как обычно не спеша и степенно, произнес кряжистый, сурового вида человек, начальник Шмитовской боевой дружины Михаил Николаев. — Добывать оружие любым путем. В нашей дружине, конечно, с оружием неплохо обстоит. Николай Павлович Шмит, хозяин наш, не поскупился, но и нам, если еще добудем, не лишнее будет. Удвоим, утроим число дружинников. Сейчас все дело за оружием.
— Надо на всех фабриках и заводах сбор сделать, как мы у себя на Прохоровке по копейке с рубля собирали, — предложил депутат Сергей Дмитриев.
— Сейчас главное не деньги собирать, — возразил Седой, — а узнать, где есть оружие. Узнаем, немедля реквизируем.
— Товарищ Седой, — обратился к нему самый молодой член штаба ткач Василий Честнов. — Имею предложение: городовых, конечно, надо разоружать, только ловить их по одному — дело канительное. Лучше бы участок окружить и всех сразу…
Седой с особым любопытством пригляделся к парню. Нет, не зря выбрали его в штаб. Видать, и умен, и смел.
— Годится, очень толково, — сказал он Честнову и увидел, как тот вспыхнул от похвалы. — Очень даже годится. Эту операцию беру на себя.
Подождал, не будет ли еще каких предложений, и спросил:
— По первому пункту есть еще суждения? Пойдем дальше. Второе. Надо значительно, в несколько раз, увеличить число бойцов. Пока в пример могу поставить только фабрику Шмита. У них, считай, каждый третий — дружинник…
— Не перехвали, Седой, — возразил Михаил Николаев. — Пока только каждый пятый.
— Пусть пятый, — согласился Седой, — Если бы у нас на Прохоровке каждый пятый, то, считая только по числу мужиков, должно бы в дружине состоять сот шесть или семь. А у нас едва сотня наберется. Ставим задачу добиваться, чтобы каждый пятый — в боевой дружине. Какие мнения будут?
Поднялся один из прохоровских рабочих.
— Ежели не идет в дружину, что же, силком его?
— Какой же из него боец, если его в дружинники силой загонять? — ответил вопросом Седой. — Тебя самого-то, товарищ Морозов, силой загоняли?
— По доброй воле.
— И что тебя заставило?
— Потому как понял, что милости от царя и хозяина ждать нечего, биться надо за свою долю.
— Очень правильно понял. Вот и объясни это самое другим рабочим, товарищам своим, из тех, которые пока что в спальнях отлеживаются. Надо ли еще обсуждать этот вопрос? Тогда так и решим: равняться на шмитовцев. А теперь главное. Обсудим план боевых действий…
И прервал свою речь на полуслове, отвлеченный шумом у входной двери.
— Куда ломишься! — строго окликнул дежурный дружинник. — Здесь штаб заседает!
— Что, память отшибло? — столь же строго возразили ему. — Не видишь, свои!
Это вернулись Володя Мазурин и с ним пятеро дружинников.
Обсуждение плана прервали, и Мазурин рассказал, как войска громили училище Фидлера…
— Из пушек били?..
— Из пушек… — подтвердил Володя Мазурин.
— Наши-то все целы остались? — спросил Сергей Дмитриев после довольно продолжительного общего молчания.
— Целы… — ответил Володя Мазурин и уточнил: — Там остались целы. А Пантелея Кривобокова уже на Кудринской ранили, возле Вдовьего дома. Можно сказать, по собственной вине… и по моей…
— Так по чьей же? — усмехнулся Седой.
— Судите сами, — ответил Володя Мазурин. — На Кудринской площади темно, тоже все фонари разбиты…
— Наша работа, — вставил Василий Осипов.
— …еще днем приметил: у ворот Вдовьего дома часовой стоит. Чтобы на него не наткнуться, я перешел на другую сторону и ребятам велел следом за мной вдоль стенок пробираться. Пантелей заметил часового у Вдовьего дома и шепчет мне на ухо: «Сейчас я у него шашку отберу и револьвер, если есть». Мне бы его за руку, а я только сказал: «Не надо». А он бегом через улицу…
— Ну, он бегом, а ты что? — спросил Сергей Дмитриев.
— Да, наверно, то же самое, что бы и ты сделал на моем месте. Подскочил к нему, завалил на спину, да и бежать под гору.
— Непонятно, — сказал Сергей Дмитриев.
— Все понятно, — уже слегка раздражаясь, возразил Володя Мазурин. — У городового, кроме шашки, и револьвер оказался. Хорошо хоть, что трусоватый попался. Как увидел, что второй бежит, сразу укрылся за воротами.
— Ну вот, все и прояснилось, — сказал Седой.
— Ты о чем это? — не понял Медведь.
— Милости не ждать.
— А ты милости ждал? — усмехнулся Медведь.
— Я не ждал. Я ихнюю милость не один раз на своей шкуре испробовал. Но многие, даже и среди нас, надеялись сладить дело миром, только бы не браться за оружие…
Седой помолчал, как бы ожидая, не пожелает ли кто возразить ему, и продолжал:
— Теперь всем ясно, только с оружием в руках можно отстоять свои права. Вооруженное восстание уже началось. Вы слышали, что сказал Мазурин? Уже есть убитые и с той, и с другой стороны. Предлагаю: первое. На Пресне объявляется военное положение. Второе. Вся полнота власти передается штабу боевых дружин. Возражения есть?
— Нет! — решительно произнес Медведь.
— Проголосуем. Кто за? Так… принимается единогласно… А теперь, — продолжил Седой, — определим, кто за что в ответе…
Порешили так: все распоряжения по боевой части — полная власть начальника штаба Седого и помощника его Медведя. А все, что по рабочей части: сооружение баррикад, охрану фабрики и внутренние караулы, поручить депутатам Сергею Дмитриеву, Василию Осипову, Ивану Куклеву. На Сергея Филиппова возложили обязанности артельного старосты, на Василия Иванова — обязанности казначея.