Притворись моей

– Паузу, значит, – повторяет. – Как ты себе это представляешь?

– Нуу, – тяну, задумываясь. – Мы же можем общаться, как друзья?

– Дружить нам будет сложно. Будешь рядом – буду добиваться, – предупреждает. – В любом случае буду, – добавляет с уверенностью.

– Кто ж тебе запретит? – развожу руками.

– Никто, – соглашается. – Хочу и буду, – бесстыже разглядывает меня.

Быстро скрещиваю руки на груди, оттягиваю футболку. Она совсем тонкая, через нее все видно. Стою перед ним практически голая, изображаю непреступную.

– Пойду в душ, холодно, – двигаюсь в сторону спальни.

– Через полчаса привезут ужин, приходи есть. Исхудала ты совсем, подруга. Ребра вон торчат, – усмехается в спину.

Издевается. Говорит про ребра, а сам думает о моих торчащих сосках.

Дружба в нашем случае – утопия. Чувства есть у обоих, желание витает в воздухе.

____

Глава 35. Осознаю, что это финал

– Получилось поменять билеты. Завтра утром вылетаем, ­– оповещает Гарик за завтраком.

– Отлично, надо наплаваться напоследок, – отзываюсь, складывая треугольником блинчик, намазанный шоколадной пастой.

С прошлого вечера я нормально ем. Мы вместе ужинали, а потом смотрели романтическую комедию. Весь фильм Белецкий на меня косился, попивая местное пиво и уговаривая меня попробовать, но я не рискнула пить алкоголь после нескольких дней голодовки. Когда ушла в спальню, он вышел на пляж, завалился на шезлонг и долго с кем-то болтал по телефону. Шутил и смеялся. До меня долетали отдельные фразы, и я злилась, что ему весело без меня. В моем понимании сейчас он должен бесконечно страдать.

– Гордиевский там лютует. Заставил офис круглосуточно работать и закончить приложение. Будем запускать! Надо лететь спасать команду от этого монстра! – эмоционально рассказывает Игорь, придвигая мне капучино.

Это мой первый кофе на острове, до этого от одного запаха воротило. Я мило улыбаюсь и делаю глоток.

­– Вау! Наконец-то запуск! Гордиевский крут! Мне не терпится познакомится. Алекс говорит, что Никита…

Вилка громко бьет по тарелке, прерывая на половине слова. Отложив ее в сторону, Белецкий раздраженно морщится. Ревнует, и явно не к Алексу. Не понравился мой восторг в адрес Ника. Привык, что восхищаюсь только им.

– Хочу выйти к рифам на катере. Прокатишься со мной? – смотрит в глаза, нервно тарабаня пальцами по столу.

– С удовольствием, – говорю подчеркнуто мило. – Заодно расскажешь мне побольше о своем друге. Он ведь тоже мой босс.

Во мне включается режим повышенной стервозности. Нестерпимо хочется злить его и провоцировать. Заставить сходить с ума от ревности, как сходила сама. Хочется сделать больно в ответ. Психологи говорят, что это одна из стадий принятия измены.

Катер мощно рассекает водную гладь. Белецкий уверенно им управляет. Он не новичок в море, у него есть яхтенные права. Рядом с ним мне не страшно, но по-прежнему до мурашек волнительно.

Перед спуском в воду Гарик берет тонкую веревку и обматывает мое запястье. Другой конец хитроумным узлом крепит к бортику.

– Это чтоб не отнесло течением? – догадываюсь.

– И пираты не украли, – смеется.

Мы надеваем маски для снорклинга и прыгаем в теплющий океан.

Плаваем рядом, как два поплавка. Рассматриваем рыбок. У рифов их много, они разные, нереально яркие, как будто неоновые… Дух захватывает!

В какой-то момент я выпадаю из реальности. Расслабленно болтаюсь на поверхности воды в абсолютном умиротворении, чувствую себя русалочкой. К восторгу примешивается удивительное состояние единения с природой.

Сказка обрывается неприятно. Сначала сквозь бульканье воды я слышу крик, но не могу разобрать слов, затем меня обхватывают за талию и с силой дергают вверх.

– Плыви к катеру! Быстро! – командует Гарик.

Он уже без маски, в глазах дикий страх.

Я кручу головой. Не понимаю, что происходит и в какую сторону плыть.

Он грубо толкает меня, показывая направление. В трубку попадает вода, я ее вдыхаю и начинаю задыхаться. Срываю с себя маску, отбрасываю в сторону. Кашляю, барахтаюсь.

Белецкий хватает веревку, делает виток вокруг своей руки и плывет, рывками подтягивая за собой. Соленая вода разъедает глаза, попадает в нос. Я ничего не вижу и не могу дышать. Кашель душит. Веревка впивается в запястье и больно режет кожу. Я кричу, прошу остановиться, а он все тянет и тянет. На лодку заталкивает вперед себя. Забравшись следом, падает и придавливает.

– Пусти! – ору, раздирая горло. – Ты рехнулся?

– Там акулы, – хрипит Гарик, приподнимаясь.

Я отползаю от него, встаю на колени и выглядываю за бортик. Несколько темных плавников кружат рядом с катером.

– Капец, – выдыхаю и крепко зажимаю рот рукой. Даже кашлять стремно возле них.

Гарик садится рядом, трусит головой.

– Они к тебе плыли, когда увидел. Мелкие, но покусать могли, – он тяжело дышит. – Давай сниму веревку, – берет меня за руку и в полголоса матерится, увидев, что кожа содрана до мяса. – Прости, детка, не хотел. Звал тебя, звал...

– Ты меня спас, – произношу сдавленно и кидаюсь ему на шею.

Мы обнимаемся и какое-то время молчим. Сексуального подтекста в наших объятиях нет, мы просто два человека, которые вместе пережили стресс. Так кажется до момента, когда мне в живот толкается нечто твердое. Крепкое мужское тело ощутимо напрягается, теплая рука уверенно ведет вниз по спине и сжимает ягодицу.

Я отталкиваюсь и вспыхиваю. Этот наглец наклоняет голову набок и смотрит с наигранным недоумением.

– Разве за спасение не положено вознаграждение?

– Это не сработает, Гарик, – предупреждаю, а у самой низ живота пронзает спазмом.

Адреналин – еще тот провокатор, оказывается. Настойчиво уговаривает перекрыть стресс удовольствием.

Белецкий улыбается:

– Окей, я попробую по-другому.

Вернувшись, мы расходимся по комнатам до самого вечера.

На закате я иду на пляж, чтобы сделать перед отлетом несколько фоток. Я не была счастлива на этом райском острове, но это не делает его менее прекрасным.

Фотографируя виды, замечаю в конце пляжа странную конструкцию. Утром там ничего не было. Подхожу ближе. Под пальмами стоит небольшая пергола, украшенная живыми цветами и разноцветными лентами, красиво развивающимися на ветру. Внутри столик и два кресла. Выглядит изумительно!

– Красиво, правда? – звучит за спиной хриплый голос. – Романтический ужин на пляже входил в стоимость. Подарок от владельца бунгало, – поясняет Белецкий, словно извиняясь.

Я не слышала, как он подошел. Оборачиваюсь. У него напряженное лицо.

– Это прекрасно! – говорю с придыханием. – Мы можем здесь поужинать?

– Если ты хочешь.

Он улыбается одними глазами, в них любимые искорки. Я много раз киваю.

– Сделаем селфи? – предлагаю. – Свет на закате хороший.

Он подходит, обнимает. Мы смотрим в камеру. Получаемся красивыми, но грустными. Я слышу, как он тянет в себя воздух с моих волос и быстро отстраняюсь.

Спустя час мы сидим в сказочной беседке, допиваем шампанское и смотрим, как огромный солнечный диск плавно оседает в потемневший океан. Ужин был вкусным, напиток великолепным. Вид из перголы открывается божественный, но на душе не радостно и разговор не клеится.

– Ты точно представлял этот отдых иначе, – вздыхаю, чувствуя себя отчасти виноватой.

Он грустно усмехается.

– Однажды ты сказала, что мечтаешь оказаться со мной на острове в теплом океане, я решил исполнить твою мечту. Хотел сделать приятно, а получилось… – поворачивается и смотрит крайне напряженно. – Не простишь?

Резко отвожу глаза, не была готова к прямому вопросу.

– Пойми, Гарик, я не вижу нас в будущем. Ты против моего общения с Владеком, а мы с ним компаньоны и будем часто видеться. Я знать ничего не хочу об этой, – пропускаю ненавистное имя, – Но она никуда не исчезнет, продолжит присутствовать в твоей жизни, как подруга сестры. Мы изведем друг друга ревностью, – я озвучиваю свои мысли за последние сутки.