Страница 44 из 94
Изменилась и Риа. Теперь это была полногрудая, широкобедрая женщина, способная потягаться силой хоть с Нга. Женщины-ланны позавидовали бы ей. Хлопоты, связанные с материнством, не лишили ее обаяния. Она была счастлива с мужем, он постоянно заботился о ней и о детях, а их было уже пятеро. Никому из них не приходилось голодать. Он оградил всех от бед, а к ней относился так же бережно, как до брачной ночи. Он облегчал ей труд, у костра предлагал лучшие куски мяса. Он был добр и ласков с детьми, но неизменно строг с сыновьями, обучая их навыкам воина и охотника.
Не желая видеть сыновей жестокими, Гал давал им наглядные уроки разумности и доброты: он не убивал животных без нужды, не спешил поднять копье на леопарда, если пятнистый зверь не намеревался напасть на него; он оставлял ядовитую змею в покое, если она ползла мимо своей тропой. А однажды на глазах у детей он спас земляного зайца зу, которого преследовали собаки. Отчаянно борясь за жизнь, заяц прыгнул в ноги Галу и замер, сжавшись в комок от страха.
— Он просит защитить его от собак, — сказал Гал, беря зайца на руки. Зверек даже не сопротивлялся, оказавшись во власти человека. — Недостойно воина обманывать того, кто доверился ему!
Он бросил собакам остатки от обеда, вышел за бамбуковый пояс и выпустил зайца в саванну.
Уроки отца усваивались сыновьями. Уор, увидев однажды, что преследуемый шакалами козлик прыгнул в Шу и начал тонуть, бросился, не колеблясь, за ним, вытащил козленка на берег, а потом выпустил его среди скал, где паслись козлы.
Вместе с разумной добротой Гал воспитывал в сыновьях решительность, хладнокровие, умение постоять за себя. Уор был еще подростком, когда Гал начал брать его с собой на охоту. Однажды они столкнулись в саванне со львом. Неизвестно, чем кончилась бы эта встреча, если бы внимание льва не отвлекли гепарды: они дерзко появились в его охотничьих владениях. Лев счел более важным напасть не на людей, а на своих соперников-гепардов. Уор надолго запомнил ту встречу. Отец не дрогнул, не отступил ни на шаг. Он заслонил собой Уора и приготовился к битве со зверем — он уже не впервые встречался со львами. Уор по-настоящему даже не испугался: он знал, с какой силой и быстротой разила отцовская рука. Он своими глазами видел это, когда они встретились с Одиноким буйволом. Этот великан не боялся в саванне никого. Могучие рога, широченная грудь, мощные ноги и бугры мускулов отбили бы у любого охотника желание сразиться с ним, а старые шрамы на огромном теле свидетельствовали о том, что он не раз выходил победителем в битвах с крупными хищниками. Но у него был дурной нрав: буйвол напал на Гала и Уора, хотя они не охотились на него, а шли своим путем. Отец вступил в битву со зверем — другого выхода у них не было. Уор со страхом наблюдал за этим поединком. Буйвол стремительно накатывался на них. Отец метнул навстречу ему дротик, еще один и еще — они будто догоняли друг друга: первый еще не долетел до зверя, а третий уже был в воздухе. Буйвол взревел от боли, трижды напоровшись на летучие острия, а отец уже ринулся на него с палицей в руках. Тяжелый удар оглушил зверя, поверг наземь. Потом копье отца пронзило буйволу сердце. Это случилось недалеко от бамбукового пояса, и добычу всей семьей по частям перенесли к пещере. Собакам и грифам тоже досталось на обед. Так бесславно погиб Одинокий буйвол, потому что перестал считаться с законом жизни.
Гал часто рассказывал детям о привычках зверей, птиц и рыб, о происшествиях во время охоты. Его постоянной слушательницей была и Риа.
Под покровительством отца и матери дети росли веселой дружной стайкой, становились помощниками родителей. Изредка их посещали болезни, случались и несчастья. Однажды скорпион ужалил Эри в ногу. Ло не растерялась, высосала из ранки яд и этим спасла брата. В другой раз не повезло Уору: он был неосторожен с дикобразом. К счастью, все обошлось благополучно. Саванна оставалась для семьи гостеприимной и доброй. Галу и Риа все меньше хотелось покинуть обжитое место, хотя оба знали, что уйти придется: одна семья не может жить без других семей. День, когда они оставят берега Шу, неизбежно наступит…
Иногда в присутствии сыновей Гал рисовал на скалах. Это занятие приносило ему глубокое удовлетворение.
— Это — Одинокий слон. Он спас Гала и Риа от лесных людей, ачудовища леса убили его, — объяснял он детям. — А это сокол. Он живет у Дуа. Она течет в краю заходящего солнца, вода в ней чиста, как в роднике, из которого мы пьем, и в ней нет крокодилов. В Дуа мы плавали бы, как рыбы.
Гал не забыл светлую Дуа и просторы степей, хотя давно уже подружился с мутной Шу, в которой нельзя купаться, и с жаркой саванной, не похожей на северные степи. Шу тоже была добра к изгнанникам: она принесла их к пещере, она давала им рыбу и поила птиц и зверей, на которых он охотился.
Дети Гала и Риа росли и крепли, а Раф уже начал стареть. Шерсть на его львиной голове поседела, он все реже выводил в саванну собачью стаю.
Собак в округе прибавилось. Союза с людьми они не нарушали, хотя и рассеивались по окрестностям, находя себе новые логовища и новых вожаков. Не все из них выживали в битве за существование, а только самые сильные и сообразительные. Таков уж Всеобщий закон — ему подчинялось все живое.
Ничто, казалось, не предвещало беды, а она пришла — и для людей, и для животных.
* * *
Наступило трудное время. Много лун на землю не упало ни капли дождя. Травы пожухли, земля потрескалась, а засухе не было конца.
Саванна умирала. Вся жизнь сконцентрировалась теперь около воды, где еще зеленели кустарники, но воды с каждым днем становилось меньше. Мельчали и высыхали многочисленные озера и ручьи, Шу превратилась в тощий ручеек среди гибельной для животных грязи. Травоядные потянулись в сторону далеких гор, но спастись от жажды, голода и жгучего солнца удавалось не всем.
Вдоль Шу разлагались туши бегемотов и носорогов. В воздухе повисли густые запахи тления. Саванна превратилась в кладбище зверей. Грифы благоденствовали. Не унывали и крокодилы, они заблаговременно приготовились к засухе. В труднодоступных для других животных илистых местах они вырыли для себя глубокие котлованы, мощными ударами хвоста выбрасывая из них землю и камни. Они трудились до тех пор, пока инстинкт не подсказывал им, что засухи уже бояться нечего.
Они покидали свои водяные гнезда лишь для того, чтобы затащить к себе новую разлагающуюся тушу. Упорно противостояли засухе слоны. Они бивнями вспарывали баобабы, добираясь до мягкой сочной древесины, отчасти заменявшей им воду и пищу. Кроме того, хобот позволял им доставать воду из таких глубоких ям, которые были недоступны для других зверей. Однако вязкий ил оказывался неодолимой преградой и для слонов — в конце концов и они были бессильны против засухи.
Земля в саванне была горячей, как зола костра, а засуха продолжалась. Травоядные либо перекочевали в горы, либо погибли. Покинули привычные места крупные хищники. Зато от трупного мяса жирели стервятники, вдоль Шу расплодилось множество крыс, в неподвижном воздухе висели тучи зловонных мух. На земле и в небе торжествовала смерть. Даже бамбуковая роща поблекла, перестала быть спасительным пристанищем от зноя.
Все труднее становилось людям и их союзникам — собакам. Родник, из которого они пили, совсем ослаб и стал источником опасности для обитателей пещеры. Почувствовав воду, к нему потянулись змеи, шакалы, гиены…
В эти страшные дни надежное жилище спасало людей от жгучих солнечных лучей, а запасы пищи и воды избавляли от голода и жажды, но ничто не могло защитить их от смрадного воздуха, от мух, от натиска обезумевших от жажды животных. Ради безопасности Гал и Риа непрерывно поддерживали у входа большой костер. Ночи теперь были полны беспокойства, а однажды едва не случилась беда: леопард напал на детей, собиравших для костра хворост. Раф преградил ему путь и погиб как воин — намертво сомкнув челюсти на горле у пятнистого зверя. Гал ударом палицы прикончил леопарда.