Страница 16 из 35
С Инкой сегодня случай произошел. Рисовала она разные штуки, все ходила, смотрела, а потом как брякнет:
— Почему это у вас в колхозе одни женщины?
Одна девушка рассмеялась ей в ответ:
— Женщины в колхозе — большая сила!
Пожилая колхозница пояснила:
— Война была тут у нас, милая! А до войны было у меня в доме трое мужчин: муж, два сына…
И как-то сразу все заговорили. Сашко и товарищ Миша использовали это для короткого митинга.
— Нашему народу нужен мир! Много мы потеряли близких и дорогих нам людей в войнах, которые нам навязывали империалисты разных стран.
Взял слово и Коля. Он ведь без этого не может. Я думал, что он что-нибудь тоже насчет войны и мира скажет, а он как трахнет:
— Среди нас есть мальчик один — Федя Прибытков. Дед его погиб в этих краях за Советскую власть, отец и мать защищали Родину от гитлеровских орд и тоже не вернулись…
Колхозники схватили меня, да как начали тискать да обнимать, ужас что было! И все в гости тащат, молоком, разной снедью угощают.
А женщина, та, что Инке насчет мужа и сыновей говорила, сказала вдруг:
— Внучек Прибылова, значит? Слыхала я от мужа о красном командире…
Эту женщину звали Ядвига Станиславна Асинович. Вечером ее рассказ Степа Лукашин записал на пленку. Но оказалось, что муж ее был совсем в другом отряде, но знал о героях-кавалеристах деда Игната. После заключения мира, когда была назначена граница между нашей Родиной и панской Польшей, партизаны подались через Збруч на советскую сторону, а поляк Асинович остался дома. Всю жизнь до освобождения Западной Украины его преследовали дифензива (это — польское гестапо) и чиновники. Он был убит националистами-бандеровцами в 1942 году, когда пытался уничтожить склады зерна, отобранного у колхозников гитлеровскими сельхозофицерами.
Подробностей отхода полка деда к Збручу Ядвига Станиславна не знала. Жалко! Но и те сведения, которые она дала, нам сильно пригодятся.
15 июля.
Мы захотели принять участие в народном празднике, который состоится 22 июля в польском селе Гать-Гацисском. Этот день отмечается народной Польшей так же, как мы отмечаем седьмое ноября — наш Октябрьский праздник. Ребята прямо с ума сходят, готовятся. Коля наперекор всем решил стать конферансье. Лично я должен был плясать «барыню». Я отказался, так как от этого наверняка пошатнется мой авторитет. Товарищ Миша говорит, что это ничего, наоборот, сближает с массами.
22 июля.
В Гать-Гацисском клубе собралось так много народу, что уместиться всем было невозможно. Вечер решили перенести на открытый воздух. Сценой служили два колхозных грузовика. На раскрытые кузова поставили стол с кумачовой скатертью, цветы.
Председатель сельуправы открыл праздничное заседание и предоставил слово пожилому человеку в застиранной гимнастерке. Мы записали его выступление.
— Гать-Гацисское — польское местечко, возникшее на Украине в давние времена. В мире и дружбе живут здесь поляки со своими соседями — украинцами, русскими и белорусами. Вот мне здесь старики рассказывали, что не помнят сколько-нибудь серьезного конфликта между разноплеменными деревнями и селами.
Дружно и весело справляет наша округа народные праздники. С недавних пор прибавился в Гать-Гацисском еще один большой польско-советский праздник: День независимости народной Польши…
Дальше докладчик рассказал о том, что со дня образования Советского государства, когда Владимир Ильич Ленин провозгласил лозунг самоопределения народов вплоть до отделения от России, польские трудящиеся видели в Советском Союзе надежного и преданного друга. Однако фабриканты и помещики, захватившие в 1918 году власть в Польше, ненавидели большевиков, весь советский народ. Вот почему они пошли на поводу у империалистов и в 1920 году развязали войну. Потерпев поражение от Красной Армии, они стали убивать в своей стране коммунистов и передовых рабочих. Занятые удушением свободы собственного народа, польские руководители проглядели смертельную опасность, нависшую над государством от гитлеровской Германии. И когда фашисты оккупировали страну, они предали народ, бросили его на произвол судьбы. Только благодаря помощи Советского Союза Польша смогла вернуть свои земли, возродиться в сильное социалистическое государство.
— Вот почему каждый год 22 июля польский народ отмечает День возрождения Польши, день создания первого в истории страны народного правительства, — продолжал докладчик. — На польских стройках социализма создаются огромные ценности, и в первую очередь самая большая ценность — новые люди. Благодаря дружеской помощи великого соседа новая Польша быстро залечила страшные раны, нанесенные гитлеровскими оккупантами…
Когда стихли аплодисменты, Коля, сидевший в заднем ряду, передал докладчику записку.
— Меня спрашивают из Московского экспедиционного отряда пионеров: что известно мне о прибытковцах? Очень мало, ребята. В 1920 году я прибыл в Польский ревком, возглавляемый товарищами Дзержинским и Мархлевским, и получил срочное задание: догнать партизанский отряд, сформированный на Галичине конноармейцами под командой Прибыткова, и дать ему новые директивы. Обстановка на театре военных действий изменилась, шли мирные переговоры и ставился вопрос о выводе наших войск с территории, по договору передаваемой польскому государству. Полмесяца плутал я по дорогам Станиславщины и Тернопольщины, пока догнал отряд. Это была довольно крупная сила — около трех тысяч сабель и штыков. Она наводила панический ужас на отступавшие белопольские части, подрывала их коммуникации, срывала планы обороны.
Меня принял командир. Это был невысокий, еще молодой, но уже с посеребренными висками человек. Я передал директивы и в тот же день отбыл в другой красный отряд.
Через несколько дней мирные переговоры с Польшей были завершены, граница закрыта. Командование белополяков обязалось беспрепятственно пропустить через границу наши отряды, в том числе и Прибыткова. Однако банды, которыми командовали пилсудчики Тютюнник, Куровский, Палий и головорезы Петлюры, решили уничтожить отряд, прослышав, что в своем обозе он имеет ценности. Долго гонялись они за красным отрядом.
Многие прибытковцы вышли к своим, но штаб во главе с командиром попал в очень сложные условия. Проследить дальнейший ход событий не представлялось возможным…
Прошло много лет. И вот в 1943 году я, как командир местного отряда партизан, допрашивал взятого в плен полицая-бандеровца. Когда-то, во время советско-польской кампании, он был в банде Тютюнника. Из допроса выяснилось, что бандеровец участвовал в одном из боев с отрядом Прибыткова. Это было около Тысмянницы, когда отряд отходил на юго-восток к Збручу. Тютюнник окружил красных партизан, но сил у бандитов оказалось недостаточно. Подкрепление подоспело только утром. Бой был коротким и жестоким. На лесной опушке партизаны сбились в одну небольшую группу и яростно оборонялись. Когда у них кончились патроны, они схватились с врагом врукопашную.
«Я был в нескольких шагах от Тютюнника, — рассказывал бандеровец, — и видел, как посерело от злобы лицо начальника, когда он присмотрелся к партизанам».
«Это не весь полк! — взвыл он. — Они ушли!..»
Четверо партизан были взяты живыми. Двое — местные жители, украинцы, один — рабочий из Донбасса, четвертый — поляк, член Коммунистической партии Австрии. Их повесили.
Бандеровец показал мне место этого боя.
«Мы около ста человек потеряли тогда», — признался он.
«А где похоронили партизан?» — спросил я.
«А шут их знает, — отмахнулся враг. — Вечером в тот же день их сняли с деревьев. Кто-то тайно увез и похоронил. Где — не знаю».
Докладчик помолчал, подумал:
— Рассказывают, что около Тысмянницы жил один прибытковец, у него даже сохранилась буденовка, но, боясь репрессий, он ушел на хутора, и след его потерялся… Вот и все, что знаю о Прибыткове, мои молодые товарищи!
Последняя фраза очень огорчила меня. Но ничего, мы все-таки «проследим дальнейший ход событий». Хорошо бы разыскать буденновца, о котором рассказал докладчик.