Последствие

Я облизнула пересохшие губы и решила не спрашивать его об этом в тот момент. В любом случае ответ был очевиден. Его частный детектив передал бы все, что он нашел на меня. Я видела, как Сойер сам требовал информацию в письмах.

И если бы Сойер не получил информацию от частного детектива, у него было достаточно времени с тех пор, как он прибыл во Фриско, чтобы следить за мной. Я вспомнила начало реконструкции здания, которое в конечном итоге стало рестораном Сойера. Как долго Сойер был здесь, прежде чем я о нём узнала? От этой мысли у меня по спине пробежали мурашки.

Неудивительно, что он знал, где я живу. Я сложила весь пазл.

Но это было так. И он просто… Он так хорошо знал мой район. Сойер и раньше бывал у детского сада Джульетты. Он был около моей квартиры. Он знал короткие пути и повороты в почти кромешной темноте, и он знал о повороте, на котором не было знака остановки с четырьмя полосами движения, хотя и не должен был.

Он достаточно часто бывал в этих местах, что бы знать об этом.

Паника в моей груби поднялась, как приливная волна, забирая с собой все сильные эмоции, захлестывая меня белыми вспененными волнами уничтожения. Я издала судорожный звук, но не смогла набрать воздуха в легкие. Мои пальцы сжались вокруг ручки, и, не думая, я врезалась плечом в дверь, пытаясь сбежать.

Но она была заперта! Еще больше паники. Ещё больше борьбы. И снова невозможно было дышать.

Голос Сойера стал низким и нежным.

— Кэролайн?

Я хватала ртом недостижимый воздух и снова пыталась открыть дверь.

— Кэролайн, ты пытаешься выбраться из машины на ходу?

— Я… я не могу дышать!

У меня зазвенело в ушах, и сильно закружилась голова. Я покачнулась, моя хватка на двери ослабла.

Сойер свернул на обочину и припарковал машину. Он наклонился и схватил меня за плечи, заставляя повернуться к нему лицом.

— Медленно, через нос. — Он имитировал глубокий вдох через нос, его ноздри слегка раздувались от усилия. Его губы сжались, и он выдохнул через рот, еще медленнее. Он жестом велел мне сделать то же самое.

В глазах стало темнеть. Мне хотелось царапать его машину изнутри, чтобы выбраться из запертой коробки, найти свежий воздух, который, очевидно был по другую сторону окна.

— Кэролайн! — рявкнул Сойер, теряя терпение. — Ты должна вдохнуть.

Я моргнула и попыталась сфокусироваться на его лице. Вдох через нос. Выдох через рот. Вдох через нос. Выдох через рот.

Тиски, сжимавшие моё сердце, ослабли, и мои легкие наконец-то приняли кислород. Никто из нас не произнес ни слова, пока он продолжал дышать вместе со мной, показывая, как это делать, как опытный эксперт показал бы маленькому ребенку. Я воспользовалась возможностью, чтобы изучить его лицо и это тело, которое было таким знакомым и в то же время таким, таким чужим.

Годы, разделявшие нас, были несправедливо добры к нему. Я не понимала, как это было возможно, ведь он провел их в тюрьме.

В уголках его глаз появились морщинки, а кости на лице, казалось, затвердели, сузились, превратившись в бесконечно более точеную версию мальчика, которого я знала в детстве. Его плечи расширились, и все его тело налилось мышцами, выпятив руки и грудь, спину, живот и бедра. На его подбородке была тень, щетина в конце дня, которая только делала его более привлекательным. И от него потрясающе пахло — чистым мылом, осенним воздухом и чем-то более насыщенным, глубоким, оставшимся с тех времен, когда мы были детьми.

В конце дня, после нашей возни в его офисе и травмы от потери Джульетты, его волосы потеряли профессиональный стиль, с которым он появился в городе. Теперь они падали ему на лоб в диком отчаянии, которое отражалось в его глазах и подергивании губ.

С тех пор как он снова появился в моей жизни, он всегда был уравновешенным и профессиональным. Его одежда идеально подходила к его новому телосложению. Очки придавали его лицу утонченную изящность. Его волосы были ухожены и уложены. И его манеры были обманчиво благородными. Но все это было иллюзией, тщательно продуманным миражом, созданным, чтобы убедить меня, что он каким-то образом стал цивилизованным за годы, прошедшие с тех пор, как мы расстались.

Я знала его истинную натуру: дикую, свирепую… опасную. И вместо того, чтобы позволить ему раздеть меня, соблазнить и напомнить мне о том, каким безумно невероятным он может быть в постели, мне следовало опасаться его.

— Ты начинаешь меня пугать, — тихо сказал он. — Я не понимаю, должен ли я позвать на помощь или уложить тебя в постель или что-то ещё.

Я провела языком по своей потрескавшейся нижней губе.

— Как долго ты следишь за нами?

Его глаза сузились. Ему не понравился этот вопрос.

— Ты видела письма.

Письма, которые он позволил мне увидеть. Боже, неужели я действительно была таким параноиком? Да. Я действительно была.

— Как долго, Сойер? Как давно ты знаешь о Джульетте? В этот раз скажи правду.

— Четыре года. Я знаю о ней уже четыре года.

Глава 4

Меня зашатало, когда я услышала эту новость. Моя безопасность все эти годы была ложью. Сказкой. Почти всё это время, он знал, где я находилась.

— Ты следил за мной все это время?

Его челюсть задергалась.

— Я был в тюрьме.

— Семантика, — прорычала я. — У тебя был кто-то, кто следил за мной?

Он откинулся на спинку водительского сиденья и повернул голову, чтобы посмотреть в лобовое стекло. Его голос был низким, твердым, непреклонным. Непримиримым.

— Если бы у меня не было кого-то, кто следил бы за тобой, это произошло бы гораздо раньше.

После его признания нужно было так много всего обдумать, что я не знала, с чего начать. Был ли он прав? Нашел бы Аттикус Джульетту раньше? Или это Сойер принес неприятности к нашему порогу? Я не знала, в чем заключалась правда. И даже в этот момент, когда я отчаянно хотела поверить Сойеру на слово только потому, что это сделало бы эти чёртовы обстоятельства гораздо легче, я не могла. Он был загадкой, лжецом и искусным махинатором.

Он был таким, каким я всегда его знала. Просто я была слишком глупа, чтобы верить, что он мне не лжёт.

— Кто? Братва? Гас? Кто за мной следил?

Он провел языком по зубам и выдавил из себя ответ.

— Друг. Кое-кто, кому я доверяю.

Сойер никому не доверял. Даже мне. Даже Гасу, не во всём, по крайней мере.

— Это был кто-то из русских?

Он пронзил меня взглядом.

— Я же сказал тебе, что покончил с русскими. И после того, что произошло сегодня, ты думаешь, я бы позволил им быть в том же чертовом штате, что и ты? Не говоря уже о том, чтобы доверить им твою жизнь? Как ты думаешь, почему я отсидел свой срок? Как ты думаешь, почему я остался там гнить, умирая вдалеке от тебя? Я сделал это для того, чтобы держать их подальше от тебя. Чтобы защитить тебя. Нет, Кэролайн, я не поручал русским следить за тобой.

Еще одно объяснение, слишком похожее на правду, чтобы анализировать его в моем нынешнем психическом состоянии. Я отложила все в голове и двинулась вперед. Возможно, я могла бы допрашивать Сойера в течение следующих двенадцати лет и все равно не получить всей необходимой мне информации.

А прямо в тот момент мне нужно было добраться до своей дочери; не было ничего важнее этого. С детальными подробностями его истории в течении последних пяти лет пришлось повременить.

— Я устала, — призналась я. — И эмоционально и морально. Но Сойер, мне нужно найти Джульетту как можно быстрее. И я не думаю, что смогу сделать это без тебя. — Его глаза смягчились, но губы сжались в прямую линию. — Мне нужно иметь возможность доверять тебе. Я должна знать, что ты говоришь правду. Я должна верить, что ты можешь вернуть мою малышку. Очевидно, нам нужно многое обсудить, но Джульетта — приоритет номер один. Я могу поверить в то, что ты вернёшь её домой? Я могу верить, что ты на моей стороне?

— Нашу дочь, Шестёрка. Ты можешь поверить мне, что я верну домой нашу дочь, — его голос надломился при слове «дочь», и от этого звука моё сердце сжалось. Была ли я несправедлива? Была ли я ужасной ведьмой в течение пяти долгих лет, и было ли всё происходящее последствием моих решений? Сойер опустил голову, но всё ещё удерживал мой взгляд. — Да, ты можешь мне доверять. Ты можешь доверять мне в гораздо большем, чем это, но если тебе нужно с чего-то начать, начни с этого. Эта конкретная вещь очень важна. Я верну её. Я прослежу, чтобы она не пострадала. А потом я, чёрт возьми, похороню тех, кто был ответственен за ее похищение.