Последствие

Мое дыхание выровнялось, и что-то твердое и непроницаемое пронеслось по моим венам, превращая мою кровь в железо, а мышцы — в сталь. В своей голове я не знала, чему верить касательно Сойера. Я не знала, что было правдой, а что тщательно продуманным вымыслом, но внутренний инстинкт вспыхнул во мне, слушая его, веря ему. Это была правда. Такова была реальность нашей ситуации.

— Хорошо, — прошептала я, кивая головой и вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Хорошо, Сойер.

Он наклонился вперед, его ладонь потянулась к изгибу моей челюсти. Его прикосновение вызвало укол разъяренных бабочек, отчаянно хлопающих острыми, как бритва, крыльями. Я резко втянула воздух от этого ощущения. Его темные, искренние и открытые глаза держали мои в плену. Он давал мне редкий и нефильтрованный взгляд внутрь себя. Еще один укол инстинкта пообещал, что я могу поверить всему, что он скажет дальше.

— Я тоже тебе не доверяю, Шестёрка. — Если бы я была слабой женщиной, моя челюсть отвисла бы от удивления. К счастью, мне удалось сдержаться, пока он продолжал. — Ты думаешь, что я лжец, но не больше, чем ты. Ты считаешь меня манипулятором, но это только потому, что я научился у тебя. Ты хочешь обвинять меня и напоминать мне о нашей истории, но позволь мне также напомнить тебе и о твоей роли. — Его рука скользнула к изгибу моей шеи, сжимая, наказывая, и приближая наши лица друг к другу. — Но в этом я тебе не враг. Нам нужно разобраться с кучей дерьма. Я понимаю это. Но не я похитил Джульетту. Я тот, кто сделал все, что было в моих гребаных силах, чтобы защитить тебя от этого. И я тот, кто сделает все необходимое, чтобы вернуть её. Это то, во что ты можешь верить. Это то, во что ты можешь вложить всю свою веру. Хорошо?

Я попыталась сглотнуть, но ничего не смогла сделать из-за огромного комка в горле. В тот момент он был абсолютно ужасающим, невероятно жестким и пугающим. Это был не тот Сойер, которого я помнила. Это был Сойер, которого изменила тюрьма и мой уход. Вот каким он стал, за то время, пока мы были в разлуке.

Дрожащими пальцами я вцепилась в сиденье подо мной, и я не знала, выпрыгнуть ли из машины или обнять Сойера и начать просить прощения. Но я лишь кивнула, пока мой подбородок дрожал.

Он наклонился ближе.

— Сейчас я собираюсь поцеловать тебя. Возможно ты меня боишься, Кэролайн, но ты до сох пор очень сильно меня любишь. Я хочу напомнить тебе об этом.

Я открыла рот, чтобы возразить и сказать ему, что сейчас совершенно неподходящее время для подобных вещей, но прежде чем я смогла вымолвить хоть слово, его губы оказались на моих, его язык переплелся с моим. Не было ничего сладкого и нежного. Была только та же агрессия, которую он вкладывал во все, что делал, тот же драйв, абсолютная сосредоточенность и искусное обольщение.

Его хватка на моей шее сзади оставалась крепкой, но другая его рука нежно коснулась моего лица, держа меня так, словно я была самым драгоценным, к чему он когда-либо прикасался. Его зубы задели мою нижнюю губу, а после его язык последовал за ними, успокаивая легкое жжение. Он погрузил его в мой рот, пробуя меня на вкус, соблазняя меня поцеловать его в ответ, доказывая, что он был прав.

Я растворилась в нем, не в силах сопротивляться электризующему ощущению, которое вспыхнуло между нами. Это была не просто ностальгия по юности, внушающая мне ложное чувство чего-то знакомого. Это было основной причиной, по которой я с самого начала влюбилась в Сойера. Потому что он был моей зависимостью. Потому что я никогда не могла держаться от него подальше. Потому что одного этого поцелуя было достаточно, чтобы полностью меня уничтожить.

Когда я ответила, целуя его с той же жаждой, что и он меня, его поцелуи стали более настойчивыми, более вызывающими. Я встречала каждое его движение, находя этот новый толчок и притяжение между нами совершенно волнующими. Бабочки вернулись, посылая сильное покалывание в кончики моих пальцев. Я сжала бедра в отчаянной попытке не отвлекаться на горячее ощущение между ними.

Словно он почувствовал мою борьбу, его рука опустилась мне на колено и толкнулась вверх, его пальцы скользнули между моих бедер.

— Сойер, — выдохнула я, когда его губы переместились к линии моей челюсти и длине моего горла.

— Черт возьми, Каро, — прорычал он, прикусывая мою ключицу зубами. — Это происходит каждый, когда я с тобой. Каждый чёртов раз с тобой, я чувствую себя вот так.

Я судорожно втянула воздух, готовясь согласиться с ним, когда зазвонил его телефон, оглашая джип холодной дозой реальности. Мы оба подпрыгнули от звука, прежде чем его лоб в отчаянии приземлился на мое плечо.

Он потянулся к панели, куда бросил свой мобильный, когда мы только сели в машину. Его голова всё ещё находилась на моём плече, когда он выдавил «Да?» в динамик.

Изо всех сил пытаясь отдышаться и обрести чувство реальности, я слушала односторонний разговор Сойера.

— Да, ты застал меня в неподходящее время, — прорычал Сойер на другого человека. — Тебе же лучше, чтобы это было важно.

Возникла пауза, пока он слушал.

Он сел, вытянувшись по стойке смирно. Не сказав ни слова и не взглянув на меня, он вернулся на свое место и снова завел машину.

— Где? — потребовал он. — Ты уверен? — И слушал дальше. Я тотчас поняла, что они говорили о Джульетте. Я наклонилась вперед, намереваясь услышать каждое слово, исходящее от Сойера. — Встретимся у неё в квартире. — Снова пауза. — Мы сейчас на пути туда. Гас уже там… Окей… Скоро увидимся.

Он выключил телефон, но держал его в руке, продолжая ловко маневрировать по темным улицам Фриско. Луны сегодня не было, а редкие уличные фонари смешивались с толстыми ветвями деревьев и погружали маленький городок в бездну черного ничего. Снегопад уже прекратился — на земле не лежало ни снежинки. Фары Сойера были такими яркими, что казались неприличными в городе, который предпочитал оставаться в тени.

— Кто это был? — требовательно спросила я.

— Друг, — просто ответил Сойер.

Мои глаза сузились.

— Тот самый друг, который следил за мной четыре года?

Он быстро бросил на меня взгляд искоса.

— Ты собираешься драться со мной каждую секунду, когда я не пытаюсь трахнуть тебя, Каро? Или мы, наконец, начнём работать заодно? Потому что, если тебе нужно, чтобы я снова напомнил тебе о твоих настоящих чувствах, мы почти у тебя дома.

Я откинулась на спинку сидения, вызывающе скрестив руки на груди.

— Угрожая мне сексом, ты не выпутаешься из этого.

— Я не хочу выпутываться из этого. — Он загнал джип в мой подземный гараж, набирая код, как будто это был его дом. У меня пересохло во рту от его слов и действий. — Я хочу участвовать в этом. До конца. С тобой. И с Джульеттой. Помни об этом в следующий раз, когда захочешь закатить истерику вместо того, чтобы сосредоточиться на поисках нашей дочери.

Я с трудом подбирала слова, пока он парковал джип на моем месте и выключал машину. Я все еще пыталась что-то сказать, когда он открыл мою дверь и помог мне выйти. Раздался звуковой сигнал его сигнализации, и он повел меня к лифту. Я не должна была удивляться, когда он нажал кнопку моего этажа или когда он направился прямо к двери моей квартиры. Но всё же удивилась. Ничего не могла поделать.

Это шокировало. Сойер меня… нервировал. Я чувствовала себя совершенно сбитой с толку. А моя дочь всё еще была неизвестно где.

Мне нужно было чертовски многое обдумать, и я понятия не имела, с чего начать.

Фрэнки открыла дверь прежде, чем я успела найти свои ключи. Я вошла, и она сразу же заключила меня в крепкие объятия.

— Как ты? — спросила она, прижимаясь щекой к моей голове.

— С ней все в порядке, — ответил за меня Сойер, входя в квартиру, полностью готовый к войне и убийствам.

Фрэнки отступила назад и впилась взглядом в Сойера.

— Она выглядит так, будто плакала.

Он не удостоил ее даже взгляда.

— Джульетта пропала, Франческа. Используй свой мозг.

Фрэнки резко повернулась ко мне лицом.