Последствие

Впервые с тех пор, как все произошло, я воспользовалась моментом, чтобы с большей ясностью оглянуться на события прошедшего дня и вечера. Сойер знал, что я собираюсь появиться в его офисе. Он привел меня туда в тот первый раз, чтобы закинуть крючок. Конечно, я бы вернулась в комнату, которая была обставлена как личный трофей со всем, что когда-то было моим. Да ещё и этот чёртов сейф.

Он был открыт.

И что в нем находилось? Один конверт из плотной бумаги, удобно заполненный письмами для меня. Написанными много лет назад, но какая разница?

Мои руки превратились в ледышки. Это была паранойя?

Или я была его следующей целью?

О боже мой. Неужели Аттикус забрал Джульетту, чтобы Сойер мог установить свою власть надо мной?

Или еще хуже? Неужели он забрал мою дочь с намерением полностью от меня избавиться?

— Здесь есть уборная? — Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос не дрожал. На этот раз не было никаких манипуляций, у меня была настоящая паническая атака. — Я, эм, мне нужна минутка.

Рамиро встал и махнул рукой в сторону двери своего кабинета.

— Конечно. За углом и справа. Спросите одну из девушек на стойке регистрации, если не сможете найти.

Сойер тоже вскочил на ноги.

— Ты в порядке?

Я отрицательно покачала головой, затем кивнула, а затем схватила свой телефон и выбежала. Я толкнула дверь ванной и, спотыкаясь, подошла к раковине, открыв кран с горячей водой. Бросив телефон на выступ под зеркалом, я оперлась руками о край раковины и опустила голову, позволяя проточной воде быть моим фокусом.

«Подумай, Кэролайн. Сложи пазл воедино».

Но я не могла. Я не могла отделить свой страх и тревогу потерять Джульетту от мыслей о подозрениях в отношении Сойера. Они подпитывали друг друга, делая мою истерику ещё мощнее.

Погрузив руки в воду, я решила сосредоточиться на том, в чём была уверена.

Я не знала, когда Сойер узнал о Джульетте, но это было после того, как он нанял детектива, чтобы найти меня.

Он не вторгался в её жизнь насильно. На самом деле, он даже не заставлял меня впускать его в свою жизнь.

Ладно, это было неправдой. Он жил в домике курорта, где я работала. Он открыл ресторан в моем городе. Он заставил меня звонить ему, чтобы разбудить, и целовал меня в офисе. Или это я целовала его?

Но он не был агрессивен. Он не был сумасшедшим и властным.

Он не пытался заставить меня вернуться в Вашингтон. Он даже не предлагал мне этого. На самом деле он открыл постоянное место работы во Фриско, создавая видимость, что он тоже не планирует возвращаться на восток.

Конечно, рестораны закрывались каждый день, так что это могло быть прикрытием, но трудно было представить, что Сойер взял бы на себя все хлопоты по созданию «Инициативы округа Колумбия» если бы он не собирался оставаться в городе хотя бы на некоторое время.

В противном случае это была самая изощренная афера в истории мошенников. Это была какая-то чушь из «Одиннадцати друзей Оушена». В любой момент Джулия Робертс и Джордж Клуни могли войти в дверь и прокатить нас на своем лимузине, предназначенном для ограбления.

Я отскребала несуществующую грязь с пальцев и попыталась взять себя в руки. В этот момент я была на грани безумия.

«Боже, Джульетта. Где ты? Ты в порядке? Тебе страшно?»

Наконец-то потекли слезы. На этот раз настоящие. Огромные, тяжелые, ненавистные капли, которые смешивались с водой в раковине. Мои колени подогнулись, и я оказалась на полу туалета полицейского участка, обхватив колени мокрыми руками и крепко прижав их к груди.

Я ненавидел его — Аттикуса. Я ненавидела его принципы морали и тот образ жизни, который он вёл. Я ненавидела Волкова, братву и весь гребаный Вашингтон.

Зачем они забрали её? Чего они хотели? И почему они до сих пор не вступили в контакт?

Дверь приоткрылась, и низкий голос Сойера эхом отразился от стен похожей на пещеру ванной.

— Каро?

Я уткнулась лбом в колено и заплакала еще сильнее. Я не знала, могу ли я доверять ему. Я не знала, кому вообще я могу доверять. А мне нужно было кому-то довериться, потому что очень внезапно я почувствовала, что недостаточно сильна для происходящего. Я чувствовала, что мне не хватает ума, силы и храбрости. И мне больше не к кому было обратиться. Копы не смогли бы мне помочь. ФБР просто арестовало бы меня. И все мои другие ресурсы были связаны с людьми, которые и забрали мою дочь.

— Кэролайн, — сказал Сойер более твердо.

А я заплакала еще сильнее.

— Там с тобой кто-нибудь есть?

Правильный вопрос, но я понятия не имела. Впервые в жизни я совершенно не осознавала, что меня окружает. Это только заставило меня плакать еще сильнее.

— Ладно, я вхожу.

Сойер вошёл в ванную и закрыл кран. Без постоянного потока воды, в тишине уборной мои всхлипы были слишком громкими и слишком уязвимыми. Я чувствовала себя совершенно беззащитной. И не только перед Сойером, но и перед всем участком, перед целой чёртовой страной. Мой самый большой секрет был раскрыт всему миру и использован против меня, и все, что я могла сделать, это сидеть на грязном полу и плакать. Я была отвратительна.

Он присел передо мной на корточки и положил руку мне на колено.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он мне с той же властной интонацией в голосе.

— Но мы должны отвечать на вопросы, — заикаясь, ответила я.

— Я закончил с этим, — фыркнул он. — И ты тоже. Мы сказали им достаточно. Они могут позвонить нам завтра и спросить все, что им еще понадобится.

Я плакала все сильнее и сильнее, пока не перестала ясно видеть и правильно дышать, пока не почувствовала себя больной, измученной и беспомощной.

— Давай, Шестёрка. — Сойер встал и взял меня за руки, заставляя встать. Он заключил меня в свои объятия и прижал к себе.

Я запуталась ещё больше. Спланировал ли он всё это? Или всё это было правдой? Я должна была сопротивляться ему, а не прижиматься к нему в поисках утешения.

Мои руки не слушались ни одну из моих безумных мыслей. Они просто обвились вокруг его шеи и цеплялись за него для поддержания жизни. Он поцеловал меня в макушку и пробормотал обещания, которые я не могла расслышать из-за своих сильных рыданий.

В конце концов, он поддержал меня и вывел из уборной, где подхватил на руки и понес к своему джипу. Я напомнила о своём телефоне, но он продолжал нести меня. Пошел снег. Большие, пушистые хлопья падали мне на макушку, пока Сойер изо всех сил пытался открыть дверь и усадить меня внутрь.

Офицер побежал за ним, крича что-то о дополнительной информации. Сойер как раз закончил пристегивать меня, когда парень нагнал нас.

— Вы разве не видите, в каком она состоянии? — Сойер зарычал на нервного парня. — Разве вы не видите, что ей нужен отдых? У вас есть достаточно информации, чтобы начать поиски моей дочери. Вы уже должны быть в пути, прочесывать шоссе, останавливать каждую гребаную машину отсюда до Небраски. Вы не должны сидеть сложа руки, беспокоя мою… мою… Кэролайн. Вы гребаные монстры. Вы должны быть на нашей стороне, но вы не сделали ничего, кроме того, что только ухудшили её состояние.

— Я… я… Мне очень жаль, — пробормотал парень, не ожидавший такой реакции от Сойера. — Мы просто пытаемся помочь, сэр.

— Если ты хочешь помочь, сходи, забери её телефон из ванной и оставь нас, чёрт возьми, в покое на сегодня.

Офицер развернулся и поспешил внутрь, предположительно, чтобы забрать мой телефон.

Я посмотрела на Сойера.

— Спасибо.

Он быстро оглянулся, раздраженный и встревоженный.

— Гребаные копы.

Он захлопнул мою дверь и встретил перепуганного офицера на полпути к двери, где он схватил мой телефон и зашагал обратно к джипу, как разъярённый лев, готовый наброситься на всё, что встанет на его пути в следующий раз. Он проглотил бы его одним укусом.

Дрожь пробежала по моему телу, когда стало ясно, что этим бедным, беспомощным существом, вероятно, буду я.

Поездка обратно в мою квартиру прошла в тишине. Я поняла, что сегодня ему ни разу не понадобились мои указания, как проехать в детский сад Джульетты, ни к моей квартире.