Драконий жребий

Для начала, чтобы устроить попойку, требовалось вернуться в Корбеник. С этим проблем не возникло — я сама на совете сказала, что вернусь туда. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы покинуть Незримую крепость. На совете мне делать больше нечего, да и не особо хотелось. Мало ли, какие ещё неприятные подробности раскроются, а как отыскать великого чародея я уже знала. Даже если Нерис обманет, сама рискну и обращусь к Ананте.

Когда я, запинаясь и глотая слёзы, пересказала троице друзей всё случившееся, они многозначительно переглянулись, взяли меня под руки и поволокли — сначала вверх по спиральной лестнице, потом уже по знакомой дороге до грота с Дверьми. И всё это — под незатейливые разговоры, отвлечённые и лёгкие, аки едва различимые облачка на вымытом грозой небе. Судя по всему, пока мы слонялись под землёй, прошёл сильный ливень, дышать стало в разы легче, а вот идти по размытой дороге и скользким каменным ступеням — уже не очень.

Но я не сильно заостряла внимание на чём-то. Смеялась с Варшей, ехидничала в ответ на подколки Рамона и бесконечно цеплялась за Шада. Его это поначалу смущало, однако в какой-то момент он крепче перехватил мою ладонь и уже не отпускал.

О совете и драконах никто не говорил, и я была благодарна за это.

— И тут, значит, стражник отходит за угол, чтобы приспустить штаны и спокойно… того, — Рамон выразительно пошевелил бровями. — А Шад, недолго думая, прыгает и кусает его прямо за… и когтями прошёлся, чтоб точно обезвредить…

— Не было такого! — возмутился Шад и дёрнул ушами. — Врёшь ты всё!

Как бы мне ни было жалко друга, я прыснула.

— Я предложил их усыпить, подлив в котёл снадобье, — зафыркал мой телохранитель. — А ты… это ты!..

— А я что? Хочешь сказать, это я прыгал на стражника и кусал его за причинные места? — насмешливо сощурился Бусина.

— Ты сказал это сделать! Я же не знал, что это… так неприятно для людей. И неприлично.

Шад сморщил нос точно так, как делал это в кошачьем обличье, и мне стало ещё смешнее.

За весёлыми историями я не заметила, как мы очутились в коридорах Корбеника. И шли прямиком в комнату Рамона, увидеть которую до этого я и не мечтала. Рамон отказывался приглашать к себе, ссылаясь на то, что не любит посторонних в своём жилище, но сегодня, видимо, он сделал исключение. По такому-то поводу!..

Комната оказалась под стать Бусине, вернее, его причёске — такая же цветастая, увешанная всевозможным барахлом, свисающим с потолка, шкафов, люстры, перекинутых от стены до стены верёвок. Чем-то походило на эзотерический магазинчик, в котором я подрабатывала после школы, да и пахло похоже — воздух казался густым из-за впитанных мебелью и другими тканями благовоний.

В центре располагался утопленный в пол п-образный диван с кучей подушек и стоявший около низенький столик. Рамон вежливо пригласил дам — то есть меня и Варшу — располагаться, пока они с Шадом будут ухаживать за нами. Два раза повторять не потребовалось — я с радостью уселась на подушки, подобрав ноги под себя, и положила голову на плечо устроившейся рядом подруги.

— А может, поставишь кальян, как в прошлый раз? — предложила Варша, пока Шад усиленно хлопал дверцами шкафов в поисках бокалов и вина, а Рамон доставал из углов дополнительные подушки.

Затаив дыхание в предвкушении, я наблюдала за тем, как Бусина извлёк на свет и установил рядом с диваном кальян — не сильно отличавшийся от тех, что мы курили с подругами. Разве что более вычурно украшенный, с цветным стеклом и оплетённой нитью трубкой.

— А что за прошлый раз? — слюбопытничала я.

— А это тебе знать не обязательно, — цыкнул Рамон и щёлкнул пальцами, призывая маленький огонёк.

Подобному я уже не удивлялась, но перевела взгляд с него на Варшу, и сделала такой вид, будто мне всё-всё про них ясно. Друзья ни капельки не смутились.

— Плохие новости, — тяжело вздохнул Шад, подходя ближе. — Вина осталось немного.

Из практически пустой бутылки он вылил всё, что оставалось, в единственный найденный бокал и протянул мне. Я сделала пару глотков и передала Варше.

Вино было тягучим, чуточку кислым, но в основном — невообразимо сладким. Такое изредка делала бабушка, и с магазинным, даже очень хорошим, его невозможно сравнить. Кольнувшая сердце ностальгия заставила меня шмыгнуть носом и вновь устроиться на плече подруги — слишком уютным и тёплым, чтобы пользоваться бездушными подушками. Благо, Варша не возражала.

— Значит, пойдём опустошать хранилище, — закончив с кальяном, воскликнул Рамон и, выдохнув на пробу несколько клубов дыма, передал трубку мне.

— Без разрешения Триши? — сощурился Шад.

— А она не узнает, — пожал плечами Бусина и, хлопнув по коленкам, поднялся. — Идём?

— И как учитель тебя только терпит…

— А он тоже не знает.

— То есть… — Шад приложил ладонь ко лбу и многострадально скривился. — То есть, по-твоему, воровать у своего сюзерена — в порядке вещей? Тебе твой кодекс чести не мешает?

— Давай учтём, что кодекс людской чести ко мне не применим, — хохотнул Рамон и, открыв дверь перед Шадом, сделал приглашающий жест рукой. — Прошу, мяуньор.

— Ты зубы не заговаривай, я тебя давно знаю, — пригрозил пальцем Шад. — Мне тогда интересно знать, как же звучала заключённая вами сделка…

— А что мне за это будет?..

Они скрылись за дверью. Какое-то время отголоски бурного обсуждения ещё доносились, но вскоре сделалось тихо.

Я приложила кальянную трубку к губам и затянулась. Куда лучше, чем просто трубка, но всё-таки от обычных сигарет сейчас тоже не отказалась. Даже зная, насколько это вредно.

Дым врывался в лёгкие, наполнял их, щекотал завихрениями и вырывался наружу, унося с собой кусочки болезненных эмоций. Размеренные вдохи и выдохи помогали замедлиться, расслабиться, перестать дёргаться и тревожиться. Откинувшись на спинку диванчика, я запрокинула голову и уставилась в потолок, откуда свисали похожие на ловцы снов украшения, нитки с бусинами, кулоны, фигурки, сушёные травы…

Разглядывать можно бесконечно.

Варша мягко взяла из моей руки трубку, затянулась тоже. Чуть погодя — устроилась удобнее, положив голову мне на колени.

— Ты ведь дева горы Вэн, — посмотрев на подругу, не спросила — заявила я. — Что это значит?

— Говорят, — она выдохнула дым в сторону и протянула мне бокал, — первой девой стала девочка, которую принесли в жертву, когда случилась засуха. Но боги были милостивы к ней и сделали святой. С тех пор раз в год жители тех земель поднимаются в святилище на горе и приносят новую жертву. Я — потомок той святой.

Я вздрогнула.

— А жертву… человеческую?

— Когда случается засуха, — уклончиво ответила Варша, не став уточнять, как часто это бывает.

— Так ты — покровительница тех земель?

— Стала ей, когда мама умерла.

— Это… тяжело?

— Когда как, — честно призналась подруга. — Хочешь что-то понять?

— Хочу увидеть, каков этот мир. Не только драконов. Есть же… не только они. Не только их совет. В мире же никто не знает про хранителей, про порядок, про Грань, в конце-то концов.

Меня раздражало, что кроме всей этой мишуры с Гранью, порядками и драконами я толком ничего и не видела. Немного — город вокруг дворца Ананты, немного — праздник и всевозможных духов, немного — обычную жизнь в Корбенике. Но какие в этом мире человеческие города, каков этот мир по другую сторону от хранителей?

Было бы проще, очнись я не во дворце Ананты, а где-то там, среди людей и обычных, не связанных с драконами духов?

— Не все, — усмехнулась Варша. — Далеко не все духи знают про драконов и то, что они защищают Грань. Многие не замечают изнанку мира. Про людей и говорить нечего — лишь редкие волшебники удостоены чести быть представленными совету.

— А у меня знакомство с миром с этой изнанки и началось, — вздохнула я и вновь уставилась в потолок.

Она поднялась, какое-то время пошуршала подушками, а потом аккуратно потянула меня к себе. Я не стала сопротивляться — объятия подруги оказались уютными и умиротворяющими. Конечно, от жутких драконов она меня не защитит, но сейчас… сейчас это не так уж и важно. Она была рядом, разговаривала со мной и готова утешать, сколько угодно.