Тень креста

Эйра снова замолчала, внутри жгучим огнём разгорался пожар сожеления, а голова полнилась думами от неразрешимых вопросов: "Зачем, о светлые боги, я напрсилась на это гадание? Зачем узнала судьбу этого статного парня, давно ставшего мудрым и сильным мужем. Нет, он не должен дрогнуть от вороха моих предсказаний, не смеет повернуть назад. В раскладе, выпавшем Огге, руна Альгиз имеет лишь одно толкование - смерть в бою. А жизнь Огге, сжальтесь великие и милосердные боги, оказажется славной, но недолгой. И сделать уже ничего нельзя, ведь самого Огге не перекроить - не переделать. Он - тот, кто уже есть, и другим никогда не будет. Нет, амулет с охранным ставом - косичкуами божественной защиты, он ни за что не возьмём, даже и уговаривать не стоит, потому как для него это - грех. Да и не станет христианин верить во все мои россказни - даже говорить со мной для него - грех... Оторви Тор мой язык и руки

По няпряжению губ Эйры, Огге понял, что с Толковательницей Рун что-то происходит. Всегда невозмутимая, сейчас она потупила взор, а на лбу Эйры появились две тонкие морщинки.

- А что же дальше, матушка Эйра? - этими словами Огге попытался вывести Эйру из внезапной задумчивости. - Ты нечего не сказала о центральном квадрате, а там я виже две плашки со знаками.

- Да, внучек, там ты видишь руны Турс и Бьярнан, - уверенным голосом произнесла Эйра. - Они - две дощечки мостика, соединающего обе части будущего - правую и левую. Они суть смысл, ради которого эти части соединяются. Божественнный и житеский смысл твоего будущего существования... Бьярнан, вот как о ней говорил Один - хозяин всех рун: "Это цвет жизни земли и прекрасная роща и род сильный"... Все пройдёт - разрушится и отстроится вновь, но земля людей, со всей её природой и стихиями, останется, и будут благоденствовать как люди-народы, так и все их рода... Пока не грянет Рагнарёк. Но до этого род Атлиссонов превозможет всё и победит, став свободным, властным и могучим. Твои потомки победят тьму предубеждений и слабость светской власти. Тогда Норвегия станет землёй счастливых людей. А руна Турс, мы уже упоминали её, здесь означает предупреждение, без следования которому ничего хорошего не осуществится. Помни род свой и имя свое, помни откуда и для чего, ты, пришёл в этот мир! Для родни и друзей оставайся неуязвимой защитой, а для врагов - колючим и смертоносным шипом!

Впечатлённый словами Эйры, Огге глянул на свою ладонь и повторил:

- Колючим и смертоносным шипом...

Эйра ещё раз оглядела расположение выпавших Огге рун: рунические символы удачи и счастья - Соулу - свет солнца, тепло домашнего очага и благоденствие семьи; Дагаз - благая весть, сбывающаяся надежда и польза бытия, свет будущего, ведущий вперёд; Лагуз - чувства, любовь, создание пары людей для продолжения рода - дары Фреи и Фригг, лежали узким прерывистым кольцом вокруг квадратов будущего, но вдалеке от краёв платка, где располагалось прошлое, убедительно утверждая, что всё хорошее для Огге - в настоящем или уже прошло. Но об этом Эйра благоразумно промолчала.

Тогда Огге задал свой главный вопрос, тот, что не давал ему покоя с самого начала разговора с Толковательницей Рун:

- По твоим словам, матушка Эйра, и тем впечатлениям, что я получил от знакомства с рунами, выходит, что воины веры - приверженцы Одина и Тора теперь, по сравнению с прошлым, ослабели и проигрывают битву мечей и умов с последователями моего Христа. Почему всё чаще и чаще терпят поражения одержимые, неуязвимые и бессмертные защитники старых богов? Древние боги больше не с ними? Почему так выходит?

Задумавшись на короткое время, Эйра ответила так:

- Не в битве рождается истина, а в результате противостояния старого и нового, одного уклада - другому, одного мироздания и мироощущения - противоположному или отличному от предыдущего. Лишь древние боги остаются прежними, но сам Мидгард способен меняться и переходить из одного состояния в другое. Потому меняются и сами люди. Распятый Бог может утвердиться по всей Скандии, без единой капли крови, потеснив, но не вытеснив полностью древних Асов - и люди, молясь Распятому, будут помнить про Одина, Тора и Фрею, а принимать их не врагами, а древней традицией своей земли, своего народа. Помнить и почитать, как это делает молодость в отношении старости, а опыт - для мудрости. Потому существовала и будет существовать руна Наутиз: изменение в людях после преодоления преград судьбы - время и трудности меняет людей, их вкусы и желания. Наутиз не отделима от руны Эваз - необходимости и законности жизненных перемен: всё течёт, как вода, и уходит, как время.

Близился вечер, и Огге засобирался, нужно было уходить - скоро вечерняя молитва и ему нужно присутствовать в церкви. Эйра застала послешника у самых дверей, и, положив руку на его плечо, высказала последнюю просьбу:

- Я понимаю, что тебя, милый Огге, уже не остановить. Будешь делать то, что делаешь - и будь, что будет. Только всегда надевай под рясу какую-нибудь защиту - кольчугу или панцирь, носи с собой оружие - боевой нож или меч. Будь на чеку! Руны твоего будущего уже вошли в полную силу и начали своё действие - теперь они перед тобой, за тобой и над тобой... Завтра ты сам поймёшь их власть. До встречи, Огге Сванссон. До встречи, мой несостоявшийся внучек!

- Ещё увидимся, матушка Эйра, - ответил Огге, ему жаль было покидать это тепло и этот, так похожий на семейный, уют, ему тяжело было расставаться с Эйрой Толковательницей Рун - посредницей между прошлым и будущим.

***

Глава 16

16. Маски сброшены - тайн больше нет.

Вечер ещё не набрал полную силу: странным образом осенние сумерки задержались, а ночная тьма не спешила с приходом. Но промозглый холод настойчиво гулял по улицам и пробирался во все доступные места. В трапезной зале постоялого двора Орма Ульфссона было многолюднее обычного – посетители заходили толпой, а выходили лишь единицы. Компании садились по шесть человек за один стол, чтобы к ним уже не могли подсесть. А хозяин замечал всех вошедших и одарял тех кружками хорошенько подогретого пива. Но рослые мужчины, кажущиеся праздными гуляками, не спешили опорожнять посуду. Медленно цедя игристый напиток, они предавались негромким разговорам.

Троица посетителей: простоватый мореход с медным крестом на груди, монах-миссионер в дорожном плаще с чётками в руках и человек в чёрном воинском плаще с серебряным крестом на груди, устроилась ближе к входу в пиршественный покой постоялого двора. Здесь постоянно сновали люди, а пространство пиршественной залы с этого места просматривалось хорошо – все люди на виду. Кухня с Ормом Ульфссоном находилась далеко в стороне – оттуда нельзя было видеть трёх мужчин, делающих вид, что едят и пьют.

Первым, соблюдая закон старшинства – младшие говорят первыми, заговорил мореход, чьё лицо оказалось спрятано под объёмистым куколем:

- За последние дни в Нидаросе хладирцев прибыло значительно. За столом сбоку от нас сидит полудюжина людей хладирского ярла Эйрика Хаконссона - язычника, мятежника и предателя Норвегии. Я хорошо знаком с их говором, его-то ни с чем не спутаешь. Вчера с пристани сюда – на постоялый двор, пришлые доставили десяток крепких лошадей и пять тяжёлых повозок, сопровождаемых вооружёнными возничими. Все эти люди собрались здесь – они передвигаются по Нидаросу единицами или парами, чтобы не бросаться в глаза жителям, страже и властям столицы. Нужно разом окружить постоялый двор и повязать всех приспешников ярла Эйрика из Хладира. Прямо сейчас, пока не поздно!

Продолжая невозмутимо перебирать чётки, монах ответил:

- Ну и что? Они ответят, что прибыли на венчание короля Олава, которому Эйрик Хаконссон теперь благоволит и ничего преступного не умышляет. Их нужно брать только с оружием в руках, тогда они уже не от вертятся. А, поднявшего меч, обязательно найдёт другой меч, готовый предотвратить нападение на короля.