Тень креста

***

Только началась вторая ночная стража, как в двери храма кто-то громко и настойчиво постучал. В это время Огге всегда находился начеку.

В распахнутые церковные двери буквально ворвался свет множества факелов – ночь стала светла, как день. Выглянув наружу, Огге увидел трагичную картину. Два десятка городских стражников, используя плащи, как носилки, на вытянутых руках держали три мёртвых тела. Двух окровавленных стражников, чьё горло было перерезано от уха до уха, и пронзённое копьём тело епископа Николаса. Огге ещё шире распахнул ворота – и стражники внесли свой страшный груз в помещение храма. Послушник громко хлопнул в ладоши – в тот же момент церковные служки оказались рядом со Сванссоном. Святого отца Альбана уже подняли с постели, и тот, полностью облачённый и опирающийся на плечо церковного слуги, стоял позади Огге. Священнику уже рассказали о происшедшем. И он повелительно бросил:

- Готовьте омовение и отпевание страдальцев! Похоронами займёмся позже. Начальник пеших стражников, доставивших сюда погибших, пусть подойдёт ко мне!

Свет язычков многих церковных свечей заметался по всему главному церковному помещению – в открытые двери заглядывал знобкий ночной ветер. Тени неустанно сновали по стенам, полу и потолку. Никто не спал в эту пору. Всем хватило забот и работы.

Послушник Огге и святой отец Альбан оказались основными действующими лицами, на плечи которых легла основная тяжесть внезапно сложившейся трагедии. И обсуждать её не нашлось ни желания, ни возможности.

Командир десятка городских стражников предстал перед Альбаном Ирландцем, и святой отец, теперь самый старший служитель храма, распорядился:

- Убийство главного пастыря Нидароса – это драма не только норвежской столицы, но и вызов королевской власти! Зовите градоначальника – он ведает разбирательством таких дел, он же и главный светский судья. О случившемся необходимо сообщить и во дворец, король должен знать о смерти епископа Николаса.

Тела погибших стражей обмыли тёплой водой и укутали в саваны, пока не накрывая голов. К телу епископа отнеслись бережнее: аккуратно вынули копьё – крови больше не было, сняли окровавленную одежду, хорошенько отмыли от крови тело и лицо, а потом положили на белую простынь, уже лежавшую на камышовой циновке, саван же положили сверху, накрыв им обнажённый труп. В заднем помещении храма слышались звуки пилы по дереву и удары молотка по гвоздям – там готовились гробы для новопреставленных.

Первым в храме появился Гамли Лейвссон – градоначальник и командир всей городской стражи, с собой он принёс запах домашнего очага и уюта. Внимательно осмотрев трупы, тот вынес заключение:

- Моих стражников и епископа убили разные люди. Посмотрите вот сюда, - и ярл Гамли дал знак Огге приблизиться, а святой отец Альбан весь обратился в слух. – Удар ножом по горлу стражников нанесён одним точным и выверенным движением, так делает человек, приученный убивать быстро и надёжно. Безусловно, он может быть воином, известным стражникам, а не простым уличным грабителем или разбойникам – те чаще прячутся, чем нападают на опытных бойцов городской стражи.

Здесь Гамли сделал паузу, чтобы нагнуться и взять в руки копьё, а потом продолжил излагать свои умозаключения:

- Кровь на наконечнике уже засохла, но и она не смогла скрыть следы ржавчины на нём, да и пятка древка сколота не вчера – скол тёмный и гладкий. Убийца – не воин, который всегда держит оружие в чистоте и смазке, он – простой человек. Но сам удар нанесён с большой силой, питаемой ненавистью или местью.

Его речь была прервана появлением королевского хольда Арна Сигурдссона, тот самостоятельно осмотрел тела жертв ночных убийств, а потом обратился к ярлу Гамли:

- Король Олав уже извещён о случившемся. И во дворце больше нет покоя… Убийца покусился на самое святое – веру и власть. Кто пойдёт за государём, не способным защитить главных служителей Христу? Какая власть способна снести такой вызов её крепости и влиянию? Преступления должны быть раскрыты и наказаны в ближайшие дни. Этот срок определил сам король Олав. Он в бешенстве, и его гнев может упасть на вашу голову, ярл Гамли Лейвссон.

Даже при скудном освещении в храме, Огге увидел, как побледнело лицо ярла, а рубец через всё лицо стал мучнисто белым. Но в ответ на слова человека короля, Гамли лишь молча поклонился. Передав волю короля Олава, Атли Сигурдсон удалился. Видя состояние градоправителя, Огге с почтением обратился к тому со словами:

- Господин, я могу помочь…

Но в этот момент рука Альбана Ирландца крепко сжала предплечье послушника – святой отец узнал тревожный запах, посетивший его совсем недавно, но об этой тревоге священник продолжал молчать. Его порыв означал лишь то, что Огге должен быть осторожен в своих высказываниях.

- Я знаю чьё это копьё и почему убили епископа Николаса… Уже на заре можно будет задержать убийцу, пока со светом он не ударился в бега.

Пляски ночных теней продолжались до самого утра – до по-осеннему подслеповатой утренней зари. С первыми мутными солнечными лучами у дверей храма уже стоял отряд из двух десятков городских стражников, приведённых ярлом Гамли Лейвссоном. Одновременно и послушник Огге, и святой отец Альбан, но каждый по своему, объяснили себе причины такой прыти градоначальника.

Глава 14

14. Тень креста.

Но Харальд - сын Калле по прозвищу Лодочник и не думал скрываться, не пытался бежать или прятаться. Он, производя неимоверный шум, вывалился из дверей своего дома. Длинная белая рубаха, вся в пятнах от стоялого пива. С ножом в руках Харальд бросился на стражников.

- Прочь, демоны ночи… Прочь, порождения Локи! - в похмельном запале кричал с крыльца Лодочник. – Уничтожу вас всех! Один – бог битвы теперь на моей стороне! Расступись, слуги Распятого Бога!

В ожидании бесноватого, стражники выстроились полукольцом – в центре Гамли Лейвссон и Огге Сванссон. Крайний страж, весьма опытный воин, не стал использовать оружие: он, улучив момент, поставил Лодочнику подножку. И тот во весь свой рост растянулся на сырой осенней земле. Ещё один миг, и пятка копья воина ударила между лопаток строптивца. Весь воздух разом вышел из груди Лодочника, и тот уткнулся лицом в грязь.

- Где твое копьё, Харальд? – прозвучал вопрос градоначальника. – Куда ты его дел, окаянный?

Раздался булькающий смех Лодочника, его грязное от мокрой земли лицо, поднялось вверх, а губы издевательски изрекли:

- Бог Один направил мою руку! И больше нет главного жреца вашего Христа! Он не бессмертен, ваш главный церковник! Он больше не будет совращать и поганить души настоящих норвежцев и их чистых детей. Оставьте меня в покое, бесы Хельхейма!

Навзрыд плакал, разбуженный и напуганный шумом, Рольф, которого полуодетая кормилица вынесла на крыльцо и подняла над собой, делая знак нежданным гостям удалиться. Харальда схватили под руки и быстро доставили к телеге, стоящей в десяти шагах. Связанный по рукам и ногам, Лодочник скоро затих. Стук колёс телеги стал первым предвестником этого хмурого утра.

Нет! - разочарованно и ни к кому не обращаясь, заметил Гамли Лейвссон. – Харальд никак не может быть волком-оборотнем – он просто свихнувшийся от горя пьяница. Но это не уменьшает его ответственности за содеянное. Такой преступник, в любом случае, подлежит казни.

Огге промолчал, он всё ещё подозревал градоначальника в двуличии, потому и не доверял Гамли Лейвссону. Тем более, что Лейвссон подходил под все описания оборотня, представленные преподобным Альбаном. Послушник решил обсудить это своё впечатление со святым отцом, как только представится возможность.

Утренняя молитва превратилась в погребальную службу. Создавалось ощущение, что этим утром в храме Христа и его округе собрался весь Нидарос. Король и королева, окружённые своими людьми, стояли ближе к распятию, вдоль которого были выставлены гробы с телами погибших. Помещение храма было заполнено слугами королевской четы и их охраной. Сами горожане расположились у выхода из храма, а все остальные – на улице, заполнив площадь перед церковью. Король казался крайне озабоченным, потому королева Тира, понимая, что слепому Альбану со всем не справиться, уговорила своего духовника помочь святому отцу с погребением и церковными службами.