Тень креста

Глава 13

13.Танцы ночных теней.

Чёрные, узкие и длинные тени расползались по улицам Нидароса. Три отряда городской стражи своими факелами пытались разогнать ночь, но у них это плохо получалось. Ночные тени продолжали совершать свой немыслимый танец. Кружились языки пламени светочей, неистовствовало и их теневое отражение. Шаги воинов гулом отдавались в ночной тишине, близилась полночь - время первой ночной стражи.

Сегодня усталость взяла верх над епископом Николасом: весь день оказался переполнен службами, и пора было бы отдохнуть, но после вечернего молебна его вызвали во дворец - исповедовать и причастить умирающего королевского вельможу. И Николас, превозмогая боль в суставах, отправился к нуждающемуся в его помощи прихожанину. Сделав своё богоугодное дело, уже в глубоких сумерках Никалас возвращался обратно - в церковный храм, с единственным желанием поскорее лечь в постель и забыться долгожданным сном. И ещё, святого отца не оставляла мысль о сегодняшней просьбе Альбана Ирландца, что-то тревожное - на уровне предчувствий, содержалась в просьбе собрата по служению церкви. Но что? Епископа сопровождали два дворцовых стражника с факелами, так троица миновала больше половины дороги до места назначения. Но вдруг в десяти шагах от них мелькнул белый силуэт убегающего или прячущегося человека. И это не понравилось сопровождающим.

Один из воинов, протянув свой факел святому отцу, попросил подождать ревнителей порядка, стоя на месте.

- Бояться нечего, - увещевал страж порядка. - Мы только убедимся, что человек этот не опасен для вас, ваше преосвященство. Свет факела никому не даст подойти к вам близко - на расстояние удара, да и посох у вас, святой отец, не хуже боевого шеста.

Как только стражники скрылись из вида, теперь уже чёрная тень, вороном порхнула к епископу. Одной рукой святой отец поднял факел повыше, другой - направил острый конец посоха в сторону опасности. Тусклый свет выхватил из мрака мужскую фигуру в чёрном воинском плаще. Но незнакомец и не думал прятаться, он скинул с головы объёмистый куколь и приблизился к Николасу вплотную. И тогда святой отец обомлел, а потом придя в крайнее смятение, замотал головой, словно пытаясь избавиться от внезапного морока.

- Капитан Тибо Бувиён из Валанса? - скрипучим от волнения голосом спросил епископ, не замечая, что перешёл на язык франков. - Это вы? Значит я не ошибался, увидев вас той ночью?

- Да, это я... Привет вам, святой отче, с того света. Не ожидали увидеть меня живым? Сам же вы, епископ, продолжаете здравствовать и радоваться жизни. Значит забыли события того злосчастного дня... Забыли клятву обречённых, данную под захваченным норманнами Валансом.

В голосе говорившего не слышалось радости от встречи со старым знакомцем - гнев и ненависть сквозили в каждом слове чёрной ночной тени. Святой отец продолжал молчать, подавленный потоком этих слов и нахлынувших воспоминаний.

- Там, у поверженного Валанса мы на кресте поклялись мстить варварам пока живы и хватит сил. Наш отряд не дошёл до Парижа... А я чудом остался жив. И лучше было бы мне умереть тогда, чем на себе испытать обиду, предательство и рабское унижение... Отчаяние сделало меня тем, кем я сейчас стал. Но я не преступил клятвы. Нет, не преступил!

В факельном свете глаза говорившего пылали нездоровым огнём, губы искривились в судороге отчаяния - будто он снова переживал трагедию тех дней и часов. Дрожь пробежала по телу бывшего капитана, а голос внезапно охрип.

- А вы, ваше преосвященство, сдержали свою клятву возмездия и воздаяния мерзким язычникам, опоганившим нашу землю и веру? - выдавил из себя Тибо.

- Да! - коротко ответил епископ Николас. Самообладание, наконец, вернулось к нему. - Я привёл заблудших к Господу! Теперь не я судья им, а Христос... Но в наказании грехов и отступничества новой паствы душа моя никогда не дрогнет. Так что же такое случилось с тобой, сын мой, по дороге в Париж?

Услышав этот вопрос, Тибо сгорбился - руки его стали длинней, узкое лицо ещё более вытянулось, а зубы застыли в волчьем оскале:

- Одна варварка продала меня за четыре монеты, чтобы накормить своего новорождённого малыша... Как вещь... Как скот! Как раба! Она поломала мою душу! - теперь Тибо говорил быстро, уверенно и горячо. - Но я не умер от ран, а Господь наставил меня на путь истины. Я был обязан выжить для мести всем норманнам. Чтобы наказывать таких женщин смертью... А детей их я отдавал в руки Господа - он единственный, кто может позаботиться о них по-настоящему, больше, чем безбожные родители... И я готов повторять это богоугодное дело снова и снова!

- Значит это вы казнили тех пятерых женщин, капитан? - вопросом Николас перебил словоизлияние одержимого, но жуткое открытие острой льдинкой кольнуло сердце священника. - А что было дальше, сын мой, ведь вы как-то попали сюда, в Нидарос?

- Сам Христос ведёт меня! И это значит, что я ему ещё нужен... - Тибо приободрился, выпрямился во весь своё рост и продолжил. - Меня выкупила королева Тира, когда возвращалась из Винланда... Она увидела во мне мужчину и опытного воина, способного исполнять все её прихоти. А я лишь для вида подчиняюсь, терплю и жду своего часа... Часа расплаты со всеми варварами одним махом!

- Но ведь ты сам, капитан, теперь служишь норманнам, которых столь горячо ненавидишь. Как такое может быть? - спросил епископ Николас.

- Ты не воин, святой отец, потому вряд ли поймёшь меня правильно, но это уже не имеет никакого значения, - снова горячо и убеждённо заговорил бывший Тибо Бувиён. - Как там говорили древние латиняне? Divide et impera! Разделяй и властвуй! Я столкну варваром лбами, а когда они начнут резать друг друга без пощады и жалости, я окрою врагам, чья заслуга привела их к кровавому концу.

Эту фразу оборотень сопроводил смехом, похожим на клёкот большой чёрной птицы, а тень от плаща заколебалась, подобно движению крыльев. Разговор достиг максимального напряжения, потому что двигался к неизвестному обоим концу. И епископ Николас сделал ещё одну попытку повернуть его в нужного русло:

- В тебе, капитан Тибо, говорит не вера или доверие Господу, а лютая одержимость. Ты - одержим местью, потому болен. Я могу помочь тебе избавиться от дьявольских пут - покаянием, молитвой и признанием грехов ты избавишь себя от них, станешь чист перед Господом и людьми.

- Забудь об этом, святоша. Не становись у меня на пути! Иначе... - голос собеседника снова стал окрашиваться нотами накатившего безумия. - Пожалеешь!

- Ты убьёшь меня, капитан Тибо? - спросил епископ, но в голосе его не слышалось страха.

- Нет... - коротко бросил оборотень - Потому что ты, святоша, меня не выдашь. Ты ведь не хочешь, чтобы на тот свет отправилась королева или... сам король? Убить их сегодня мне ничего не стоит. Но я подожду, когда они это сделают сами... Сами!

- Не смей! Я буду молчать... Молчать и молиться за спасение твоей души, бывший капитан Валанса Тибо Бувиён, а ныне оборотень в волчьей шкуре и убийца матерей. Дело суда над тобой вручаю в руки Господни. Ступай прочь! - епископ устал от разговора с безумцем и огляделся по сторонам - стражники куда-то запропастились, слишком долго их нет.

- Не ищи их, святоша, - как будто угадав вопрос епископа, ответил Тибо. - Они не придут. И снова рассмеялся бесовским смехом. А потом, вырвав из рук епископа факел, бросил его на мокрую землю - тот зашипел и погас. Да и сам оборотень исчез так же внезапно, как и появился. Только запах полыни напоминал о неожиданной встрече прошлого с настоящим.

Глаза священника медленно привыкали к мраку ночи, но появившаяся на небе луна указала тому путь к храму. Вновь впереди мелькнул белый силуэт, и это движение заставило святого отца остановиться, а потом замереть на месте. Через несколько мгновений епископ услышал короткий свист, и метательноё копьё ударило его в грудь, пронзив тело насквозь. Уже мёртвым нидаросский епископ Николас Ронский упал на осеннюю землю. Лишь стойкий запах хмельного перегара остался немым свидетелем происшедшего - безмолвным зрителем жестокого убийства.