Оставить след

— Выход там! — я показал на ворота, которые оставались открытыми. Наглый гость что-то сказал, брызнув слюной, после чего направился к выходу. Вскоре двор опустел, униженные гости уехали, а после них и мои слуги разошлись кто куда. Посреди двора замка стоять остались только я и мой воевода, который печальным взглядом смотрел на меня, как бы говоря, что жить нам всем осталось не больше пары дней.

— Я лучше умру чем, ну, короче ты понял, — сказал я ему, показав на ворота, через которые мы только что выпроводили незваных гостей.

Через несколько минут мы с ним снова сидели и жестикулировали у меня в комнате. Я пытался объяснить, что нам нужно готовиться к обороне, сдаваться не собираюсь ни при каких условиях. Он в итоге со мной согласился, видимо идти ему было некуда и с этим моим типа женихом у него тоже были, мягко говоря, натянутые отношения. Простых людей было жалко, поэтому я как мог, попытался объяснить, что им всем нужно как можно скорее покинуть замок. Пусть где-нибудь в лесу спрячутся или в какой-то город идут, там у них больше шансов выжить.

На следующее утро замок практически опустел, здесь осталось только двадцать три воина решивших со мной быть до конца. Я ждал того, что до начала сражения Михалыч успеет меня отсюда вытащить и я, не увижу всех прелестей той бойни, которая тут вскоре состоится. Время шло, а я никуда из женского тела не уходил. Пару часов провёл на крыше донжона, высматривая с высоты войско захватчиков. Пока стоял на крыше, написал, точнее, выцарапал на одном из зубцов донжона, — «здесь был Лёха». — Может быть, пригодится как подтверждение того, что я тут был, правда, точно неизвестно где это тут, но ведь был и этого не отнять, — подумал я и увидел вдалеке на дороге цепочку всадников. — Вот и пожаловали гости.

Всадников было около двух десятков, за ними стараясь не отставать, бежали ещё несколько десятков вооружённых мужиков.

— А ведь я хотел тут немного поприкалываться в женском то теле, но тут такое дело, что о приколах придётся забыть, — подумал я и направился во двор к своему немногочисленному войску. Воины спокойно готовились к бою, прекрасно понимая, что он станет для них последним. Страха в глазах я ни у кого не заметил, как впрочем, и веселья тоже.

— Лучников у нас мало, всего трое, — подумал я, глядя на то, как эти трое поднимаются на стену, откуда потом будут стрелять по врагам. Несколько человек не спеша укрепляли ворота, подпирая их брёвнами. Ещё несколько человек заносили на стену камни, пустые бочки и прочий хлам, который будет не жалко сбросить на головы атакующих. Воевода хладнокровно командовал подготовкой, но увидев меня, перестал покрикивать на воинов. Чтобы в бою мне не мешала длинная юбка, я переоделся в дедов мужской костюм и вооружился его мечом. Так как силы в женской руке намного меньше, чем в мужской, я решил привязать меч к руке. Воевода, увидев это, нахмурился, он, скорее всего не думал, что я тоже буду сражаться вместе с ними.

Через полчаса послышались выкрики с другой стороны ворот. Что нам кричали оттуда, можно было понять и без знания другого языка, нам предлагали сдаться. Воевода вопросительно посмотрел на меня, я отрицательно покачал головой и свободной рукой взял щит. Щит был небольшой и железный, такой не развалится от сильно удара по нему. Видя мою решимость стоять до конца, воевода дал сигнал лучникам начать отстрел врагов. Первые три стрелы нашли свои цели, а вот дальше враги стали прикрываться щитами, а те, у кого не оказалось такой защиты, просто отошли дальше от замка. Через некоторое время стрелы стали прилетать и к нам. Враги били навесом, поэтому стрелы падали на нас с неба словно смертоносные градины, только вытянутые и с железными наконечниками. Через несколько минут такого обстрела у нас появился первый раненый. Вялый обстрел друг друга вскоре прекратился, так как он ни к чему не привёл.

Глава 13

Приблизительно через час передышки начался штурм замка. Часть врагов били тараном в ворота, ещё час пытались перебраться через стену. Элита вражеского войска, та что осталась в седле, ждала своего часа, чтобы ворваться в открытые ворота. За каких-то несколько минут наши воины сбросили на головы врагов всё что было для этого приготовлено. После такого опора атакующие потеряли около десятка воинов, но это их не остановило от желания попасть во двор замка. Вскоре первые враги появились на стене, где сразу началась кровавая жатва. Потери появились и у нас, но они тем не менее были в разы меньше. С каждой минутой врагов на стене становилось больше и нашим воинам пришлось отступить. После отступления мы потеряли ворота, и всадники наконец-то ворвались во двор. Какого-то решающего преимущества это им не принесло, так как мы просто завалили двор всяким хламом в виде телег без колёс и массивной мебели. Всадникам ничего не оставалось, как спешиться и вступить в бой как обычные воины. Мой отверженный жених лично командовал войском вторжения, а после того как увидел меня, решил собственноручно со мной поквитаться за публичное оскорбление. Думая что я ему не соперник, он решил не брать щит, о чём через пару минут и пожалел, получил серьёзную рану. Капитан не зря меня гонял до седьмого пота, несмотря на не равные физические данные, мне удалось несостоявшемуся мужу отрубить четыре пальца на правой руке. После потери пальцев этот тип неприятной наружности пришёл в ярость и, взяв меч в левую руку, снова напал. Только с одной левой рукой он был уже не настолько опасен, но было одно, мы проигрывали схватку, поэтому ему на помощь пришли его товарищи.

К этому моменту из наших двадцати бойцов осталось только пятеро, поэтому мы снова отступили, на этот раз в сам замок. В коридорах было проще отражать атаки, но врагов было слишком много, а среди них были и лучники. Через несколько минут нас осталось трое, я воевода и какой-то молодой парень ловко орудующий копьём. Нас медленно, но уверенно загоняли на самый верх донжона. Оттуда уже некуда было отступать, мы это понимали и отбивали атаки как могли.

Когда до крыши остался последний лестничный пролет, мы остались только вдвоём с воеводой, который был ранен в руку и ногу. Взглянув на меня последний раз, он прыгнул на врагов сверху, унося вниз вместе с собой сразу несколько человек. Я остался один, когда попал на крышу и откуда не было выхода. Враги быстро загнали меня в угол, но убивать не спешили, ждали, когда на крышу поднимется теперь уже стопроцентно будущий владелец этого замка. Вскоре он появился, злой и бледный после потери пальцев. Я понимал, что, если меня сейчас возьмут живым, точнее живой, мне потом мёртвые завидовать будут. Не желая такого исхода, быстро запрыгнул на каменный зубец, какими была окружена крыша донжона. Щит выбросил, он мне был больше не нужен, я драться дальше не собирался.

— Самоубийство большой грех, но думаю, на том свете меня поймут и простят, — подумал я, взглянув вниз. С той стороны донжона, где я сейчас стоял на краю крыши, внизу на земле было много больших камней, а высота в пару десятков метров просто не давала ни одного шанса выжить после падения. — Не получишь ты комиссарского тела, — сказал я решившему подойти «обрубку» и встал на самый край зубца. Падать было страшно, но другого выбора у меня не было, точнее был, но он был гораздо хуже. Разведя руки в стороны, закрыл глаза и качнулся назад.

Полёт вниз показался долгим как вечность, а само приземление молниеносным. Боль появилась на мгновенье, после чего её сменила необычайная лёгкость. Перед тем как моё сознание окончательно покинуло это тело, я успел увидеть собственные рёбра, торчащие вверх словно сухие ветки и головы врагов, появившиеся между каменных зубцов донжона.

— Алексей, открой глаза, открой, говорю! — услышал я приглушенный голос. Моё сознание медленно возвращалось и почему-то вместе с болью. Мне казалось, что, если я сейчас открою глаза, снова увижу свои окровавленные рёбра и возможно сердце, нанизанное на одно из них и продолжающее биться. — Алексей мать твою! Открой глаза! Уйдите нахрен все отсюда! У него остановка сердца! Дефиблирятор мне! Всем отойти!