Оставить след

Теперь уже он меня не понял, но рот от удивления тем не менее открыл.

— Блин, вот как тебе объяснить что я тут не надолго? — подумал я и попытался сказать то же самое, только на английском. Я не был уверен, что он меня поймёт, но так был хоть какой-то шанс. — Ай тут на Ту дей, — выдал я и подкрепил сказанное жестами. Как не удивительно, но мужик понял, видимо тут и английский язык был в ходу. После его кивка подтверждавшего что он меня понял, мужик снова что-то сказал, только теперь тоже на английском. Его знания этого языка тоже были ограниченными, так как он сказанное также подкрепил жестами. Из его жестикуляций я понял, что скоро сюда кто-то приедет и мне нужно будет встретить гостей. Судя по выражению его лица, когда он говорил о гостях, этих личностей он явно не хочет здесь видеть. Ещё он попытался объяснить, что сегодняшнее нападение точно будет не последнее. Я в ответ показал на меч, который не выпускал из руки, давая этим понять, что просто так меня не взять.

Приблизительно за полчаса молчаливых жестикуляций мы с ним смогли договориться о том, что он даст мне несколько дней на пребывание в теле его хозяйки. Я в ответ пообещал, что, если придется, буду сражаться на их стороне, а до этого никому ничего плохого не сделаю.

Когда он ушёл, я снова заперся, чтобы ко мне слуги не пытались войти. Этих необразованных простолюдинов не проведёшь, сразу поймут, что в хозяйку кто-то вселился. Стоит кому-то об этом догадаться, через несколько минут об этом будут знать все, кто находится в замке. Через час после для меня приготовят костёр, где потом и сожгут как ведьму. Был, правда шанс, что они сначала позовут местного экзорциста, но это в том случае, что он тут у них есть.

— Да, Лёха, попал ты, это тебе не от пещерного медведя бегать, — подумал я и посмотрел на своё в отражение в лезвии меча. — Жаль, если такую красотку сожгут, ей бы ещё жить и жить.

Приблизительно через час в дверь снова постучали, послышался голос того же мужика, которого я окрестил воеводой. Когда открыл ему дверь, он жестом показал, что я сейчас должен идти за ним. Деваться было некуда, пошёл. Через некоторое время он привёл меня к двери комнаты деда, того что вручил мне меч. Может он и не это имел в виду, когда отдал мне меч, но я понял это по своему. В комнате было много народа когда я туда вошёл и лица у всех были мрачные.

— Помер дедуля, — подумал я и оказался прав. Сейчас мне нужно было что-то предпринять, но я не знал что, поэтому вопросительно посмотрел на воеводу. Тот всё понял без слов и через несколько секунд выгнал из комнаты всех, кроме меня и, разумеется, самого себя. Несколько минут у нас с ним шёл разговор при помощи жестов и в итоге мы, можно сказать, хорошо поняли друг друга. Дедулю следовало похоронить, причём завтра же на рассвете и я должен буду присутствовать на этом мероприятии. По местному обычаю усопшего кремируют на костре, а поджечь его должен ближайший родственник коим является единственная дочь этого деда.

Всю ночь шли приготовления к ритуалу кремации. К нему готовили и меня, чего я, честно говоря, не хотел. Несколько служанок полночи меня отмывали и переодевали в траурное одеяние, которое пришлось шить прямо при мне. За всю ночь я не произнёс ни слова и всё время строил унылую физиономию, символизирующую печаль.

Утром во всём чёрном я направился на пустырь, находившийся неподалёку от замка. Шел в сопровождении нескольких служанок и пары воинов. На пустыре находилась стопа из брёвен, наверху которой лежало тело покойного то ли барона, то ли ещё какого-то аристократа, имя которого я до сих пор так и не узнал. Перед тем как мне в руки вручили факел, воевода толкнул речь, судя по интонации, напомнив людям о том, каким хорошим был этот дедуля. Из всего им сказанного я смог понять, что замок называется то ли Лим, то ли Лип, а дед, точно барон. Как его звали я, так и не понял, зато узнал, как меня зовут. Девушку чьё тело я сейчас бессовестно забрал себе звали Эллин. Вот этой вот Эллин вскоре и дали в руки факел, чтобы она смогла лично отправить папу к праотцам. Честно говоря, с факелом в руке я чувствовал себя не в своей тарелке, принимать участие в таком виде похорон мне ещё никогда не приходилось. Через несколько минут уняв дрожь в коленях, я смог подойти к кострищу и поджечь солому, которой были обложены брёвна. Огонь словно голодный зверь сразу же стал быстро пожирать предложенное ему угощение.

Похороны длились несколько часов, до тех пор пока в костре не стало видно остатков тела. Всё это время все кто пришёл проститься с бароном, молча, наблюдали, как бушует пламя похоронного кострища.

В замок вернулись к полудню, после чего я снова заперся в комнате, на этот раз в другой, явно принадлежавшей моему временному телу. Ко мне пытались пробиться служанки, но их отогнал какой-то воин, приставленный воеводой ко мне в виде охраны. Народ, скорее всего не понимал, к чему такие предосторожности, ведь на данный момент в замке не было посторонних, тут были только подданные барона. Я не подходила на место главы рода, так как была женщиной, стало быть, эти люди с недавнего времени стали не совсем моими слугами и воинами.

— Да плевать, через полтора дня меня тут уже не будет и как они тут эту проблему решат, уже не моё дело, — подумал я и, устроившись в кресле удобнее, решил немного вздремнуть. Ночью мне поспать не удалось, да и не собирался я спать при посторонних, если честно признаться. Одно сказанное случайно слово во сне и меня отправили бы на костёр вместе с дедом. Сейчас я в комнате был один, а дверь заперта изнутри, чувство относительной безопасности позволило мне расслабиться.

Разбудил меня стук в дверь, за окном было темно, а в комнате прохладно. Камин я даже и не подумал разжечь, так как когда пришёл сюда тут ещё тепло было. Вечерним гостем оказался снова местный воевода, лично принёс мне ужин. Уходить он не собирался, так как хотел поговорить, точнее фигуры из пальцев строить. Мы с ним теперь только так разговаривали и, если бы на это кто-то посмотрел со стороны, он решил бы что мы оба чокнутые.

Спустя какое-то время до моего собеседника наконец-то дошло, что в этом молодом женском теле завис мужик, от чего с ним чуть сердечный приступ не случился. Он явно не думал, что такое в принципе может быть, все его познания о вселении тёмных сущностей были ограничены рассказами местных священников. Они считали что, если кто и вселился, то этот кто-то не имеет пола, то есть демоны они у них бесполые. Я попытался объяснить, что ни фига я не демон, просто моя душа не долетела до места назначения и на некоторое время застряла тут. Скоро мне предоставят свободный коридор, после чего я отправлюсь по первоначальному адресу. Мужик само собой мне не очень-то и поверил, но тем не менее, не полез горло резать, а дал мне время на то, чтобы свалить отсюда. Дал не больше двух дней, так сказать, с небольшим запасом, а то мало ли, вдруг на вечер вылет назначат.

До утра меня оставили в покое, а утром случилась новая напасть, к нам гости пожаловали, да ещё какие! Некий тип приехал свататься, то есть, ему, видите ли, моё комиссарское тело подавай. Так как дедуля к этому моменту уже разложился на атомы, встречать жениха пришлось мне. Делегация из десяти не совсем чистых мужиков ожидала меня во дворе, куда я вскоре и вышел, приблизительно через полчаса. Эти полчаса воевода уговаривал меня в том, что лучше показаться на глаза этим хмырям, то есть нужно подтвердить, что я ещё есть на этом свете. То что дед помер, им уже успели сообщить, поэтому они сейчас очень нагло себя вели, видимо уже предвкушая получение в собственность это симпатичное тело и замок в придачу.

— Ладно, хрен с вами, выйду, — согласился я и пошёл вслед за воеводой, правда, прихватив с собой дедов меч.

Во дворе замка сначала наступила тишина, когда я там появился, а потом раздался смех. Эти уроды увидели у меня в руках меч и стали ржать как кони. Якобы жених, всё ещё хихикая, решил подойти ко мне ближе. Что он хотел потом сделать, было известно только ему. Я трактовал это как попытку нападения и молниеносным ударом меча отрубил от его красивой шапки волчий хвост. Он висел сбоку его мехового котелка, символизируя силу и смелость хозяина. Мужик резко отпрянул назад и посмотрел на землю, где в луже конской мочи лежала его гордость. Смешки его товарищей резко стихли, а сам он, скрипнув зубами, достал свой меч, собираясь меня наказать. После того как он обнажил оружие, его товарищи тоже так сделали. Несколько воинов стоявших за моей спиной повторили их действия и сейчас две небольшие группы вооруженных мечами людей стояли напротив друг друга, готовые броситься в бой в любую секунду. Гостей было в два раза меньше, поэтому жених не решился меня атаковать, несмотря на большое желание это сделать.