Оставить след

Голос снова прозвучал приглушённо, словно человек быстро отдалялся. Сознание вскоре снова явилось, вернув меня почему-то в начало штурма замка. Сейчас я вновь стал переживать события, которые уже были, только в этот раз всё происходило как при сильно замедленном просмотре видеозаписи. Мне казалось, что скоротечный бой во дворе замка теперь длился целую вечность. Момент, когда отрубаю пальцы своему противнику, сейчас предстал перед глазами как-то особо зрелищно и с каким-то конкретно выбранным приближением. Я сейчас видел, как острый клинок моего меча скользит по рукаву врага, рассекает дорогую ткань и потом срезает пальцы. Эти пальцы медленно улетают вслед за продолжившим двигаться клинком, а из оставшихся обрубков толчком выпрыгивает густая кровь.

Чуть позже появилась картинка того, как мы пятимся по коридору в сторону лестницы ведущей наверх. Потерявший своё копьё парень падает под ноги идущих вслед за нами врагов. Этот воин больше уже никогда не встанет, он отдал жизнь за то, чтобы я жил. Пять ступеней до крыши, мой единственный оставшийся защитник, посмотрев на меня, прыгает в толпу, унося с собой вниз по ступеням несколько человек. Дальше фрагмент видеозаписи словно стёрли, картинка появилась с того момента, как я стою на краю крыши с распростёртыми руками. Что самое интересное, сейчас я видел себя со стороны, как бы глазами одного из врагов. Потом картинка того как я падаю и — АААА!

Я резко открыл глаза, сел и схватился за грудь. Осмотрев себя, убедился, что ребра не вывернуты из груди, собственного сердца я тоже не увидел. Несмотря на это, мне было больно, причем так, словно недавно действительно упал с высоты и переломал себе всё. Каждый глубокий вздох отдавался болью в груди, руки дрожали, а на лбу выступили капельки пота.

— Жив? — в комнату вошёл Борис, наш дежурный реаниматолог.

— Не уверен.

— Ну, если пытаешься мыслить, значит жив. Напугал ты нас Алексей, особенно меня, Михалыча и Настю. Хорошо что всё так закончилось, не пришлось тебя в стационарную реанимацию перевозить.

— Я что ласты пытался склеить?

— В общем и целом да, была у тебя такая попытка, но она не удалась. Я запретил тебя допрашивать в ближайшие два дня, так что отдыхай, тебя никто не побеспокоит. Если что-то будет нужно, в коридоре дежурит человек, скажешь ему, он всё сделает.

Борис вскоре ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями.

— Чёрт, это надо же насколько в этот раз меня зацепило чужое тело, — подумал я, трогая слегка побаливающую грудину. — До этого я так тяжело с чужими телами не расставался, правда и погибал в другом времени не так, не лишай себя жизни сам. Вполне может быть, что смерть носителя должна произойти или естественным образом, или от рук какого-то индивидуума того же времени.

Мыслей в голове кружилась туча, и я не мог остановиться хоть какой-то одной. Перебирая варианты случившегося, слишком глубоко ушёл в мысли, поэтому не сразу услышал, как в дверь кто-то настойчиво стучит. Я оказывается, после ухода Бориса заперся, видимо по привычке, что успела выработаться за три дня в другом времени.

— Иду, не нужно ломать дверь, — сказал я громко, так как дверь уже начинали выбивать.

— Дмитрий Михалыч?! Случилось что-то?

— Это ты у меня спрашиваешь? Я десять минут в дверь стучал, уже хотел попросить ее выбить!

— Извините, я немного задумался.

— Ладно, забудем об этом, скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, только грудина болит и рёбра.

— Борис сказал, это пройдёт, нормальное явление после, — Михалыч замолчал, поняв, что сказал лишнее.

— Да, я знаю, что умер ненадолго, так что не стоит делать вид что этого не было. Думаю, вы как раз по этому поводу и хотите со мной поговорить.

— Да, ты прав, хочу понять, почему это произошло. Борис, правда, запретил тебя расспрашивать, но он уехал, и я не выдержал.

— Я сам не совсем понимаю, почему так произошло, но пара идей есть. В этот раз я угодил в тело молодой женщины, я бы даже сказал девушки. Это само по себе стало для меня некоторым шоком, но потом успокоился. Поначалу было даже весело, но вскоре проблемы посыпались как из рога изобилия. Подробнее расскажу позже, сейчас в голове ещё туман стоит, не всё помню.

— Ну, хоть какой-то намёк можешь дать, где ты был, время, место? — у Михалыча глаза горели, от желания узнать подробности, но он решил пока ограничиться парой вопросов.

— Год не могу сказать, но судя по одежде и оружию явно средневековье. Место где-то в Шотландии или Ирландии, там мужики в килтах ходили, юбки такие, если не знаете.

— Это слишком большой разброс по месту, территория получается не маленькая, — решил уточнить Михалыч, проигнорировав слова о якобы его не знании о килтах.

— Место называли Лим или Лип, произносили не очень разборчиво, поэтому не могу утверждать что из этого точнее. Может это название местности, а может тот замок так назывался.

— Ещё что-то можешь сказать уточняющее?

— Дмитрий Михалыч вас убивали когда-нибудь? Меня вот, например, за последний месяц уже несколько раз. Поверьте, ощущения незабываемые, особенно последний раз, когда пришлось самого себя убить.

— Извини Алексей, я видимо слишком быстро хочу обо всём узнать, — Михалыч сдал немного назад с вопросами и тут я повернул голову, после чего увидел стоявшую в дверном проёме Настю. Её лицо было бледное, по щеке бежала маленькая, сверкающая в свете неонового света слеза.

— Ты что тут делаешь? Я где тебе велел находиться? — закричал на неё Михалыч.

— Деда, я случайно мимо проходила, а дверь была приоткрыта.

— Брысь отсюда! Придёшь, когда разрешу!

Настю как ветром сдуло, и ушла она явно обиженной, только я не понял на кого, на меня или на деда. Дед лишь покачал головой после того, как она ушла.

— Вот что Алексей, я вынужден тебя отстранить от участия в экспериментах, по крайней мере на некоторое время. Пока ты не пройдёшь полное медицинское обследование, в лаборатории даже не появляйся. С подробным рассказом не тороплю, когда самочувствие позволит, тогда и расскажешь, прошлое ведь никуда не денется, — сказал Михалыч и, похлопав меня по плечу, ушёл. Дверь он за собой закрыл, но я тем не менее услышал, как он приказал охране ко мне кроме врача вообще никого не пускать, особенно Настю. — Куда она пошла? — услышал я последние из того что он сказал.

Несколько часов меня не беспокоили, но когда за окном стемнело, в дверь снова постучали.

— Входите, открыто!

— Как самочувствие? — в комнату вошёл Борис. Вслед за ним вошли ещё двое, мужчина в годах, почти ровесник Михалыча и среднего возраста женщина. — Анна Сергеевна, кардиолог, — представил Борис женщину. — Николай Харитонович, психиатр, — представил он мужика. С собой они принесли несколько чемоданов с наклейками красного креста, в которых находилась всякого рода диагностическая аппаратура. — Я тут подумал, а чего ждать, обследование можно ведь прямо сейчас пройти, — сообщил Борис и меня вскоре принялись осматривать как при помощи аппаратуры, так и без неё.

Настроение было подавленное, поэтому я словно безвольная кукла позволил им делать с собой всё, что они хотели.

— Ну, вот и всё, — сказал Борис, как бы незаметно взглянув на кардиолога.

— Ничего серьёзного я тут не вижу, всё в пределах нормы, — сказала она, рассматривая кардиограмму. — Пациент физически здоров, — выдала Анна Сергеевна своё заключение после моего осмотра.

— Хорошо же всё, чего ты такой кислый? — Борис присел ко мне на кровать.

— Они все погибли, все! Двадцать два человека погибли, защищая меня. Понимаешь? Они меня защищали! Если бы я не влез, — я замолчал, вспомнив о присутствующих здесь посторонних.

— В жизни всякое бывает, ты тут не причём, так, наверное, и должно было произойти, — попытался успокоить Борис, после чего передал меня в руки психиатра.

Этот уважаемый доктор мучил вопросами не меньше часа, я уже хотел ему просто дать по его седой голове, чтобы он наконец-то заткнулся, но мне помешал очередной стук в дверь.