Страница 36 из 59
— Действительно братик твой? — спросила Ольга.
— Единокровный, — хмуро пророкотал Горан, чем вызвал у нее легкую улыбку. В последнее время Ольге нравилось злить его, и ничего с собой поделать у нее не выходило.
— Как оказалось, не одни лишь люди терпеть не могут некоторых родичей, — заметила она лукаво. — Вам чувства такие тоже не чужды.
— По делу ведь… — едва слышно прорычал Горан.
Ольга пожала плечами.
— У нас говорят: родичей не выбирают.
Горан тяжко вздохнул.
— Зато друзей мы выбираем сами, — заметила она.
Горан не ответил, только сизый дым из ноздрей пустил, чем развеселил ее окончательно. А вот о Снежене она почти сразу забыла: и без него нашлось на что и на кого глядеть.
Когда вечер дворец крылом укрыл, загрохотало, затряслось вокруг. Некоторые гости с мест повскакали, однако Горан спокойно сидел, а значит и Ольга тревожиться не стала. И правильно. Тьма внезапно всем глаза застила, а когда проморгались, пред столом, что Горан с Ольгой занимали, стоял юноша, только-только право мужчиной зваться получивший: высокий, стройный, взгляд темным огнем горит, волос вороной и весь в черном.
— Здравствовать тебе, Горан, хранитель врат, — произнес красивым низким голосом и поклонился учтиво, но с достоинством.
— И тебе высокого полета, вестник, — ответствовал Горан, встав и поклонившись в ответ. — Садись за мой стол, отведай угощенья.
Уговаривать гость себя не заставил, по правую руку хозяина за стол уселся, испил чашу зелена вина в знак дружбы. Ольга украдкой глянула на него. Уж никак не представляла себе первого ученика и помощника Кощея Бессмертного таким. Причем, каким именно, так и не определилась. Юным? Так она сама не старуха древняя даже по меркам людским. Красивым? И сам Кощей не походил на скелет, кожей обтянутый. Веяло от Ворона силой такой, что аж голова кружилась.
Он улыбнулся ей прямо, открыто и молвил:
— Чем больше таких, как мы, меж двух миров живут, тем лучше для Руси-матушки.
Ольга
Как поселилась Ольга в Нави, прошло полтора лета: пообвыкла, освоилась, перестала глядеть с открытым ртом на всякие диковины и чудо-юд, знакомцами и приятелями обзавелась. Жизнь как-то сама собой наладилась и начало казаться, будто царство Подсолнечное роднее и привычнее, нежели мир людской.
Откуда ж знать? Возможно, так и было. Недаром Ольга видела сквозь мир привычный, явный, этот, всяческих чудес полный.
За то время миновало пять поединков, окончившихся победами для защитников врат. После последнего Горан все еще хромал: пурпурная гадина о шести головах умудрилась покусать его за обе ноги. Ольга же не сидела без дела, не скучала у оконца за рукодельем, ее слава сильнейшей чаровницы гремела по миру. За дворцовыми стенами, пусть Горан каждый раз переживал и злился, Ольга не пряталась даже в самые тяжелые ратные битвы.
«Что чаровнику в поле делать? — часто ворчал Горан. — Ты в силах со стен свои лучи посылать, молнии или что еще для ворогов припасено».
Однако в груди все еще сидело неприятное ощущение: казалось, только возможность допусти, обязательно заточат в башне и примутся охранять денно и нощно, как царевну из сказки. Потому слабости себе Ольга не позволяла, а злые слова срывались с губ всякий раз стоило Горану попробовать проявить заботу.
Он так и не потерял к ней интерес, хотя научился не столь явно выказывать его: от попыток молниеносного захвата перешел к длительной осаде и, похоже, нащупал те струны души, за которые мог тянуть, не вызывая вспышек гнева или раздражения. Например, взял за привычку встречать вместе с Ольгой закаты, стоя на верхней площадке самой высокой из дворцовых башен, или принимал обличие крылатого змия и катал ее в вышине. Их поездок в многочисленные селения Нави Ольга теперь ждала с нетерпением и восторгом. Истории о навцах, безбрежном океане, окружающем все и вся, мироустройстве она могла слушать беспрерывно. Лишь в груди по-прежнему сидел ледяной осколок, напоминая о предательстве и заставляя ожидать возмездия.
Пиров стало больше, и Ольга больше не избегала их и не готовилась к ним со всей тщательностью. Вот, как сегодня.
— Не желаешь ли отведать крылышко шипохвоста? — поинтересовался Горан. Уголки его губ неизменно стремились вверх, но он пока держался и не показывал улыбки. Ну видно же: замыслил какую-то гадость.
Разумеется, она вольна была отказать, но Ольга решила поддержать шутку. Тем паче, соседи по столу — сплошь чуда-юда — проявили к беседе живой интерес.
— А что есть такое шипАГвост? — спросила она, намеренно коверкая название на манер басурман, язык русов выучивших. — Или кто?
— Летучая рептилия, обитающая на южном склоне грозовой горы, — немедленно подсказал один из сотрапезников: длинный, как жердь с тонкими руками и ногами. Им в темные вьюжные ночи любили детвору пугать. Коли не спишь, а за стенами метель воет, нет-нет, а вскоре услышишь стук в оконце, и если выглянешь, то этого лупоглазого и углядишь. Люди горазды небылицы выдумывать: вот же чудище, сидит на пиру, в Явь не стремится, даже беседы ведет. — Впрочем, я правильно понимаю, что юная чаровница не жалует мяса?
— Отчего же? — Ольга повела плечом, намеренно не заметив обращения. Не столь и юной она себя считала, хотя в сравнении с присутствующими, разменявшими далеко не первую сотню лет, а то и тысячу, могла считаться младенцем. — Я неплохо отношусь к животной пище.
— Но не из нашего мира? — поинтересовался другой: смуглый, округлый в плечах и узкий в поясе, весь какой-то непривычный, нерусский, с кольцом в носу и в ухе.
Ольга хмыкнула.
— Моя чаровница из Яви родом, — решил прийти к ней на помощь Горан.
Конечно же, слово «моя» он не мог не выделить — чтобы дошло до самых отчаянных. Поначалу такое отношение приводило в ярость, но со временем Ольга стала относиться спокойнее и даже шутить по поводу собственности змииного сына. После же рассказов Горана об удручающей привычке его соплеменников прибирать себе любые диковины, к которым утерял интерес предыдущий владелец (или якобы утерял), показательно не обращала внимания на «игры в принадлежность».
Хотела ли Ольга однажды оказаться в роли сокровища, за которое решил поспорить какой-нибудь ящер трехглавый с Гораном? Чары упаси! Лучше терпеть все эти громогласно подчеркнутые «МОЯ», горячую руку, отдавливающую плечи, и хвост, гладящий под столом по колену.
— Люди живут охотой и рыболовством, да только звери с птицами у нас другие, — продолжал Горан.
— Это очень интересно! — воскликнул собеседник, сидевший на лавке напротив, выглядевший почти как человек, только лысый с заостренными лопухами-ушами и глазами, сверкающими, что капли дождя на солнце. Его кожа отливала в благородную зелень, а рот казался неестественно большим. — А отведав холодной крови, люди могут отравиться? Я почему спрашиваю-то: мой прадедушка по материнской линии еще при прошлом хранителе врат как-то перешел в мир по ту сторону, разорил пару деревень, пожрал… Я честно не помню, как он называл жирных мычащих существ.
— Коровы, — подсказала Ольга.
— Точно! — обрадовался гость. — Может, и пару человек прихватил, кто ж теперь припомнит? Так вот… отравился и едва не умер.
— А ваш родич случайно чаровника не цапнул? — поинтересовалась Ольга.
— Да кто ж теперь разберет? — он развел руками, окидывая ее голодным взглядом, словно хотел попробовать.
— Любой чаровник всегда найдет способ дотянуться до своего обидчика, даже будучи по другую сторону жизни, — настало время Ольге выделять слова. Она выбрала «всегда». — А кроме нашего брата, есть очень немало людей, наделенных дремлющим или слабым даром: всевозможные колдуны, ведьмаки, оборотни, травники, лекари…
— Не продолжай! — взмолился гость и замахал руками, словно отгоняя от себя комариный рой.
— Потому кусать людей не советую, — с не менее голодной улыбкой, нежели недавний взгляд гостя договорила Ольга. — Для вашей же пользы. Что касается меня, то во время странствий приходилось питаться и змеями с лягушками. Ничего так, курятину напоминают.