Страница 59 из 59
— Какая беда привела вас на порог? — спросила Ольга приветливо. Пусть, оставаться здесь долго она не собиралась, а хорошее отношение местных грело все равно.
— Ай бяда, бяда! — запричитала женщина, тотчас показавшись неразумнее собственного дитя.
А вот девчушка, наоборот, радовала. Потому что глянула на… наверное, все же не на мать, а сестру старшую, недовольно и заговорила серьезно:
— Кость ис подземья.
«Ах, если бы еще говорить могла по-человечески, цены б ей не было», — вздохнула Ольга про себя.
А девчушка все свое:
— Ты ж добрая, чара лунная, помоси.
«Лунная», — Ольга едва не фыркнула.
Жизнь в Нави, как оказалось, даром не прошла: кожа в лунном свете стала серебриться и будто бы совсем чуть, но поменяли цвет глаза, уже не такие синие, но все равно разительно от людских отличающиеся. Ольга все опасалась, как бы у нее не начали прорезаться новые зубы, расти хвост или проклевываться крылья, но, к ее огромному облегчению, до столь явных изменений все же не дошло. Люди, правда, замечали, но не все, да и не селилась Ольга подолгу на одном месте.
— Чудо-юдо подводное беззаконное, — произнесла женщина и прикрыла рот, словно испугавшись произнесенных слов.
— Лошадка, — сказала девчушка, — пришла к берегу, я хотела хлеба дать, да ма не велит.
«Значит, все же мать», — подумала Ольга и сказала:
— Правильно не велела.
Быстро на берег реки выйти, коли можешь по самому краю сновидения пройти, путь сократив. Женщина испугалась дороги той чуть ли не до обморока, девчушка же и не заметила ничего особенного.
— Не стоит подходить к незнакомым лошадкам, особенно к тем, которые выходят из воды, — наставляла Ольга, отказываясь верить и вместе с тем надеясь не ошибиться: не иначе старый знакомец к ней пожаловал.
«Ужас. Что я несу? — подумала она. — Никогда не умела говорить с детьми».
— Ух ты! — взвизгнули обе селянки, стоило у самой воды очутиться, а из той поднялась узкая лошадиная голова с глазами-звездами и гривой мглистой.
Но далее идти Ольга им уже не позволила, оттолкнула к толпе таких же ошарашенных видом чуда-юда. Чуть ли не все селение из домов высыпало — глазели. Даже удивительно, что кровожадный потусторонний и… невероятно чудесный конь еще никого не съел или хотя бы не покусал.
— Идите по домам, — велела Ольга, и люди неожиданно послушались, а сама вошла в воду.
Конь приближаться не стал, ждал, пока войдет сначала по колено, затем по пояс.
— Что ж, — произнесла Ольга, невесть к кому обращаясь. — Значит, все закончится именно так — на звездных тропах, на которые человека во плоти способны увезти только эти существа.
Болотный дух фыркнул в воду, забавно пустив пузыри.
«Это даже лучше, — подумала Ольга. — Я не жалею ни о чем».
Конь фыркнул снова, выказывая свое отношение к подобным мыслям.
Наконец, они поравнялись. Ольга запустила руку в невесомую шелковую тьму гривы, провела по лоснящемуся боку, и… водяной дух передернулся от отвращения.
— Прости. Не удержалась, — повинилась она. — Знаю, что не переносишь близости горячей крови, а моя все никак не остынет.
— Ты уже не особенно человек, оттого терпимо, — бросил конь. — Но не испытывай мою выдержку.
— Значит, действительно за мной?
Конь фыркнул — уже трижды, отметила Ольга про себя, в следующий раз покусает — и нетерпеливо переступил тонкими ногами. Ольга запрыгнула на его холку и забыла, как дышать — дух захватило от скорости. Кажется, звезды с небосклона понеслись им на встречу, хотя должно было быть совершенно иначе: болотник должен увлечь в пучину, завертеть в гибельном водовороте, а затем растерзать.
— Ох, не искушай… — тотчас донеслось, как показалось, отовсюду, и Ольга впервые в жизни поняла, что лучше бы ей замолкнуть (мысленно в том числе).
…Она едва не проглядела, когда они доскакали. Конь остановился как вкопанный, а перед глазами по-прежнему прыгали звезды, и свистел в ушах звездный ветер.
— Слезай, — настойчиво потребовал водяной дух.
Ольга кое-как сползла с его спины, встала, не позволив ногам подкоситься, обрушив в воду, и огляделась, куда же попала.
«Реки впадают в моря и океаны, а те — в великий безбрежный окиян, в котором властвуют ветра безвременья. Обтекает он все известные миры», — так говорилось в одной из книг. Видимо, верно, раз стояла Ольга возле острова Буяна — чаровнического сердца мироздания.
— Спасибо, — прошептала она непослушными губами.
— За тебя прошено, — откликнулся конь и поспешил обратно в воду.
«И не попрощался ведь», — фыркнула про себя Ольга и направилась на сушу. Там горел небольшой костерок, а возле него…
— Горан?
— Ворона ты подговорила отказать мне в помощи?
Ольга рассмеялась, и подумала, что так весело ей давно не было.
— Ты… — вздохнул Горан. — Ну и правильно. Поделом мне.
— Поделом-то поделом, ты, надеюсь, ничего ему не сделал?
Горан только плечом дернул.
— Сделаешь такому, как же, — и руку протянул, помогая из воды выйти.
— Все чаровники — я же знаю — мечтают здесь побывать. Вот и я позвать осмелился.
— Все-то ты знаешь, кроме главного, — проворчала Ольга, не скрывая улыбки, которая растягивала губы сама собой. Ледяная игла в сердце куда-то делась, наверное, попросту растаяла.
— У меня все из рук валится, Дворечик обижен, повелитель Кощей шипит разъяренной кошкой, Ворон посмеивается, Снежен и тот видеть не желает, только обзывается. Я ж Горан, Горыныча сын, я ж огненный, я… понимаю, что обидел! Прости.
Ольга молчала — просто боялась спугнуть это мгновение, которого уж и ждать почти перестала.
— Я, если подумать, глупая гордячка и виновата не меньше, — что ж, она произнесла это. Что дальше?..
А дальше были жаркие объятия и поцелуй, длящийся целую вечность, но невозможно мало.
— И… я вновь тебя похитил, моя чаровница, — молвил Горан, когда снова смог говорить.
— Твоя… — согласилась Ольга. — В том-то и дело, что действительно твоя, и даже если прогонишь, таковой быть не перестану.
— Значит, правильно похитил?
— Правильно, — сказала Ольга и обняла его за шею. — Я без тебя тоже не могу, как выяснилось.