Страница 24 из 59
— Если это твой подарок… — начала Ольга.
— Не совсем.
Она одарила его обреченным взглядом и дозволила:
— Ну веди.
Вначале Горан собирался просто провести ее по дворцу, показать диковины, однако теперь придумал кое-что получше. Кому как не ему знать, насколько гадко поступил людской князь? А за ним кривду подхватили и люди обычные. Клеветники байку сочинили: о сговоре навьего змия и ведьмы проклятой. Мол лишь благодаря ей Горан и одержал победу. Потому-то и пошла Ольга в стан захватчика — требовать награды, а стребовав, оказалась недовольна и предала. Горан якобы успел проклясть ее, и чаровница окончательно обезумела. Эту выдумку писари внесли в повести лет, что б потомки прочли и ужаснулись, сказители несколько песен сочинили и пустили былину по полям и весям, простые люди принялись пугать детей всякими страшными сказками, а потом уж и до проповедничков дошло, как повернуть в свою пользу можно. По их словам, приняла бы девица правильную веру, отказалась бы от злого колдовства, смирилась с истинно бабской сущностью, давно счастье с мужем обрела бы да в год по дитю рожала. А то ли не счастье для бабы, бога принявшей? И ведь поверили в эти россказни с удовольствием.
Людям нравилось отыскивать среди соплеменников «не таких, как все», объявлять их воплощенным злом, обвинять во всех возможных преступлениях, осуждать скопом, травить и ненавидеть.
Горан наблюдал за тем, как злилась и негодовала Ольга из-за подобной несправедливости. Только ничего не предпринимала, хотя и могла. Наверняка ее порадует, если князь лишится трона. Это можно устроить, однако прежде чем действовать, Горан покажет на что способен. Была во дворце его комнатка заветная. Войдя в нее, удалось бы оказаться в иных местах, в прошлом, будущем аль настоящем. И то, что в ней произошло бы, на Яви отразилось.
Туда Горан и направился.
Ольга
Голова все еще кружилась, и стоял тихий настойчивый звон в ушах. Ольга старалась идти твердо, не отставая от Горана, и тщательно прислушивалась к себе. Вернувшиеся силы казались непривычны: более неистовые и дикие, чем те, которыми она пользовалась раньше. Ладони принимались жечь всякий раз, когда она вспоминала о чарах. Могущество только предстояло подчинить, и Ольга очень хотела бы задавить цветок восторга, настойчиво расцветавший в груди, но никак не выходило. Она снова могла чаровать в полную силу.
Сила ластилась к ней довольной сытой кошкой — сильной и грозной пантерой, ожидавшей любого приказания, но готовой и разорвать, если что-либо ей не понравится. К тому же изыскания не пропали даром: Ольга сумела бы прямо сейчас призвать одновременно несколько стихий, например, огонь, лед и смерч. Вряд ли кто-нибудь из чаровников устоял бы против подобного напора. Волхв Валидуб-Вырвитополь больше не являлся для нее соперником. Да и никто в Яви.
«А в Нави?» — спросила Ольга саму себя.
Вряд ли, чтобы узнать, придется ждать долго. И это не страшило, как и вид тварей, способных прибыть к вратам. Ольга, наоборот, предвкушала схватку.
Чаровник и змий — союз поистине непобедимый. Ее искусство и почти неисчерпаемый источник чаровничества. Не будь предательства и заточения, Ольга согласилась бы на условия. Более того! Не без удовольствия поселилась бы во дворце. Надолго. Не на какие-то смешные шесть лет. Но прошлое висело над ней занесенным мечом, заставляло проявлять осторожность, искать в каждой фразе и поступке скрытые смыслы.
Она поступила скверно, а змии не славились всепрощением. Более того, она действовала отнюдь не в собственных интересах. Ох, если бы только она вовремя поняла, с кем связалась!
— Ты сумеешь отомстить.
Сказал ли это Горан на самом деле или лишь послышалось? Чары горели в крови, моля воспользоваться, сотворить хотя бы маленькое заклятие, какой-нибудь морок или огненный шарик, однако Ольга сдерживалась. Несколько дней ей даже книги придется читать осторожно, о чаровстве и думать не стоит: сила должна улечься, привыкнуть, стать податливой и покорной, готовой быть оружием в ее руках, но не вырваться из них, уничтожая все вокруг с призвавшей ее чаровницей во главе. Лучше всего сейчас было бы вернуться в комнату, лечь и постараться немного поспать. Увы, пока оставалось лишь мечтать об этом и плестись вслед за Гораном, именно сейчас восхотевшим похвастаться дворцом.
— Неудачное время для любования красотами, да простит Дворечик за пренебрежение, — все же пробормотала она, споткнувшись на ровном месте.
— Кто? — Горан удивился столь сильно, что не только остановился, но и обернулся.
— Живое воплощение твоего дворца, — пояснила Ольга. — Разве ты не знаешь, кто здесь обитает и исполняет твои пожелания?
— Сложно не заметить, — ойкнув и потерев подбородок, в который наверняка прилетело что-то невидимое, проговорил Горан. — Однако я никогда не видал его воочию, только проказы.
Он еще не договорил, а с потолка свесился сине-зеленый побег с расцветшим на конце цветком. Горан отшатнулся. И только потому не оказался укушенным: в сердцевине цветка пряталась зубастая пасть.
— Вот же… зараза! — рявкнул Горан. Цветок исчез, будто бы его и не было.
— Кажется он зол на тебя, — заметила Ольга.
— Немудрено. Но моих подданных он тоже кусает. Предпочитаю думать, что так он проверяет нашу боеготовность.
Ольга пожала плечами и подумала, что ей разве лишь воду из кувшина чуть не налили за шиворот. С зубастыми цветами это не шло ни в какое сравнение.
— Так как же он выглядит?
— Пушистая летающая зверушка с пятью хвостами.
Горан рассмеялся.
— Ну вот… а я так рассчитывал на маленького золотого змейчика, — сказал он и все же получил по лбу еще одним клубком.
— Еще один путеводный сделаю, — хмыкнула Ольга, прибирая его себе. — Мало ли откуда выбираться придется.
Горан склонил голову к плечу.
— Ты сказала что-то, моя чаровница? — обратился к ней Горан.
— Картина красивая, — сказала Ольга, так и не поняв: издевается он или действительно не расслышал.
На полотне в три обхвата возлежал золотой змий в короне. В лапах он баюкал фею. Если учесть горы и деревья на заднем плане, то фея была огромна, а змий — еще больше.
«Но ведь феям положено жить в цветах? — подумала Ольга и поежилась, представив. — Хороши же цветы в Нави. Повезет, если не зубастые».
— Да!.. — протянул Горан. — Картина примечательная. На ней первый хранитель врат…
Дальше Ольга не слушала.
Поглощенная размышлениями, она шла, практически не разбирая дороги и не глядя по сторонам. Когда они остановились у двери, а затем Горан открыл ее и предложил войти, Ольга не только не уловила подвоха, но и бездумно шагнула через порог, даже не оглядевшись.
— Представь врага, вмиг с ним рядом окажешься. А там уж не теряй времени, — напутствовал Горан.
Глава 8. Ольга
— Проклятье, Горан!
Орать можно было сколько угодно. Вряд ли он слышал.
Но гораздо хуже, что Ольга не могла понять где… и даже в когда оказалась.
Туман клубился вокруг — белоснежное вязкое марево, непроницаемое и плотное, словно молоко. В нем возникали сиреневые и фиолетовые вихри. Ольга отшатнулась от самого яркого. Чары встрепенулись, заклокотали в крови, готовые вздыбиться огромной волной, смывающей целые приморские деревеньки и городки, захлестнуть с головой, убить, разорвать на куски или превратить в живой факел. Даже жарко стало от подобной мысли, а потом по позвоночнику пробежала струйка пота, показавшаяся Ольге ледяной.
В голову пришли мысли о безвременьи. Однажды, пастух, не досчитавшийся двух телок, отправился за ними в такой вот туман. Он проблуждал от силы час, но, когда вернулся на закате, дома у него уже состарились внуки.
Она вытащила клубочек: не думала, что пригодится так скоро. Тот мерно светился в руках: кинь впереди себя, куда-нибудь да выведет. Знать бы, не наделает ли еще худших бед.
Ветерок тронул ее волосы, ударил под локоть. Клубок самочинно под ноги спрыгнул и покатился. Ольга побежала за ним, временами от ветвей уклоняясь и по сторонам не глядя. Туман скрывал все на свете, а высматривать, что за ним притаилось, не стоило. Он ведь сродни мороку: навыдумываешь себе чудище-юдище, поверишь, а оно и воплотится, даже если раньше не существовало.