Каждый его поцелуй

– Поскольку дом и всё, что в нём находится, включая трубочки, принадлежат мне, вряд ли это можно считать воровством. – Он слизнул каплю крема с большого пальца и посмотрел на свою подельницу. – Так ведь?

– Точняк, – согласилась Изабель с полным ртом крема.

– Пожалуйста, не употребляй слово "точняк", Изабель, – пожурила Грейс, – и не говори с набитым ртом. – Грейс с улыбкой посмотрела на Дилана. – Полагаю, напрямую сказать миссис Марч, что хотите трубочек, и в открытую их забрать вы не могли?

– Пропало бы всё веселье, – возразил он. – Гораздо интереснее стащить их прямо у неё из-под носа.

Изабель была с ним полностью согласна.

– Если просто попросить, это уже не то.

– Надо полагать. Но не увлекайся, Изабель, иначе миссис Марч вообще перестанет готовить для тебя сладости.

– Не перестанет. – Изабель отправила в рот последний кусочек, встала и подошла к роялю. – Ей меня не поймать.

– Как только она обнаружит пропажу трубочек, то сразу поймёт, кто это сделал, поскольку ты единственный ребёнок в доме. – Грейс снова взглянула на Дилана и тут же поправилась: – Хотя, возможно, и не единственный.

Дилан ухмыльнулся. Она застыла в кресле, наблюдая за тем, как он слизывает сливки с каждого пальца поочерёдно. Казалось бы, невинный поступок, но то, как медленно, сосредоточенно он это делал, и весёлые искорки в его глазах подсказали Грейс, что мысли Дилана были далеки от невинных.

Бесстыдник. Она опустила взгляд на стол.

– Папа? – Чары мигом разрушились, когда Изабель повернулась к ним. – Можно мне поиграть на твоём рояле? Он намного лучше, чем пианино, которое поставили у меня в детской.

Он взглянул на часы и покачал головой.

– Мне нужно поработать днём. Можешь попрактиковаться на нём вечером перед сном, если у миссис Шеваль больше ничего для тебя не запланировано.

– У меня ничего не запланировано, – сказала Грейс. – Изабель, возможно, тебе следует принять сейчас ванну. Ты вся в сливках и крошках.

Изабель искоса посмотрела на Грейс.

– В три часа дня?

– Найди Молли и скажи ей, что я велела приготовить для тебя ванну сейчас, а не после ужина. Таким образом, у тебя будет целых два часа, чтобы поиграть на рояле отца перед сном.

Изабель не нуждалась в дальнейших уговорах. Она направилась к двери, затем остановилась и с надеждой посмотрела на отца.

– Для нас обоих было бы гораздо лучше, если бы у меня тоже появился свой рояль.

– Я так не думаю.

Дилан указал на дверь.

– Папа! – Изабель тяжело вздохнула. – Я надеялась, что хоть ты понимаешь, как важно иметь хороший инструмент, – с оскорблённым достоинством сказала она, вложив в реплику всю обиду, на которую был способен восьмилетний ребёнок, затем повернулась и вышла. Лакей, стоявший снаружи, закрыл за ней двери.

– Судя по всему, – сказал Дилан, – я впал в немилость.

– Этому не бывать. Вы её отец. Она вас просто обожает.

– Только потому, что я позволил ей съесть несколько вафельных трубочек.

– Вовсе нет. Маленькие девочки всегда обожают своих отцов. – Грейс со вздохом откинулась на спинку кресла. – Она полностью меня измотала. После проведённого дня с Изабель я чувствую себя сродни жухлому листу салата.

– Подозреваю, этого она и добивалась.

– Да уж. Она решила меня измотать в надежде, что я уступлю её требованиям и не стану спорить по любому поводу.

– Держу пари, стратегия вышла не особо эффективной. Немецкий, математика, никаких перекусов между приёмами пищи. Вы превосходная гувернантка с замашками армейского генерала.

Грейс возмущённо выпрямилась в кресле.

– Армейского генерала? Ничего подобного!

– Я рад, что я не ваш подопечный, – продолжил он, игнорируя её протест, – иначе мне бы никогда ничего не сошло с рук.

– Я ангел во плоти по сравнению с гувернанткой, которая была у меня в возрасте Изабель. Миссис Филберт. Вот, кто действительно походил на армейского генерала. Она всегда держала меня в строгости и прививала самодисциплину.

– Самодисциплину, говорите. Вот, почему вы так жадно смотрели на последнюю вафельную трубочку, но не прикоснулись к ней.

– Я не смотрела на неё с жадностью!

– Прошу прощения, – серьёзно сказал он. – Кстати, я не верю, что вы ни разу не воровали сладости у вашей кухарки. Все дети это делают.

– А я нет, – сказала Грейс и рассмеялась, увидев недоверчивое выражение на лице Дилана. – Правда. Я всегда была послушной.

– А сейчас? – спросил он, опустив свои роскошные ресницы и посмотрев на её рот. – Неужели никогда не шалите?

– Нет, – повторила она. У него не получится смутить её подобными вопросами и неподобающей манерой поведения.

– Никогда?

За исключением того раза, когда она возмутила всю округу, опозорила семью и погубила свою репутацию.

– Никогда.

– Почему же?

Он не шутил, и она растерянно моргнула.

– В каком смысле?

– В прямом. Почему вы всегда такая послушная?

– Я... – Она замолчала, не в силах дать ответ, потому что никогда не задумывалась на эту тему. – Я не знаю.

Дилан слегка пододвинул к ней тарелку.

– Нет, спасибо, – твёрдо сказала она. – Я пытаюсь подать хороший пример вашей дочери.

– Я понимаю. Но Изабель сейчас здесь нет.

Он взял с тарелки последнюю вафельную трубочку. Заметив это, Грейс опустила глаза. Дилан наклонился вперёд, поднося трубочку к её губам. Она уловила приятный аромат и почувствовала острый укол голода.

Грейс посмотрела поверх трубочки и увидела улыбку на губах Мура.

– Смелей, – проговорил он низким манящим голосом. – Я никому не расскажу.

У Грейс пересохло во рту, она не могла пошевелиться. Что за нелепица воровать сладости у собственной кухарки и притворяться, будто это нечто запретное. Но то, что Грейс показалось, будто трубочка, которую он ей протянул, – самое настоящее райское яблоко, было ещё большей нелепицей.

– Вы, видимо, были очень непослушным ребёнком, – запинаясь выпалила она, вцепившись в подлокотники кресла.

– Очень, – подтвердил он. – Когда я не воровал вафельные трубочки, я только и делал... – Он замолчал и поднёс трубочку так близко, что на губах Грейс остался крем. – Я только и делал, что всё время пытался обманным путём заглянуть под юбки Микаэлы Гордон.

– Кто такая Микаэла Гордон? – прошептала она, почувствовав вкус сливок на языке, когда в рот проник самый кончик трубочки.

– Очень симпатичная рыжеволосая девчушка, – беспечно ответил он. – Дочь викария.

– Вы пытались заглянуть под юбки дочери викария, – проговорила она и не в силах больше сдерживаться надкусила сладость. Остаток трубочки треснул в руке Дилана, и Грейс проглотила часть сливочной начинки и кусочек вафли. Он аккуратно надавил двумя пальцами на её губы, ей пришлось их приоткрыть и доесть остатки трубочки. Рот наполнился взбитыми сливками. Что-то, видимо, попало ей на лицо, потому что Дилан начал смеяться и убрал руку.

Грейс тоже рассмеялась, но прежде проглотила кремовую воздушную начинку. На губах всё ещё оставалось немного сладкого крема, и она их облизнула.

Мур слегка опустил ресницы и перестал улыбаться. Он снова протянул руку и прижал испачканные в креме кончики пальцев к её губам.

Боже!

Когда Грейс посмотрела на Дилана, её окутало сладостное желание. Глаза начали закрываться, а губы приоткрылись под его пальцами. Внезапно ей в голову пришла мысль, что Мур, должно быть, проделывал подобные вещи сотни раз прежде.

Опомнившись, она отпрянула. Он убрал руку и просто смотрел на Грейс без тени улыбки на губах. В тишине раздавалось только её частое хриплое дыхание, выражение непроницаемых чёрных глаз Дилана стало почти нежным.

– У вас всё лицо в креме, – сказал он, подтверждая её подозрения. Дилан опустил взгляд и потянулся к нагрудному карману за носовым платком. На его руке всё ещё оставались взбитые сливки. Он осторожно взял белый льняной треугольник кончиками двух пальцев, затем вытащил его из кармана и протянул ей.